Виллн Хейс сыграл незаметную, но действенную роль в изменении таможенных тарифов на импортируемые фильмы. Усиление таможенного протекционизма было одним нз руководящих принципов политики республиканцев, которые вскоре проголосовали за введение «тарифа Фордни», подняв в среднем таможенные обложения с 21 до 32 процентов.
Авторы проекта предложили обложить иностранные фильмы тридцатипроцентной пошлиной. Узнав об этом, Франция и Германия сообщили, что введут соответствующее обложение на американские фильмы. А последние составляли от 50 до 90 процентов программ в Европе и Латинской Америке, в то время как фильмы из этих стран едва составляли 1 процент выручки в США. «Дипломат» Хейс мгновенно разобрался в сложившейся ситуации. Когда в сентябре 1922 года был окончательно принят
«тариф Фордни» голосованием в сенате (48 голосов против 22), таможенную пошлину.ввели лишь на пленку, чтобы защитить «Кодак» от «Агфы». Ввоз отснятых позитивных и негативных лент остался свободным. Эта мера позволила МППДА, а позже и МПАА выставлять себя сторонниками «свободного обмена», провозглашая лозунг: «Разрешите свободный доступ американским фильмам на ваш рынок, поскольку мы свободно допускаем ваши фильмы на наш рынок».
А фактически, согласно данным доклада министру торговли Герберту Гуверу, импорт иностранных фильмов в США упал с 20 миллионов футов в 1914 году до 6,2 миллиона футов в 1920 году, а экспорт вырос с 32 до 175 миллионов футов. Кроме того, понятие «длины отснятой пленки», мы еще увидим это, давало нечеткое представление об истинной ситуации и завоевании экранов мира Голливудом.
Бюро Хейса занималось и вопросами рабочей силы. «Система звезд» привлекла в Голливуд тысячи молодых людей, которые надеялись стать звездами экрана. В ожидании удачи они пытали счастья в качестве статистов. И часто девушки из этой армии жаждущих славы «плохо кончали». Всеобщая федерация женских клубов была обеспокоена таким положением дел, и Бюро Хейса, якобы пытаясь помочь им, организовало Центральную корпорацию актеров, которая составила централизованную картотеку свободных статистов. Надо думать, что существовал и тайный черный список, в который вносили не только имена статистов. Черный список действовал даже в конце 20-х годов. Вот свидетельство Яна и Коры Гордон:
«Режиссер или кинозвезда, подписавшие контракт, всегда находятся под угрозой, поскольку существует статья, по которой контракт может быть автоматически разорван, если подписавшего уличат в аморальном поведении. Эта статья входит в силу, если подписавшее контракт лицо оказывается замешанным в скандале, могущем нанести ущерб студии. Жертва этой статьи может попасть в черные списки. Карьера человека, занесенного в черный список, может быть окончательно разбита, если только власти не проявят великодушие.
Но это оружие служит и другим целям. Кинозвезда, желающая использовать свою популярность и переходящая из одной студии в другую ради увеличения своих гонораров, рискует тем, что вдруг перед нею закроются две-
ри всех студий. Властная звезда или звезда со скверным характером легко становится жертвой подобного остракизма. Актер, пытающийся занять в кадре лучшее положение и отгесняющий своих сотоварищей на худшие места, тоже может на некоторое время оказаться в черном списке, чтобы поучиться хорошим манерам. Такая же участь ждет тех женщин, которые пытаются извлечь выгоду из особенностей своего характера. <\..>
В черном списке одно время находился даже Рудольфе Валентино, которого учили должной скромности» *.
Еще одна картотека, созданная для членов МППДА, охватывала все книги, пьесы и т. д., которые можно перенести на экран, не вызывая протестов женских, церковных, пуританских и прочих организаций, а также различных стран. Здесь, по словам Рут Инглис, тоже существовал черный список:
«Чтобы избежать обвинений в незаконном бойкоте и возможного конфликта со статьями закона Шермана (антитрестовский закон), было необходимо сохранить видимость свободы решения каждой компании и избежать любой огласки по поводу списка запрещенных книг и пьес, составленного Бюро Хейса. Этот список запрещенных произведений составлялся только для членов ассоциации».
Компании не всегда соглашались с этим черным списком. Так, например, в 1924 году «Фэймэс плейерс-Ласки» выразила протест против навязанного ей запрета на экранизацию романа «К западу от Водяной Башни» («West of the Water Tower»).
Хейс организовал также юридический совет, а для связи с клубами, церквами и прочими организациями — отдел внешних сношений в Нью-Йорке и в Голливуде — студийный отдел, работавший под руководством Ассоциации кинопродюсеров (МПАА), образованной в 1924 году как калифорнийский отдел МППДА.
Промышленность не скупилась на капиталовложения в пользу МППДА. В 1924 году инвестиции достигли уже 500 тысяч долларов; вскоре они возросли до миллиона. Эти деньги нельзя было считать потерянными. Уильям Хейс показал себя великолепным дипломатом, который сумел избежать серьезных последствий некоторых крупных скандалов. Таинственное убийство Тэйлора не затро-
* Gordon J., Gordon С. Star-Dust in Hollywood. London, 1930, 166—167.
•25
нуло Голливуд. Смерть Уоллеса Рейда была представлена как событие, носящее чуть ли не воспитательный характер. Вдову актера, которая обрушилась на его друзей наркоманов, бутлегеров и торговцев наркотиками, пригласили сниматься вместе с Бесси Лав в «Крушении человека» («Нитап Wreckage*), поучительном фильме о разрушительном действии наркотиков. Ей платили за съемки по 500 долларов в неделю. Эта лента, которую снял Джон Гриффит Рэй (Wray), демонстрировалась в Европе под названием «Кокаин и морфий». После показа кинокартины в Женеве корреспондент «Синэ-магазин» (15 апреля 1927 года) написал, что фильм плохо снят (прошло уже четыре года с момента его выхода на экран), и возмущался «миссис Рейд, которая с ледяным спокойствием, словно апостол, рассуждала о смерти своего мужа и без зазрения совести гребла доходы с фильма. Пусть эта американка зарабатывает доллары, это ее право... Но торговать смертью мужа в произведении, созданном в профилактических целях... Хм!»
Возглавив МППДА в момент, когда «скандалы «Парамаунт» достигли апогея, Хейс — залог высокой морали Голливуда — не замедлил войти в контакт с самыми могущественными и «добродетельными» организациями. Он неоднократно встречался с Хэнфордом Мак-Нидером, главой «Американского легиона» (мощная реакционная организация ветеранов войны), Роем Иуэттом и Джеймсом Вестом, руководителями нью-йоркских бойскаутов, миссис Оливер Харриман, женой миллиардера и президентом организации «Девушек-скаутов» («СатрНге girls»), Ли Хамнером из «Фонда Рассела Сэйджа»; различными представителями и руководителями контрреволюционного союза «Дочерей Американской революции», «Христианской ассоциации молодых людей», «Всеобщей федерации женских клубов», «Национального совета мужчин и женщин — католиков», «Центрального конгресса американских раввинов» — иными словами, с представителями двухсот религиозных, гражданских, культурных, просветительских, патриотических и прочих ассоциаций. С конца 1922 года шестьдесят из них согласились сотрудничать с комитетом, во главе которого стоял полковник Джейсон С. Джори, высокопоставленный чиновник Красного Креста, воплощавший в глазах Голливуда идеал высокой морали.
И тогда Уильям Хейс, ставший позже составителем «Кодекса добродетели», заявил через посредство киножурнала новостей «Сэлзник ныос», что считает цензуру незаконной и противоречащей основным свободам и американской Конституции.
К 1920 году пуританам удалось установить цензуру или предложить ее введение в 32 штатах, а ведь до этого она существовала всего в 8 штатах. Пуританские организации использовали тот же момент борьбы за запрещение спиртных напитков, которое приняло силу федерального закона после введения запрета на территории большинства штатов. В целях борьбы с цензурой Хейс отправил Петтиджона в Иллинойс, где на голосование был поставлен закон о цензуре. Его отвергли большинством в 34 тысячи голосов, и корпоративные газеты с восторгом напечатали реляции о победе: