Е Сяо поглядел ему в лицо и с сомнением покачал головой:

— Ты на себя посмотри, под глазами темные круги, словно кровь со всего тела туда прилила. Выбери свободное время, займись физкультурой, закаляться надо.

— Куда мне до вас, полицейских!

Тут Е Сяо услышал шаги, а потом шум текущей из крана воды. Звуки доносились из душевой рядом с гостиной. Лицо Ло Чжоу изменилось, он кинул на Е Сяо смущенный взгляд, но промолчал.

Стало понятно, почему Ло Чжоу так смущен. Говорить было не о чем, и он только улыбнулся другу. Оба понимали друг друга без слов, достаточно обменяться взглядом. В душевой продолжала шуметь вода — обоих мужчин в гостиной не удостаивали вниманием.

Е Сяо наконец заговорил:

— Не думал, что у тебя задержались гости. Неудивительно, неудивительно. Хорошо, я уйду первым, не буду вам мешать.

Он встал.

Ло Чжоу, подойдя вплотную, прошептал на ухо:

— Е Сяо, ты мой хороший друг, хороший братец.

— Ну, так до свидания.

Е Сяо сам вышел из дому. Ло Чжоу бежал следом за ним и только за дверью квартиры сказал:

— Очень неудобно, Е Сяо, ты будешь надо мной смеяться.

— Ладно, развлекайся да радуйся, но только, помни о здоровье. Когда у вас будет в театре спектакль, не забудь известить меня. Я обязательно приду посмотреть. До свидания.

Е Сяо со смехом помахал Ло Чжоу рукой и вошел в лифт.

Лифт медленно опускался вниз, а он думал о голосе, который слышал в квартире Ло Чжоу, вспоминал смущение на его лице, и ему было смешно и весело. Кто эта женщина? Е Сяо вспомнил, что Ло Чжоу постоянно упоминал об артистке, которая увивалась около него.

Лифт спустился. Е Сяо вышел из здания и зашагал к своей «Сантане». Не стал сразу же садиться в машину, глядел на утренний туман над рекой. Казалось, в этом тумане что-то сокрыто и тайно поднимается из реки, постепенно рассеивается по всему городу, как бесчисленные бесприютные духи.

Е Сяо стоял так минут десять, пока не вспомнил, что у него еще есть дела, и повернулся к машине. И тут он увидел женщину, выходившую из дома Ло Чжоу.

Первое, на что он обратил внимание, были ее глаза. В воздухе хмурого утра они источали какой-то завораживающий блеск. Глаза показались Е Сяо знакомыми. Постепенно их взгляд обратился в его сторону. Оба глядели друг на друга в упор, и это смутило Е Сяо. В конце концов он вспомнил, что в тот день, когда Ло Чжоу с труппой репетировали, была артистка с одним-единственным монологом, которая произвела на него глубокое впечатление. Кажется, Ло Чжоу дал ей высокую оценку. Как же ее зовут? Правильно, Ло Чжоу ему говорил: Лань Юэ, очень привлекательное и соблазнительное имя.

Лань Юэ сама подошла к нему. Незнакомая красивая женщина, которая глядит прямо в глаза и подходит, смутила Е Сяо. Лань Юэ была без грима, только что спустилась сверху и торопилась, поэтому она вежливо спросила:

— Кажется, я вас видела?

— Где же? — спросил он, не подавая вида.

— В театре. Ло Чжоу ваш друг? — голос Лань Юэ был грустен.

Е Сяо кивнул.

— Меня зовут Лань Юэ, я артистка в труппе у Ло Чжоу. Вы, должно быть, видели нашу игру.

— Да, вы играли очень хорошо. Ваше исполнение я помню. Ах да, меня зовут Е Сяо. Вот моя визитка.

— Оказывается, вы офицер полиции. Я недостойна такой чести, — сказала она, приняв карточку.

— Ничего.

Лань Юэ рассмеялась и весело спросила:

— Почему же вы не остались посидеть у Ло Чжоу? Испугались моего голоса и убежали?

На этот раз пришла пора смутиться Е Сяо. Он и подумать не мог, что эта женщина будет говорить так прямо и откровенно без скрытничанья и притворства. Не зная, как отвечать, он растерянно засмеялся:

— Извините, я помешал вам отдыхать, как же я мог еще оставаться и сидеть?

— Ладно, мне все равно. Вчерашний вечер был исключительным, так что вы не думайте, что у меня с Ло Чжоу связь надолго.

— Почему вы мне это говорите? Это ваше личное дело, я им не интересуюсь. Извините. У меня дела, я попрощаюсь.

— До свидания, полицейский Е. Если вспомните, приходите посмотреть наш спектакль, — улыбаясь, сказала Лань Юэ.

— Хорошо, до свидания.

Е Сяо торопливо скользнул в машину, запер дверцы и тронул машину. В зеркальце заднего вида фигура Лань Юэ быстро уменьшалась и постепенно совсем пропала.

В том месте, где с Сюй Аньдо случилась беда, он сбавил скорость и медленно выполнил поворот. В его воображении вдруг возник Сюй Аньдо на секционном столе, его лицо и вскрытое скальпелем тело, и сердце екнуло.

Осенней ночью ворота Института археологии скрывала глубокая, сплошная темнота. Вдруг ворота раскрылись, и оттуда осторожно выскользнула чья-то тень. В случайном луче света можно было разглядеть лицо Линь Цзысу. Черный портфель в его руке выглядел очень тяжелым.

Хмурый и озабоченный, одет он был в длинное пальто и, кажется, собирался в дальнюю дорогу. Он медленно пошел по улице, но, похоже, его что-то беспокоило, и на лице отражалась неуверенность. На улице никого не было, случайно проезжали редкие машины.

Подъехало ночное такси, Линь Цзысу помахал рукой.

— Куда ехать? — спросил таксист.

— В аэропорт, — тихим голосом ответил Линь Цзысу.

Такси быстро понеслось вперед.

Почти тут же на улице появилась еще одна машина, которая осторожно села такси на хвост.

Линь Цзысу сидел на заднем сиденье. Он выглядел очень обеспокоенным, крепко сжимал черный кожаный портфель, словно там хранилась драгоценность. Вдруг лицо исказилось, на лбу выступили капельки пота, и он рукой схватился за сердце.

Шофер, увидев это в зеркальце, спросил:

— Что с вами?

— Со мной? Ничего, — голос Линь Цзысу звучал странно.

— Может, у вас острый приступ? По-моему, вам не следует ехать в аэропорт. Я отвезу вас в больницу.

Линь Цзысу очень испугался:

— Нет-нет, сегодня вечером я должен уехать отсюда. Быстрее в аэропорт.

Линь Цзысу заволновался, правильно ли он едет, оглянулся назад посмотреть на улицу и обнаружил, что следом все время идет одна и та же машина.

— Меня преследуют по пятам, — пробормотал он.

Как обезумевший, невзирая на приличия и состояние здоровья, он закричал:

— Водитель, гони быстрее, чем быстрее, тем лучше, сбросим с хвоста эту машину сзади!

— Скорость уже хорошая, еще добавить — будет беда, — отвечал таксист.

Грудь Линь Цзысу нестерпимо болела, на лицо легла печать страдания. Он опять оглянулся на следующую позади машину, лицо перекосилось. Дрожащей рукой он вытащил смятую банкноту и сунул шоферу:

— Водитель, прошу тебя, помоги!

— Вы это зачем?

Ни ответа, ни движения не последовало. Удивленный таксист обернулся и увидел, что Линь Цзысу повалился на заднем сиденье. Таксист тут же остановил машину, вышел из нее и открыл заднюю дверь. Линь Цзысу лежал неподвижно.

— Эй, что с вами?

В это время подъехала следующая позади машина. Из нее вышел молодой человек. Это был Е Сяо.

— Что тут? — подбежав к такси, спросил он у шофера.

— Это меня не касается. У него, вероятно, острый приступ, — ответил таксист.

— Я посмотрю. — Е Сяо просунул голову в машину, нащупал на шее Линь Цзысу артерию и произнес тихо: — Умер.

В коридоре гулко отдавались шаги Е Сяо и Вэнь Хаогу. Директор старался догнать идущего впереди полицейского. Тот внезапно остановился, обернулся и посмотрел молча на Вэнь Хаогу. Затем открыл боковую дверь и пригласил:

— Пожалуйста, входите.

Вэнь Хаогу вошел в комнату вслед за ним. Прямо у двери он почувствовал дуновение холодного воздуха по ногам. Он внимательно осмотрелся кругом и увидел, что все четыре стены заставлены металлическими шкафами и ящиками; все очень большие и крепко заперты.

Е Сяо отпер один из шкафов, больше похожий на ящик, внутри которого лежал обдуваемый ледяным воздухом труп.