За полночь Лидка, чтоб не будить мамку, забралась на чердак. Только она улеглась, как мамка вышла.

— Лидк, а Лидк, ты пришла?

— Пришла.

— Где опять шастала?

— У Вовки была.

— Есть-то хочешь?

— Не-е, я огурцы ела.

— Это какие еще огурцы? Ох, Лидка, бить я тебя буду... Ты у меня только попробуй красть...

— Не, не огурцы — груздянку...

— Какую еще груздянку? Я тебе оставляла крапивницу.

— А я тебе оставила целый узел опенков... Не видала, что ли? Я у Вовки ела...

— А-а... Ты спишь?

— Не-е...

— Слезла бы — поговорить надо.

Лидке слезать совсем ни к чему — порвала платье. Надеялась зашить утром. А теперь вот как? Мамка пристала...

— Да говори, я ведь слышу и отсюдова.

Мамка, кряхтя, взобралась по лестнице, просунула голову в лаз.

— Слышь, вечор приходил сапожник из Корюкина: в отцы к тебе просится...

— Ну, а ты?

— Дак сказала, что подумаю...

— Вот и думай. Старый ведь он. Кривоногий — хуже б надо, да некуда... У всех отцы как отцы, а мне опять старого, да? Уж помоложе не можешь взять, что ли?

— Да я же сказала — подумаю. Чё кричишь-то?.. Сопля ты комариная, вот ты кто, тоже — учить принялась...

— А зачем тогда спрашиваешь?

— «Спрашиваешь, спрашиваешь...» Они что, отцы-то, на дорогах валяются? Али на грядках растут — выбирай какого хошь — так, что ли?

— Ну, не так...

— Тьфу ты господи! С тобой говорить, как в ступе воду толочь. Заладила: так — не так, бестолочь...

— Картошку-то когда полоть будем? — спросила Лидка.

— Видишь, поди, сама, что только и кручусь...

— Завтра да послезавтра приедут Колька с Маней — ладно уж, без тебя управимся. А укос-то нам дадут ли?

— Молчат пока.

— Чем Маруську-то кормить будем? Уж не сапожник ли твой накосит сена-то?

— Поди, накосил бы...

— Ага, жди... Держи карман шире. Я вон в угол у стайки Маруськиной начала кизяк собирать — дров-то теперь тоже не видать... А кизяк, хоть и кизяк, да свой.

— Ну, дров на картошку выменяем...

— Картошка-то у всех будет, а дрова на что и получше сменять можно.

— Ну, в колхоз сдадим картошки, или молока привезут.

— Тогда, может, не ждать, а тутока кой-где на задах покосить?

— Так когда ж я?

— А я схожу в кузницу к дяде Егору, попрошу сделать маленькую литовку...

— Ну и вовсе надорвешься. И так огород копала, воду таскала, а тебе еще надо силы копить — учиться.

— Копать-то мне мальчишки помогали. И ты копала...

— Чё там я копала... Шутка сказать — восемнадцать соток... А возить траву можно на тележке — Колька с Вовкой помогут. Погоди, может, на этой неделе что и решат.

— Ладно. Завтра я за опенками побегу — посушить на зиму надо...

— Говорят, этим летом рыжиков полно. Палаша сказывала — возами везут...

— Отпусти — мы сами сходим...

— Ну уж нет, и не заговаривай — одна не пойдешь. Кругом фулюганье шастает — всех еще вас укокошат... Спать, поди, хочешь?

— Хочу.

— Спи давай. Я тоже пойду...

И долго еще слышала Лидка сквозь скрип ставней то ли крик какой птицы, то ли вой ветра.

В воскресенье появились Колька и Маня. Гордые и обалдевшие от радости, они с ходу принялись одаривать друзей подарками. Колька привез им с Фишкой по берестяному туеску, а Вовке смешного человечка из корня березы — сам сделал. Маня подарила Вовке носовой платочек, обвязанный кружевами, а девчонкам по спичечному коробку с засушенными бабочками.

— Ты зачем же их мучила? — огорчилась Лидка.

— Я не мучила. Я притыкивала булавкой на стенку под кровать. Чтоб не украли, — обиделась Маня.

— А если бы нас с тобой вот так притыкнуть, а?

— Ой!

— Бить я тебя буду, — пообещала Лидка. — Ну, да ладно, спасибо тебе, Маня, что ты нас не забыла, правда, Фиша?

— Правда, — подтвердила Фишка.

— А бабочек мы отнесем в школу... А то прошлым летом Колька весь день за бабочкой бегал. Ну, рассказывайте, как вы там?

— Ой, а у нас был ежик! — оживилась Маня.

— Ха, ежик... Невидаль! У нас в подполе живет уж, — сказал Вовка.

— Покажи, — потребовал Колька.

— Так он редко вылазит.

— Все равно, — настаивал Колька.

— Ладно, — соглашается Вовка. — Мы ему молока в блюдечко нальем — он и вылезет.

— А еще мы разучивали песни и жгли костры. Очень было интересно! Правда, Кольк? — Колька кивнул. — А Колька влюбился. Вот! — добавила Маня.

— Дура! — покраснел Колька. — Сама ты влюбилась. Я только показывал, как надо строгать прутик...

— Знаем мы ваши прутики! — не сдавалась Маня.

— А ты только и пялилась на физкультурника. Что — съела?

— Дурак, я ж ему в дочери гожусь, а ты? Э-эх, ты-ы-ы... А еще — Колька!

Пока они топтались у Лидкиного палисадника и выясняли, кто в кого влюбился, не заметили, как налетела туча и припустил веселый, густой дождь. Он шел полосой. Дождины блестели на солнце. Чуть погромыхивал гром. Изредка ветвилась по небу слабая молния. А за Тоболом повисла большущая радуга.

— Дождик, дождик, пуще! Дам тебе я гущи! — задрав подол, кричала и прыгала по лужам Маня.

Дождик скоро кончился, но они все еще бегали по лужам. Вымокли. Взъерошились, как воробьи.

— Фиша, ты говорила, что солнце, луна, гром и ветер живут на небе, а где живет радуга?

— Радуга — это отражение света...

— Это какого еще света? — допытывалась Лидка.

— Не знаю. Я спрошу у мамы.

— Ладно, спроси — потом нам скажешь... А пошли все на речку? — предложила Лидка.

Все согласились и побежали к речке.

На берегу на плотиках бабы стирали одеяла, половики и тут же развешивали их на кусты ивняка. В травянистой заводи пурхались в грязи гуси и утки со своими выводками.

Разделись ребята под ивой. Колька забрался на дерево.

— Давай кто выше залезет? — предложил голый Колька.

— Давай, — согласилась Лидка.

Вскарабкались на ствол и уселись в развильях.

— Давай прыгать в воду! — явно подзадоривал Колька.

— Давай, — согласилась Лидка и поползла к краю сучка, свесившегося над водой. Ухватилась за пук тонких веток, раскачалась и прыгнула вниз.

— Ух ты! — ахнули на берегу.

Кто-то из баб завизжал.

— Чтоб тебя черт за ногу дернул!.. Напужала-то, лихоманка болотная! — кричала баба вынырнувшей Лидке.

— Это Симки Березиной девка, — сказала другая.

— Ну и что, что Симкина... Не девка, а чистый звереныш. Видано ли так в воду-то падать?.. И убиться недолго...

— Не убьется... Вот еще один сиганул.

— А этот еще чей?

— Файки Зюкиной...

— А-а...

— А давай еще выше, — воодушевился Колька.

— Давай, — согласилась Лидка.

— Все ребятишки как ребятишки, а эти вон что делают! — всплеснула руками еще какая-то баба.

— Хватит! — сказала Лидка, вылезая из воды.

Все собрались, отбежали из-под тени ивы и пали на горячий песок.

— А поплыли за Курейку — там смородина, — предложила Лидка.

— Так она зеленая, — протянула Фишка.

— Ну и что?

— Ладно, поплыли.

— Я же не доплыву, — призналась Маня.

— Сиди тут. Мы тебе целую ветку смородины приплавим, — пообещал Колька.

Колька поплыл рядом с Лидкой, а Вовка с Фишкой. Только лучше всех плавала Фишка, и Вовка еле-еле догонял ее.

Когда солнце скатилось за каланчу пожарки, оделись и пошли по домам.

— Коль, пойдешь завтра за опенками? — спросила Лидка.

— Мне тетка завтра велела уборную белить в школе.

— Мы тебе поможем.

— Тогда пойдем.

— А мне мамка наказала, чтоб я пришел на кордон и принес им зеленого луку.

— Так тут всего три версты! Хочешь, мы тебя проводим и подождем на пустыре? — спросила Лидка.

— Тогда ладно...

У овощехранилища толпился народ.

— Чё такое? — подбежала Лидка и сунулась сквозь толпу.

— Не лезь! — прикрикнули на Лидку. — Там Райка повесилась...