— Машину мы должны забрать… — начал Кингсли.

Я перебил его:

— Это ничего не даст. Отпечатки установят и без машины. Какими духами пользуется ваша жена?

На какое-то мгновение Кингсли растерялся.

— А… «Королевский Гиллерлейн. Шампанское духов», — пробубнил он. — Иногда «Шанель», первый номер.

— А чем пахнет «Гиллерлейн»?

— Сандаловое дерево.

— Спальня пропитана этим запахом, — сказал я. — Я не специалист, но мне показалось, что духи эти довольно дешевые.

— Дешевые? — удивился Кингсли. — Ничего себе, дешевые. Мы выручаем по тридцать долларов за унцию[14] этих духов.

— Ну, то вещество стоит, похоже, три доллара галлон.[15]

Кингсли тяжело опустил руки на колени и покачал головой.

— Я говорил о деньгах, — напомнил он. — Пятьсот долларов. Чек прямо сейчас.

Я пропустил его фразу мимо ушей, и она, кружась, словно перышко, упала на землю. Один из старичков позади нас поднялся и устало пошатываясь побрел из комнаты.

Кингсли заговорил с нажимом:

— Я нанял вас для того, чтобы вы оградили мою жену и меня от скандала. Не ваша вина, что возможность избежать скандала фактически упущена. Теперь речь идет только о судьбе моей жены. Я не верю, что она застрелила Лоури. Оснований для такой уверенности у меня нет. Никаких. Просто я не верю, и все. Возможно, это именно она побывала у него этой ночью, пускай даже это ее пистолет, но только это не доказывает, что убила именно она. С пистолетом она могла обращаться с тем же легкомыслием, с каким обращалась с остальными вещами. Любой мог им завладеть.

— Местная полиция не станет вникать в ваши доводы, — сказал я. — Если там все полицейский такие, как тот, что повстречался мне, то они схватят первого, кто попадется им под руку. А стоит им только самую малость разобраться в ситуации, как этим первым попавшимся окажется ваша жена.

Кингсли сомкнул ладони жестом, похожим на молитвенный. В его страданиях был налет театральности — так часто бывает, когда люди сталкиваются с настоящей бедой.

— Давайте проанализируем создавшееся положение с самого начала, — предложил я. — На первый взгляд улик вполне достаточно. Она оставила одежду, в которой ее видели, и наверняка не составит большого труда выяснить, чья это одежда. На лестнице она бросила пистолет. Трудно себе представить, что ваша жена настолько безрассудна.

— Вы вселяете в меня хоть какую-то надежду, — устало проговорил Кингсли.

— Но все это не имеет никакого значения, — сказал я. — Потому что это мы с вами рассуждаем логически, а те, кто совершает преступления из ревности или в состоянии аффекта, просто стреляют — и уходят. Все, что я слышал о вашей жене, свидетельствует: женщина она импульсивная и не очень умная. А в этом деле ничто не указывает на то, что преступление было заранее запланировано. Но даже если там нет ни одной вещи, принадлежащей вашей жене, полицейские все равно свяжут ее со смертью Лоури. Начнут копать его прошлое, друзей, женщин — и тогда неизбежно всплывет ее имя. А когда выяснится, что она уже месяц отсутствует, тут уж им останется только радостно потирать натруженные руки. Доберутся, естественно, и до пистолета, и если вдруг обнаружится, что это ее пистолет…

Кингсли положил руку на пистолет, который лежал рядом с ним.

— Нет, — предупредил я. — Пистолет придется вернуть. Марло, конечно, малый ловкий, да и лично вы ему симпатичны, но риск быть обвиненным в сокрытии такой важной улики, как пистолет, слишком велик. Все мои действия должны быть продиктованы тем, что на вашу жену упало серьезное подозрение, но оно может оказаться ошибочным.

Кингсли тяжело вздохнул и протянул мне свою большую ладонь с лежащим на ней пистолетом. Я взял пистолет и спрятал в карман. Потом снова вынул и попросил:

— Дайте мне ваш носовой платок. Не хочу пользоваться своим. Меня могут обыскать.

Он протянул мне накрахмаленный белый платок, я тщательно протер пистолет и сунул его в карман. Платок вернул Кингсли.

— Мои отпечатки — это ничего, — пояснил я. — Я не хочу, чтобы на пистолете оставались ваши. Теперь мне остается одно: вернуться туда, положить пистолет на место и вызвать полицию. Вместе с ними еще раз пройти через все, а там положиться на судьбу. Надо будет придумать объяснение, для чего я там оказался. Возможно, они разыщут вашу жену и докажут, что убила она, возможно, разыщут ее раньше, чем я, и мне останется приложить все усилия, чтобы доказать ее невиновность. А это означает на самом деле доказать, что убийца кто-то другой. Вы согласны?

Кингсли медленно кивнул и произнес:

— Да… И пять сотен остаются. За доказательство того, что Кристал не убивала.

— Не очень рассчитываю их получить, — сказал я. — Теперь-то вам должно быть это понятно. Насколько близко были знакомы мисс Фромсетт и Лоури? Вне работы?

Лицо Кингсли стало непроницаемым. Кулаки напряглись. Он молчал.

— Вчера днем, — сказал я, — когда я попросил у нее адрес Лоури, вид у нее был какой-то странный.

Кингсли медленно выдохнул.

— Как будто она проглотила что-то горькое, — добавил я. — Или будто ее оскорбили в лучших чувствах. Я что, слишком резок?

Ноздри Кингсли слегка задрожали, с секунду было слышно сопение. Потом он расслабился и спокойно произнес:

— Какое-то время… она… была достаточно близка с Лоури. Она не из тех девушек, которые отказывают себе в подобного рода удовольствиях. И вообще, на мой взгляд, Лоури был довольно привлекательным… для женщин.

— Мне придется поговорить с ней, — сказал я.

— Зачем? — коротко спросил Кингсли. На его щеках выступили красные пятна.

— Это не имеет значения. Такая уж у меня работа — задавать людям вопросы.

— Тогда разговаривайте, — натянуто произнес Кингсли. — Собственно, она была знакома с Алморами. Дружила с его женой, той самой, что покончила самоубийством. Лоури тоже был знаком с ней. Может быть, возможна какая-то связь с нашим делом?

— Не знаю. Вы влюблены в мисс Фромсетт, не так ли?

— Если бы я мог, я бы завтра женился на ней, — коротко и зло ответил Кингсли.

Я кивнул и поднялся. Осмотрелся. Зал был уже почти пуст. В дальнем углу все еще пускала пузыри парочка древних реликвий. Остальные мягкокресельники разбрелись, пошатываясь, по делам, которыми были заняты в свободное ото сна время.

— И еще одно, — сказал я, посмотрев на Кингсли. — Полицейские очень не любят, если после обнаружения трупа к ним обращаются не сразу. На этот раз я к ним обращусь не сразу. Но я хочу сделать вид, что появился в доме только что. Думаю, это пройдет, если не принимать во внимание эту самую Фэллбрук.

— Фэллбрук. — До Кингсли с трудом доходило, о чем я говорю. — Кто это еще… а, да, понял.

— Значит, о ней забудьте. Я почти уверен, что от нее они и единого писка не услышат. Она не из тех, кто по своей воле связывается с полицией.

— Ясно, — кивнул Кингсли.

— Поэтому будьте постоянно начеку. Вам начнут задавать вопросы, еще не сообщив о смерти Лоури и еще до того, как мне позволят связаться с вами. Не попадитесь в ловушку. Если такое случится, я уже не смогу ничего выяснить. Меня просто посадят.

— Но вы могли связаться со мной до звонка в полицию, рассудительно заметил Кингсли.

— Конечно. Но тот факт, что я этого не сделал, пойдет мне на пользу. Перво-наперво они проверят все телефонные звонки. А если я скажу, что звонил вам из какого-нибудь другого места, то очень легко допустить, что я с вами встречался.

— Ясно, — повторил Кингсли. — Можете на меня положиться, я не подведу.

Мы пожали друг другу руки, и я покинул спортивный клуб.

Трелор-билдинг находился в полуквартале от спортивного клуба, на противоположной стороне. Я перешел улицу и зашагал на север. На том месте, где лежали каучуковые плиты, уже закончили укладку розоватого бетона. Участок этот был огорожен, оставался только узкий проход для входа в здание. Сейчас он был забит конторскими служащими, возвращавшимися с ланча.