— Справа, курсовой пятьдесят, вижу буек!

Савчук так и впился глазами в воду.

— Где, где буек? А-а-а, вижу, вижу, вот он, миленький! Ишь, скиталец, выскочил все-таки наверх!

— Ух, — радостно выдохнул Скляров. — Прямо гора с плеч. По-моему, самый раз побаловаться чайком. А то, вижу, озябли...

— Я-то? — Савчук неловко потрогал себя за посиневший нос. — И вправду озяб. Только даже не заметил. Видать, терпеливый я. А скажи, Павел, веришь в мое оружие?

— А то как же? — удивился Скляров. — Оно, ваше оружие, уже стало нашим. — Капитан второго ранга окликнул вахтенного рулевого: — Право руля! Еще, еще... Так держать!..

Корабль прошел неподалеку от красного буйка. Тот качался на воде, всем своим видом кричал: «Подо мной мина!» Савчука, однако, все еще мучило, почему буек застрял на глубине. Если раньше винил лапу якоря или реле времени, то теперь понял одно: при подготовке мины что-то упущено. Савчук взял журнал и, усевшись на стул-вертушку рядом со штурманом, стал читать записи.

«Ах вот в чем дело! — едва не воскликнул он вслух. — Время...»

Савчук подозвал к себе инженер-капитана второго ранга и не без раздражения спросил:

— Альберт Гаврилович, какое время вы установили на приборе в мине?

Тот настороженно пояснил:

— Сорок минут.

— Сорок, да? — Савчук уставился на своего помощника. — Там сорок, а здесь тридцать, а?

Альберт Гаврилович схватил журнал. У него дернулись губы, и весь он порозовел.

— Вот дьявол, как же это я, а? Десять минут... Вы уж извините... Десять минут...

— Да, десять, — вздохнул Савчук. — Этого времени хватит, чтобы поседеть, поломать себе жизнь, даже погибнуть... — сухо добавил он.

По сигналу Склярова капитан 2 ранга Ромашов поставил свой корабль на якорь. С борта спустили шлюпку, и она подошла к буйку. Помощник Савчука из конструкторского бюро, руководивший работами на «Гордом», взял в руки концы провода от буйка, подключенных к мине. Там была установлена телеметрическая система записи. Предполагалось, что, когда «Бодрый» появится в зоне действия мины, прибор выдаст импульс на аппаратуру, и произойдет взрыв. Конечно, совсем слабый, для корабля безопасный.

— Мне важно знать, как сработает схема, — пояснил Савчук Склярову. — У мины ведь сверхчуткий прибор...

Скляров слушал конструктора, ничуть не удивляясь тому, как близко принимал он все к сердцу. За эти дни капитан второго ранга ближе узнал Савчука и видел, что малейшая заминка заставляла его переживать, волноваться, и тогда Скляров сочувствовал ему, старался хоть чем-то помочь. «Мой отец всю жизнь прожил в селе и до глубокой старости трудился в колхозе, — говорил он как-то Склярову. — Хлебное поле он называл полем жизни, не раз повторял, что от человека идет добро по земле. Вот от нас, например, от старпома Комарова, от меня... У меня тоже есть свое хлебное поле, только синее оно по утрам да зыбкое».

И сейчас, глядя на Савчука, Скляров думал: «В нем, видно, глубоко проросло отцовское зерно. У всех нас есть что-то отцовское...»

— Товарищ командир, — послышался голос Власа Котапова, который находился в посту радиометристов, — в тридцати милях отсюда, севернее мыса Светлячок, — появилось судно.

— Какое?

— Сейнер. Видно, в базу идет.

Услышав этот разговор, Савчук зевнул:

— Пусть идет себе, оно от нас далеко в стороне. К тому же сегодня взрывать мину не будем.

Скляров, однако, возразил ему, мол, судно появилось в закрытом для плавания районе, и он обязан поднять соответствующий сигнал.

— Может быть, — буркнул Савчук, все чаще посматривая в сторону шлюпки.

Помощник очень долго возился у мины, и Савчук озабоченно спросил:

— Неувязка?

— Да, ваш коллега замешкался, — заметил Скляров.

Наконец шлюпка отошла от буйка. А вскоре с «Гордого» сообщили, что аппаратура подключена, настройка сделана.

— Ну, Павел Сергеевич, начинается самое главное, — сказал Савчук.

Корабль лег на новый курс. Мина находилась где-то в пучине, и над ней колыхался буек. «Бодрый» пройдет неподалеку от мины, и этого достаточно, чтобы сработал запал.

— Павел Сергеевич, увеличьте ход до среднего, — попросил Савчук Склярова.

Все ближе буек. Савчук застыл, глядя в одну точку. От ветра стали слезиться глаза. Сработает или не сработает? Должна сработать! Должна!.. Савчук передал на обеспечивающий корабль, чтобы наблюдали за приборами. «Мне нужна вся запись! Через пять минут мы будем в зоне действия неконтактного взрывателя...»

Штурман доложил, что зона рядом. Скляров взял в руки черную кругляшку микрофона.

— Товсь!

Корабль вошел в зону, и командир резко скомандовал:

— Ноль!..

Савчук мысленно представил себе, как по мере приближения корабля к мине в ней происходит нарастание сигнала до максимума, когда должны замкнуться контакты и произойдет локальный взрыв. Только бы не заело. На мостике все притихли. Савчук, казалось, не дышал, он вытянул шею и напряженно ждал. А зона все ближе. Сто... пятьдесят... тридцать метров... И вдруг на поверхности моря взметнулся белый пузырь. Корабль слегка закачало.

Савчук снял очки и, хитровато сощурив глаза на Склярова, довольно сказал:

— Ну, вот и все, Павел Сергеевич. Теперь возьмемся за другие узлы мины. Дайте-ка закурить...

Скляров протянул ему сигареты. Савчук взял одну, прикурил. На мостике было свежо — дул норд, море приняло черную окраску, но Савчук был весел.

— У меня душа поет, — признался Савчук. — И вовсе не потому, что наконец после долгих дней похода возвращаемся в базу. Я могу месяцами скитаться в море, во мне выработалась привычка. Душа поет оттого, что сделано начало, хотя, конечно, с миной еще придется повозиться. А что вы скажете?

По обветренным губам Склярова скользнула усмешка, Савчук даже насторожился, боясь, что командир «Бодрого» станет возражать.

— Ваше оружие, Евгений Антонович, безусловно, заинтересовало меня, как бывшего минера, — капитан 2 ранга взялся за околыш фуражки, боясь, что порывом ветра ее сорвет с головы. — Но ваш приезд в разгар учений... — Скляров вздохнул. — Скажу вам честно, ваш приезд выбил меня из колеи. Тут, если хотите знать, не амбиция, нет, по натуре я человек исполнительный. Но «Бодрый» корабль боевой, и решать ему задачи куда посложнее, чем то, что мы сейчас делаем.

— А вы человек прямой, мне это нравится, — засмеялся Савчук. Он глотнул дым, но поперхнулся и закашлял, лицо покраснело. — Кажется, я много сегодня курю. Так вот насчет прямоты... Мне это нравится. И уж коль зашел разговор, скажу вам честно — не я просил выделить ваш корабль для проведения испытаний. Нет, не я, голубчик. Ваш комфлота предложил.

У Склярова лицо напряглось.

— Комфлота? — настороженно спросил он.

— Ага, — Савчук загасил сигарету. — А я имел в виду другого командира...

— Кого? — Скляров смотрел на конструктора не мигая, словно боялся, что тот не скажет. Все эти дни, как только Савчук прибыл на корабль, Скляров ходил удрученный; в душе он завидовал Ромашову, его «Гордый» уже трижды побывал в Атлантике; в прошлом году на корабле был главком, тогда артиллеристы поразили воздушную цель первой ракетой. А когда в штабе флота в беседе с командирами кораблей главком отметил слаженность экипажа в море, Скляров тогда не без зависти подумал: «Эх и повезло Ромашову!»

Савчук все еще молчал, видимо, размышлял о том, как ему быть, что ответить.

— Так какого командира вы имели в виду? — вновь спросил Скляров.

— Ромашова... — На лице Склярова застыла улыбка. — Точнее, не я, а он просил меня об этом...

— Что-что? — Скляров качнул головой. — Наверное, вы напутали. Ромашов все время рвется в океан, а вы хотите, чтоб его «Гордый» ходил где-то у своих берегов. Я, конечно, люблю шутки, но в данной ситуации... — Он замялся, неловко пожал плечами. — Нет, я в это не верю.

— Павел Сергеевич, я что, красна девица, чтобы всякими загадками тебя развлекать? — В голосе Савчука прозвучала обида. — Давай доверять друг другу. А если нет, то я на «Бодром» человек лишний.