Советский штабной офицер полковник Кирилл Калинов пишет, что однажды даже маршал Георгий Жуков торжествующе заметил, что немецкому генеральному штабу, в котором служили наиболее подготовленные специалисты, не хватало фантазии. Немцы ни разу не задумались над тем, почему русские солдаты еще с XVIII века носили сапоги на размер больше положенного. А ведь таким способом они защищались от холода, набивая свою обувь соломой или бумагой.

Отсутствие фантазии у военного командования высшего звена не приносит ничего хорошего и тем немецким войскам, что стоят под Ленинградом. 28 немецких дивизий, противостоящих 75 советским дивизиям на территории от Ленинграда до озера Ильмень, не подготовлены для боевых действий против упорного и решительного противника. Но знать свои недостатки и устранять их — это две разные вещи. Немцы познают теперь на собственном опыте, насколько подрывается их боевой дух невиданными для них холодами и непреодолимой для их войск местностью. Они открывают для себя, что их оружие и их обмундирование, а также автомобили в конструктивном отношении не подходят к условиям данной войны.

Еще в 1925 году Гитлер заявлял, что намерен обратить взор немцев «на страну, расположенную на востоке», но он не научил их бороться с метровыми снежными заносами, с глубокими замерзшими дорожными колеями, с бездонными болотами, с лесными тропами, рядом с которыми оборудуются блиндажи и позиции. Правда, все это исчезает в половодье, как только начинается таяние снега.

Подкрепления, которые поступают из Франции, приходят в подавленное состояние, видя госпитальные поезда и их ужасное содержимое. Всего за несколько дней попасть с Елисейских полей на лесную поляну на Волхове — такое испытание не могло бы присниться даже в самом страшном сне. Ведь прибывшие были в тонкой летней полевой форме, в кожаных сапогах, которые мгновенно остужались из-за подбитых гвоздями подошв до такой степени, что ступни и пальцы ног, да и сами ноги теряли чувствительность. Другие части тела были «защищены» тонкими перчатками и наголовниками.

Противник превосходит не только своей численностью. В лесу он чувствует себя как дома, проявляя изобретательность как мастер маскировки. Он привычен к сибирским морозам и имеет соответствующее зимнее обмундирование. Он неприхотлив и технически приспособлен к экстремальным условиям. Германская пропаганда называет его коварным и хитрым. Но это, по существу, означает признание его военной смекалки, хотя Гитлер и его приближенные сами объявили славян «недочеловеками», которым предстоит презренное порабощение и уничтожение. И еще один немаловажный фактор: красноармейцам угрожают не только немцы. Сзади находятся в готовности к немедленному применению оружия заградительные отряды и палачи НКВД, которые не остановятся перед репрессиями в отношении родственников тех, кто откажется воевать. То есть страх и отчаяние также содействуют проявлению храбрости и надлежащему поведению.

Еще до того, как советские батареи на восточном берегу Волхова начали артиллерийскую подготовку, предшествующую наступлению под Ленинградом, в прилегающие леса и болота за немецкими позициями проникают первые красноармейцы. Делают они это скрытно. Минируют дороги, взрывают мосты, ставят заграждения на дорогах, останавливают одиночные автомашины и убивают пассажиров, нападают на посыльных, связистов и подносчиков боеприпасов, а также тыловые обозы и полевые кухни. Они успевают скрыться в лесу, прежде чем им будет оказано сопротивление.

Когда 215-я пехотная дивизия вышла в рождественский сочельник в назначенный ей новый район на Волхове, то, как повествует ее хроника, «лес между рекой и шоссе был укутан метровым слоем снега девственной белизны». А затем несколько рот были обстреляны из рощи западнее Волхова и один из разведдозоров принял бой в самом лесу.

25 декабря большой отряд красноармейцев внезапно оказывается у стен монастыря Званка (бывшее имение Г. Державина. — Ю. Л.) перед одним из холмов на берегу Волхова. Здесь обороняются немецкая пехотная рота и взвод легких пехотных орудий. Немцы, не ведавшие, какие советские силы противостоят им, намерены тем не менее уничтожить их. Они переходят в атаку. В лесу «Кастенвальд» (немецкое топографическое обозначение. — Ю. Л.) они наталкиваются на превосходящего противника и попадают в окружение. С боем им удается выйти из него. Также как и противник, гибнут они десятками. Затем выясняется, что только лишь здесь, в лесах, окружающих деревню Дымно, находятся свыше 1500 великолепно вооруженных сибиряков. Поняв, что сибиряки создают здесь свой плацдарм, немцы сужают его и атаками с воздуха отрезают пути снабжения к нему. Другие подразделения сибирских лыжников прорываются через Волхов с целью освободить своих товарищей из окружения. У них вновь появляется надежда на успешный исход боевой операции. Но все напрасно. 215-я пехотная дивизия пресекает все попытки выхода из окружения. Спустя неделю сибиряки уничтожены. Но это не доставляет особой радости солдатам 215-й пехотной дивизии. Для них это первый тревожный звонок.

Дымно, которое вскоре станет известно каждому немецкому солдату, воюющему под Ленинградом, вновь подвергается атакам. Элитная часть, состоявшая из сибирских комсомольцев, врывается ночью в деревню, бесшумно проскользнув перед этим мимо немецких постов. Завязываются ожесточенные рукопашные бои. Молодые сибиряки настолько хорошо умеют маскироваться, что немцы догадываются об их существовании лишь после того, как те оказываются прямо перед ними. «В течение нескольких часов, — сообщается в дивизионной хронике, — шел бой за каждый палисад и развалины домов». У немцев имелись станковые пулеметы, установленные на так называемых «акъясах». Это лодкообразные фанерные санки-волокуши, сделанные по финскому проекту. Пулеметчик — первый номер, лежит на санках за пулеметом, а другие солдаты тянут его. С помощью таких «пожарных» команд можно устранять опасность и закрывать возникающие бреши между двумя окруженными населенными пунктами. Никто из молодых сибиряков не сдался в плен. Как и всюду, немцы сталкиваются с тем, что красноармейцы уничтожают самих себя последней ручной гранатой и последним патроном.

На фронте шириной 18 километров русские боевые разведывательные группы продолжают проникать в различных местах через передовые позиции 215-й пехотной дивизии и ее соседа — 126-й пехотной дивизии. Они пересекают Волхов, который здесь достигает 600 метров в ширину и течет вдоль полутора километровой низины. Это уже не осторожное прощупывание линии фронта на предмет ее слабых мест, а разведка боем с целью подготовки исходных позиций. Попытки противника не приводят к успеху. Но немцы не тешат себя радужными иллюзиями. Каждый понимает, что это только начало.

Наступают бесконечные часы ожидания, во время которых каждый задает себе вопрос: «Когда же Иван перейдет в наступление? И где? Или же это был лишь отвлекающий маневр, а атака начнется в соседнем месте?» Эти часы ожидания заполняются чисткой оружия, которое осматривается вновь и вновь. Проверяются телефонные кабельные линии и приемники радиостанций. Это часы, когда некоторые из солдат могут черкнуть еще несколько строчек домой, передав затем письмо подносчику боеприпасов, который спешит назад за новой поклажей. Кто знает, может быть, это были последние строчки? Это часы, во время которых также и по другую сторону Волхова молодые солдаты задаются вопросом, какая судьба ожидает их в бою? Сегодня благодаря сохранившимся фронтовым письмам и дневниковым записям мы можем сравнить, о чем думали в те часы немцы и русские, и можем спросить себя, как это случилось, что люди, имевшие такие схожие ощущения и мысли, стреляли друг в друга.

Мороз достигает минус 30 градусов. Глаза часовых на посту слезятся. Нижняя часть подшлемников смерзается от дыхания на свежем воздухе. Под сапогами скрипит снег.

13 января 1942 года в полдень ураган огня начинает сметать все на своем пути. На всем пространстве, куда хватает взора, тысячи снарядов разрываются, вспыхивая белыми брызгами на снежном покрывале земли. Падают верхушки деревьев, трещат стволы, лес погибает, получив неисчислимые раны. Разлетаются в разные стороны перекрытия блиндажей, брустверы и насыпные валы окопов. Незадолго до этого русские попытались ввести в заблуждение немецкую разведку, передав по радио сообщение открытым текстом. В нем говорилось о необходимости продолжать удерживать позиции и вести отвлекающие атаки на немецкие позиции. Но опытные штабные офицеры давно уже приучены относиться к противнику с должным уважением. Они не дают поймать себя на эту удочку. Слишком много имеется признаков, говорящих об обратном: разведывательная деятельность противника и вылазки разведгрупп для захвата немецких часовых, от которых русские надеются получить данные о боевом составе и позициях. Это также и пристрелочные орудия, которые с неизвестных ранее позиций ведут огонь в интересах размещения на них новых батарей. Признаками являются звуки моторов автомобильных колонн, разведывательные полеты русских самолетов в районе размещения немецких войск на Волхове, атаки самолетов-разведчиков ближнего радиуса действия У-2, численность которых была доведена русскими за пятнадцать лет до 35 000 единиц. Аналога им немцы так и не смогли создать. Важные сведения сообщают также и перебежчики из частей, ранее неизвестных на этом участке фронта. Все это на солдатском жаргоне называется «перекрыть кислород», что означает самую большую опасность.