Для Вэнь Хаогу было ясно, что в некотором смысле любого человека можно заподозрить в ограблении могил: все содеянное предшественниками лоуланьских ученых-археологов, Свеном Хедином и Стейном, разве не было своего рода разбойничеством и настоящим ограблением могил? После того как швед Свен Хедин 28 марта 1900 года в пустыне Лобнор открыл древний город Лоулань и на следующий год начал раскопки, по настоящее время прошло уже полных сто лет. До него и после него в этом районе побывали Пржевальский и Козлов из царской России, швед Бергман, американец Хантингтон, англичанин Стейн, японец Татибана Мидзуки и другие.

В те годы Запад и Япония посылали людей на Лобнор, которые проникали в древний город Лоулань и вскрывали древние могилы. Естественно, что Лоулань не мог избегнуть судьбы быть раз за разом раскопанным, обысканным и расхищенным. В то время из китайских ученых только двоим — Хуан Вэньби и Чэнь Цзунци — посчастливилось исследовать Лоулань. Тогда после решительных протестов научных кругов Китая была организована «Китайско-шведская северо-западная научно-исследовательская экспедиция», они стали ее членами с китайской стороны, и только тогда удостоились такого счастья.

Как археологи и путешественники-первооткрыватели Свен Хедин и Стейн действительно достойны уважения. Однако они, запечатлев свои имена на скрижалях цинской истории, одновременно нанесли руинам колоссальный ущерб. Если бы не было их открытия, то сегодня Лоулань и близлежащие руины оставались бы там целы и невредимы и никто не ходил бы туда разрушать их. Ведь это огромное богатство принадлежит не кому-то из людей, а только нашим предкам.

На обложке научного журнала Вэнь Хаогу увидел прекрасно знакомый ему рисунок: полихромную фреску с изображением семи крылатых ангелов.

Эти семеро ангелов, изображенных в классическом европейском стиле, большими широко раскрытыми глазами вглядывались вперед, а на маленьких губках играла улыбка. Они были прекрасны, в высшей степени совершенны.

В 1907 году на руинах синьцзянекой Милани эта фреска заставила прославленного Стейна выпучить глаза от изумления и вспомнить прекрасные портреты девушек Древней Греции. Эти пришедшие из западного мира ангельские образы проникли в буддийский храм на южной окраине пустыни, где стали хранителями и проповедниками буддийского вероучения.

На обложку Вэнь Хаогу смотрел спокойно, но, когда много лет назад увидел эту фреску собственными глазами, его тоже, помнится, затрясло. Большие и блестящие глаза с фрески смотрели на него, и он вспомнил еще пару глаз…

Наступил рассвет.

Воскресным утром на узенькой улочке обычно очень чисто и прохладно. Но сейчас здесь толпилось множество людей, к которым непрерывно присоединялись прохожие и жители окрестных домов. Однако полиция сдерживала их, очертив символическую линию, установив разделительные ленты. Хорошо еще, что на этой улице в обычное время мало машин и у прохожих и автомобилей оставалась возможность пробраться по близкой параллельной улице. Так что пробки не получилось.

Е Сяо не взял служебную «Сантану», а приехал на такси прямо из дома. Он выпрыгнул из машины, предъявил удостоверение следственного отдела и вошел за разделительное ограждение. От порывов осеннего ветра было холодно, он на ходу размялся и подошел к старому полицейскому.

— Как дела, молодой Е? Уже позавтракал? — Старый полицейский, очевидно, не знал Е Сяо близко и начал с формулы вежливости.

— Страж закона, я уже позавтракал. Я только-только узнал, что здесь случилось, и сразу приехал, потому что все дела, которые я веду, происходили поблизости отсюда. Что скажете о мертвом?

— Еще не знаю ни фамилии, ни имени, ни положения. Это мужчина в возрасте тридцати пяти — сорока лет, невысокий, рост метр шестьдесят пять, черная синтетическая рубашка, темно-синие джинсы. Мертвец лежал при обнаружении головой на восток, ногами на запад на правой стороне улицы, с левой стороны валялся мопед с еще не выключенным мотором. Тогда поблизости не было машин, его обнаружил один прохожий, рапорт представлен в шесть часов десять минут утра. Осмотр места происшествия показал, что на мопеде нет следов столкновения, на мертвом теле нет шрамов или наружных ранений, на земле тоже не обнаружено следов наезда. Возможно, погибший сам упал с мопеда. Причина его падения нам пока неизвестна. Что же касается причины смерти, то вызвана ли она падением с мопеда, определит дальнейшее обследование.

Старый полицейский описал положение таким языком официального рапорта, что внушил Е Сяо чувство почтения.

— Могу ли я осмотреть?

— Конечно.

Старый полицейский провел Е Сяо на место гибели. Вокруг люди увлеченно фотографировали, другие подбирали сувениры на память.

Глядя на распростертое тело погибшего, Е Сяо несколько удивился: если бы тот упал с мопеда, то одна нога была бы придавлена этим транспортным средством. Но погибший лежал от мопеда на расстоянии примерно двух метров, причем тело обращено лицом вверх. Такая поза очень удивительна: если бы он, спрыгнув с мопеда, прошел пару шагов вперед и снова упал, то был бы обращен лицом в другую сторону, а если бы полз по земле, то обязательно лежал бы лицом вниз. Положение же его тела, скорее всего, могло возникнуть, когда погибший, спрыгнув с мопеда, попятился несколько шагов, а потом упал на землю. Или же, напротив, вначале упал на землю, а потом, упираясь руками, прополз по земле два метра назад.

Конечно, не исключается и другая возможность. На лежащем мопеде погибший вовсе не ехал, а ехал другой человек; после того как погибший упал на землю, этот другой бросил свой мопед и сбежал.

Е Сяо старался спокойно анализировать, не рискуя делать выводы, а ограничиваясь гипотезами. Он подробно осмотрел лицо человека, на котором было странное выражение: то ли разочарование, то ли ужас — непонятно.

Увиденное заставило сердце Е Сяо забиться учащенно.

— Возможно, погибший при жизни был большим трусом. Это можно прочитать по выражению его лица, — заметил стоявший рядом старый полицейский.

Е Сяо по достоинству оценил опыт и проницательность старика. Он, как рассказывали, раскрыл много трудных и запутанных дел; коллеги по управлению между собой говорили, что у него были удивительные дела, более сказочные, чем у Шерлока Холмса, и поэтому почетной кличкой для него стало «Старый страж закона».

Е Сяо поглядел на лежащий труп. Возникло вдруг предчувствие, и, чтобы его проверить, он сказал старому полицейскому:

— Старый страж закона, нельзя ли мне обыскать его одежду? У меня есть подозрение, что погибший по своему положению имеет отношение к тому делу, которое я веду.

Старый полицейский заколебался, видимо, не очень доверяя молодому коллеге, но все-таки согласно кивнул. Е Сяо надел перчатки и осторожно нагнулся. Сначала он ощупал мертвеца выше пояса и обнаружил во внутреннем кармане погибшего бумажник с деньгами. Он расстегнул молнию на рубашке, просунул руку во внутренний карман и осторожно извлек бумажник.

Потом на глазах старого полицейского раскрыл бумажник. Кроме нескольких десятков купюр, там была еще пачка документов: первый — удостоверение личности, на котором стояли фамилия и имя Чжан Кай, а второй — пропуск на работу, где было напечатано наименование организации: Институт археологии.

Е Сяо кивнул: предчувствие оправдалось. Серьезным тоном он заявил старому полицейскому:

— Старый страж закона, это дело должно быть моим.

Старый полицейский похлопал Е Сяо по плечу и скромно произнес:

— Если моя помощь понадобится, только скажи.

Е Сяо не успел ничего сказать, как из управления пришла труповозка. Мертвеца вложили в покойницкий мешок, погрузили в машину и, гудя клаксоном, уехали.

Чжан Кая ожидало вскрытие.

Уборка места происшествия шла своим чередом, а старый полицейский продолжал свою обычную работу. Е Сяо поднял голову и поглядел, как на осеннем ветру шуршат, трепеща листвою, утуны. В голове мелькали и путались какие-то знаки и цифры, от усталости вдруг захотелось спать. Он подозвал одну из машин, прибывших из управления, и отправился на вскрытие. Перед глазами Е Сяо маячило лицо Цзян Хэ и его вынутая ярко-красная печень.