Ричард отшатнулся. Он, единственный, понял. Понял то, чего другие понять не смогли, сколько не бились над загадкой Безумного мага, невесть откуда взявшегося в здешних местах лет пять назад.

– Вы поняли, мой дорогой ученик, – нет, тепла в той улыбке не появилось, была только тень его.

На большее Рудольф был просто не способен, а потом можно было считать эту улыбку самой счастливой за прошлые годы.

– Вы поняли, мой дорогой ученик…

Он понурил голову, великий маг, скрывшийся здесь, чтобы спасти мир от самого себя.

– Вы сами захотели уйти, учитель? Чтобы закрыть остальных от того, что станется с Вами? – Ричард говорил это с жалостью и участием.

– Да, Вы поняли…

Рудольф бросил взгляд на орка и наёмника. Он узнал Олафа и кивнул ему в знак приветствия. В Дельбрюке осталось многое, очень многое от прошлых лет. Только одного не было: души. Она была уничтожена миром. Но так ли это плохо? Ведь многие люди не верили в душу…Разве может быть плохо от исчезновения того, что вообще не существует? Но душа у Рудольфа была. Когда-то.

– А теперь я не чувствую. Вечерами – если это так можно назвать – я хочу броситься с вершины той башни. Последнее, что во мне теплится – это моя воля. Я не могу сдаться. Иначе мир проникнет в мой разум, сломит его и подчинит себе. А потом…А потом Вы сами знаете, Ричард, многие легенды о полыхавших неделями, месяцами, годами пожарах. "Города выгорали, пылая призрачным огнём, и не было спасенья ни над землёй, ни под землёй от этого ненастья. Мир избавлялся от заразы – людей. И Палач зорко следил, чтобы ему этого не удалось окончательно. Но сам же Великий хранитель страстно желал, чтобы как можно больше городов и селений выгорело от магического пожара". Помните эти строки, Ричард?

Дельбрюк вновь улыбнулся. Осколки льда – вот чем были его улыбки.

Конечно же, Ричард помнил строки "Осени Хэвенхелла" Эйка Ёханки. Злая хроника – и правдивая. Её зубрили все подмастерья, чтобы знать, кто творил магию до них.

Ричард помнил – и потому он понял. Лучший ученик, он знал, что ему никогда не превзойти учителя – и что даже от поражения самого Магуса может сгореть целый континент. Такова была цена таланта. А ещё…Он бы радовался, если бы радость была холодной как воды из полыньи, каждому погибшего от его рук живому существу. Так мир отвечал за удары по себе. Чем сильнее маг – тем сильнее удар. Но удар приходит после. А потому каждый маг на склоне лет гадал, как же ему суждено бороться?.. И как ему суждено пасть в сражении с миром?..

– И потому я прошу Вас…Я прошу тебя, Ричард. Подари мне покой…

Даже Олаф…Да что там Олаф? Даже Рагмар широко раскрыл глаза, едва услышав это.

– Ты пойми, я устал сражаться…С каждым днём мир всё ближе и ближе к моему разуму. Я потерял душу, но вместе с волей я потеряю самого себя. Тьма стучится в этот мир через меня. Но…убить сам себя я не могу. Ты же знаешь…

Дельбрюк никогда не обращался на "ты" к кому бы то ни было. А это могло значить только одно: действительно наступают последние времена для Дельбрюка.

– Жан Жильсон…Его гибель стала последним ударом. Я больше не мог сражаться. И я спрятался здесь…Но…Но он и сюда добрался.

Рудольф запрокинул голову и уставился в небо. Он безмолвно проклинал мир, в котором ему довелось родиться с проклятием. Он содрогнулся: защита слабела. Пальцы его задрожали, плечи поникли. Дельбрюк поник. Судорога свела его тело.

– Ты пойми, я устал сражаться…Я больше не смогу этого выносить…

Рудольф справился с собою: он вытянулся во весь рост и вновь посмотрел на небо.

Одно-единственное облачко, похожее на ящерку, летело в расплескавшейся бесконечной синеве. Лёгкое дуновение ветра обняло замок и двор. Защита рушилась. Рубеж, выстроенный Рудольфом, пал. А это значит, что мир победил…

Дельбрюк опустил взгляд на Ричарда – и тот отшатнулся. Тьма пробилась в душу мага. Теперь оставался единственный выход.

Тяжеловозы всхрапнули, почувствовав неладное: животные оказались умнее людей и орка, а потом поспешили отъехать.

– Это мой бой, – буднично сказал Ричард, обращаясь к товарищам.

Рагмар и Олаф, не сговариваясь, отпрыгнули в сторону, поближе к воротам. Они понимали: учитель должен погибнуть от руки ученика. То есть, конечно же, освободиться! Но если что…Олаф знал, что даже маги смертны.

Дельбрюк пустыми глазами посмотрел на удалявшуюся повозку, на ощетинившихся мечами бойцов, а потом вновь повернулся к Ричарду. Учитель больше походил на деревянную куклу, к которой приноравливается новый кукловод.

Магус знал: только ему под силу разрезать нити, коими Рудольфа связал мир. Ведь, как говорили древние, сильнее магии только магия.

– Но и магия смертна, – процедил Ричард сквозь зубы, отходя к амбару.

Камень этого здания должен был сберечь Магуса от первого удара Дельбрюка. Разум его должен был стереться, слиться с миром, а потому отнюдь не все его умения должны были передаться этой…кукле. А значит, у Магуса есть шанс победить своего учителя. Знать бы, насколько велики эти шансы!

Времени на раздумья больше не было: Рудольф ударил. Ричард едва успел пригнуться, когда каменная кладка амбара обратилась в каменную же крошку. Булыжники полетели во все стороны, вздымая кучи земли повсюду. Одна каменюка задела левое плечо Магуса, да так, что маг успел свыкнуться с мыслью, что теперь он станет одноруким.

А потом и сама земля вспучилась, устремляясь вверх фонтанами. Магус подлетел в воздух…

Никто не сумел бы в тот момент разглядеть торжествующей ухмылки Ричарда. Он схватился за поток земной стихии, невероятно сильный, и силою мысли подчинил его. Земля обволокла Магуса со всех сторон, обратившись в твёрдый камень. Он видел только внутреннюю часть твёрдого как упорство еретика кокона, и потому ему оставалось только положиться на удачу…

Маги сражаются мыслью, а потому им в принципе не требуется видеть свою мишень. Хотя да, так проще: видишь – и атакуешь. Но Ричарду этого не требовалось.

Он помнил то место, куда нужно нанести удар. И мысленно представил себе две гигантские руки, вздымавшиеся из земной тверди и хватающие Дельбрюка. Это не принесло бы победы, но зато отвлекло бы Рудольфа хотя бы на мгновение.

Но что-то шло не так: земля отказывалась подчиняться. И тогда Ричард представил себя в облике гиганта, ладонями строящего из тверди "песочный" замок. Стихия подавалась туго, не желая подчиняться: победа над одним магом придавало миру сил для борьбы со вторым. Конечно, природа вряд ли могла чувствовать…Но в этот момент она могла торжествовать, и потому не желала сдаваться на милость Ричарда

Крики людей…Огонь…Крики…Стоны…

Разум Магуса едва не помутился от натуги, и потому в сознание вновь лезли те воспоминания. Ещё чуть-чуть, и он не сможет бороться, потеряет контроль над собой, и тогда…

Крики…Стоны…Мама…

"Врёшь! Победа будет за мной!" – мысленно (так ему, во всяком случае, казалось) прокричал Ричард и надавил вновь. И тогда земля нехотя, но подалась, сдавшись напору Магуса.

Всё это заняло едва ли два-три мига, но для ученика они растянулись в час, не менее того!

Каменный кокон распался, и Ричард упал наземь. А в ушах его стоял грохот: целые глыбы выворачивались, обращаясь в гигантские ладони. Пальцы-булыжники сомкнулись.

И тут на голову Ричарда обрушился грязевой вихрь. Огромный ком земли ударил прямо в затылок, отчего в ушах зазвенело, а перед глазами зашлись в безумной хороводе разноцветные круги. Зрелище было завораживающим, если бы не одно "но": зазеваешься – и погибнешь.