В 1927–1928 годах на страницах журнала «Минувшие дни», приложения к вечернему выпуску «Красной газеты», был издан так называемый «Дневник А. А. Вырубовой», о смерти которой сообщил незадолго до этого, в 1926-м году, журнал «Прожектор». Подготовившими публикацию значились некто О. Брошниовская и З.Давыдов, но в действительности это был подложный документ, составленный писателем А. Н. Толстым и историком П. Е. Щеголевым. Об этом сам Щеголев впоследствии рассказал в интервью эмигрантскому журналу, расписав, как они с Толстым выдумывали факты и сюжеты, как спорили, что «пройдет» (чему поверят), а что «не пройдет» в их сочинении за правду. В русской эмигрантской среде фальшивку сразу распознали, явилось опровержение Анны Александровны Танеевой, к счастью, оказавшейся живой и жившей уединенно в Финляндии. Ранее были опубликованы ее подлинные воспоминания. Но не на эмигрантов-читателей рассчитывали Щеголев с Толстым. Они заботились о том, чтобы свой, советский читатель в десятилетнюю годовщину гибели Государя и Его Семьи не вспомнил Их добрым словом.

Эта разоблаченная тогда же фальшивка сослужила нам добрую службу в том смысле, что не позволяет теперь простодушно принимать на веру любой вновь обнаруженный и опубликованный документ, относящийся к Царской Семье и Ее окружению. Покажем здесь, как работают фальсификаторы «исторических документов».

Во-первых, в предисловии к «Дневнику Вырубовой» излагалась подробная история «рукописи», с рассказом о том, как был утерян (утоплен в проруби подругой) подлинник, будто бы собственноручно написанный Вырубовой. Во-вторых, рассказывалось, что рукопись эта была переведена на «плохой французский язык» двумя сообщницами Анны Александровны, чтобы сохранить текст от изъятия при обысках. Так что все огрехи и несходства стилистики дневника с подлинным слогом Танеевой были списаны на издержки переводов сначала с русского на французский для конспирации, затем с французского на русский для публикации (Фрейлина Ея Величества. Интимный дневник и воспоминания А.Вырубовой. — Рига, 1928).

Содержательная сторона текста представляла собой смешение подлинных событий вполне невинного свойства с вымышленными, содержащими грязную клевету, причем большая часть из них была заимствована из сочинения С. Труфанова «Святой черт», опубликованного по заказу американских издателей в 1917 году (Илиодор (Труфанов С. М.). Святой черт. Записки о Распутине. — М., 1917) и из книги В. П. Семенникова «За кулисами царизма», в 1925 году обнародовавшего архив тибетского врача Бадмаева, также фальсифицированный (За кулисами царизма: Архив тибетского врача Бадмаева. — Д., 1925). И такая будто бы перекличка «фактов» из разных книг создавала иллюзию подлинности событий, согласованно излагаемых в нескольких «источниках». На этом фоне и «новые факты», целиком придуманные Щеголевым и Толстым, приобретали вид исторической достоверности.

«Дневник Вырубовой» не единственная фальшивка, сочиненная Щеголевым и Толстым. В Государственном архиве Российской Федерации сохранился так называемый «Дневник Распутина», грубый подлог, очевидно, тех же авторов, публиковать который они не решились после разоблачения «Дневника Вырубовой». Зато в 1925 году сначала в Берлине, затем в Ленинграде была опубликована пьеса «Заговор императрицы» (Толстой А. Н„Щеголев П. Е. Заговор императрицы. — Берлин, 1925) все тех же мастеров фальшивого слова (в последующие годы она с огромным успехом ставилась в 14 городах России!), в ней ложь из поддельного дневника вложена в уста Государя и Государыни, Распутина и Танеевой. Угомониться Щеголев не мог. Будучи в 1924–1925 годах председателем Петроградского отделения историко-революционной секции при едином государственном архивном фонде, он издал семь томов архивных материалов под названием «Падение царского режима» (Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. — Т. I–VII; М.-Л., 1924–1927), подлинность которых вызывает массу сомнений. Опубликованные П. Е. Щеголевым протоколы допросов, проводимых Чрезвычайной следственной комиссией и обличающих Императора, составлены при непосредственном участии самого Щеголева — члена этой комиссии в 1917 году.

Сомнительной подлинности архив, подложные дневники Вырубовой и Распутина, пьеса «Заговор императрицы» — плод усилий только двух фальсификаторов — историка П. Е. Щеголева и писателя А. Н. Толстого. А сколько еще их бесовского племени потрудилось над тем, чтобы навсегда искоренить почитание, память, боль, печаль русского народа о своем погибшем Государе, о Царской Семье, чтобы в них и только в них русские увидели причину своих непреходящих зол и гибели России.

Хроника появления фальсифицированных исторических документов свидетельствует о том, что чаще всего появлялись они на свет в ответ на всякое правдивое слово о Государе и Его Семье, которое было опасно для иудеев-большевиков русским почитанием святых Царственных мучеников и русским же осознанием истинных виновников их страшной гибели.

От имени Я. М. Юровского, коменданта Ипатьевского дома, организатора расстрела и уничтожения тел Царской Семьи, написаны так называемые «записки», известные в трех редакциях. Наиболее ранняя редакция записок, где свидетельства Юровского интерпретированы членом

ВЦИК историком М. Н. Покровским, датируется 1920-м годом. Именно в 20-м году в Лондоне опубликована книга Роберта Вильтона «Последние дни Романовых», в которой автор бесстрашно объявил о еврейском заговоре в истории цареубийства: «советские евреи творили еврейское дело» (Вильтон Р. Последние дни Романовых. — Берлин, 1923, с. 26). Вильтон описал обстоятельства убийства, как их восстановил следователь Н. А. Соколов, дал перечень еврейских организаторов и расстрельной команды. Одновременно он изобличил убийц в изощренном заметании следов: «Убийцы приняли чрезвычайные меры к тому, чтобы преступление никогда не всплыло наружу. В этом случае, как и во всех других, они побили мировой рекорд и история не знает таких мастеров обмана. Вот перечисление принятых «предосторожностей»: 1. Ложное официальное оповещение (о том, что расстрелян только Государь, а Семья эвакуирована в надежное место. — Т.М.). 2. Уничтожение трупов. 3. Ложное погребение (сообщение о торжественном захоронении тела Государя в Омске в газете «Известия». — Т.М.). 4. Ложный судебный процесс (согласно ему в убийстве Царской Семьи были обвинены, изобличены и расстреляны эсеры Яхонтов, Апраксина и Миронова. — Т.М.). 5. Ложный следственный комитет (во главе со Свердловым. — Т.М.) (там же).

Застигнутые врасплох, ведь большевики не ожидали столь скорого обличения их злодеяния, они создали «официальную версию» убийства, которая, с одной стороны, уже не должна была резко отличаться от результатов белогвардейского расследования, обнародованных Вильтоном (так в записке Юровского появились прямые пояснения к фактам, приведенным английским журналистом), с другой стороны, эта версия аккуратно бы направляла детали преступления в русло, выгодное цареубийцам во власти.

Записка Юровского воспроизводит хронологию убийства, при этом события пересказаны другим лицом — историком Покровским (Литературная газета. — 1997, № 3), о самом Юровском в тексте документа вообще говорится в третьем лице — «комендант». Рукой Покровского, по свидетельству директора ГАРФ С. В. Мироненко (Русская мысль. — 1997, № 4169), приписаны в машинописном тексте записки и координаты места захоронения. Покровский вроде бы излагает в записке факты со слов Юровского, но стилистика речи Юровского в этом документе не выявляется, перед нами стиль профессионального историка — краткое, емкое и бесстрастное изложение канвы событий. Надо сказать, что сам Юровский имел низшее образование и по-русски говорил и особенно писал неумело. Примером стиля его речи является письмо, датированное 1918 годом, к екатеринбургскому знакомому Юровского Архипову с просьбой позаботиться о матери при захвате Екатеринбурга белыми: «Я обращаюсь к вам еще и по тому что вы строгий в своих принцыпах даже при условиях гражданской войны и при условии когда вы будете у власти. Я имею все основания полагать что вы с вашими принцыпами останетесь в одиночестве но всеж вы съумеете оказать влияние на то чтоб моя мать которая совершенно не разделяла своих взглядов виновная следовательно только в том что родила меня а также в том что любила меня» (Росс Н. Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской семьи (август 1918 — февраль 1920). — Франкфурт-на-Майне, 1987). Этот отрывок из письма коменданта-цареубийцы цитируется по копии следственного дела, бывшей в распоряжении М. К. Дитерихса, и малосвязная речь коменданта с пропуском глаголов резко контрастирует с литературным текстом «записки».