— Дубинку брось!

Морозов выпустил палку. Ее тут же пинком отшвырнули подальше. В дрожащем свете факелов блестели оскаленные, небритые рожи. Злые, как черти, мужики окружили его со всех сторон.

— Вяжем!

Кто-то подскочил, махнул палкой. Игорь успел уклониться. Но его тут же сбили с ног, несколько раз крепко саданули ногами по бокам, прижали к земле так, что дух чуть не вылетел.

В ноздри ударил густой запах давно немытого тела. Замутило.

Руки заломили за спину. Грубо стянули веревкой. Кто-то коленом надавил на затылок, душа крик. В рот набилась земля.

— Поднимай!

Игоря поставили на ноги и, дергая из стороны в сторону, потащили к школе.

— Мужики! Не я это! — прохрипел Морозов, сплюнув сырые комья.

Ему моментально сунули кулаком в живот. Желание оправдываться на время пропало.

Игоря протащили по коридору. В полумраке кто-то перешептывался, кто-то плакал испуганно, но негромко, метались фигурки женщин… Морозов попытался разглядеть Лену, но в прыгающих отсветах факелов не смог ничего толком разобрать.

Наконец его приволокли в крошечную комнатку, швырнули на пол, пнули напоследок и заперли дверь. Шаги удалились, навалилась тишина.

— Сволочи! — крикнул Игорь в кромешную темноту. Окон здесь не было.

Заелозил ногами, кое-как отполз к стене. Выгнутую под немыслимым углом шею свело, Морозов со стоном уронил голову на пол и ощутил щекой холод кафеля.

Неужто опять туалет?

Сочащиеся кровью губы сами собой разъехались в горькой усмешке.

— Это начинает становится похоже на дурную традицию… — пробормотал он. — Не жизнь, а сплошной сортир.

В темноте время потянулось медленно. Игорь не взялся бы точно сказать, через сколько дверь распахнулась, и в лицо ударил свет, через час или через несколько. Казалось, прошла целая вечность.

Крепкие руки вцепились в Морозова. Он хотел отмахнуться, но получил очередной тычок в бок и решил не дергаться. Его выволокли из каморки, провели коридорами и вывели на улицу.

Глаза начали привыкать, но их все еще резало от непривычно яркого света. Щурясь, Игорь глянул на красноватое солнце, поднимающееся над горизонтом.

Значит, рассвет.

Его снова куда-то погнали. На этот раз не тащили, просто гнали пинками, как скот. Игорь молчал.

В конце концов, Морозова втолкнули в кабинет.

Маркел. Понятно.

Местный заправила сидел за большим столом, сцепив пальцы в замок. Ни дать, ни взять — следователь. Не хватало только пухлого личного дела на столе и писчих принадлежностей.

— Ну, привет.

Игорь не ответил.

— Как мы с тобой быстро встретились, а? — Маркел ухмыльнулся. — Чего молчишь-то?

— А чего говорить? Сначала лупите, потом в кутузку кидаете, а уж потом на разговоры тянете. Я поговорить-то и раньше пытался, так мне чуть башку не проломили. Лучше помолчу.

— Чего ж ты хотел? Являешься неведомо откуда. Про паром какой- то заливаешь. И следующей же ночью повариху режешь. Как прикажешь поступать?

У Морозова екнуло сердце. Повариху? Ту, что суп давала?

— Никого я не резал, — сказал он. — Я спал.

— Да? А ребята тебя возле школы повязали.

— Да не я это! Там трое пацанов было! С ножами, психи конченые! Голые бегают… Я в подвале спал. Они ко мне забрались, бормотали чего-то… Мясо, мол… Чего мясо, какое? Я за ними пошел, думал воруют…

— Эх ты, какой герой получаешься. А чего это они пришли и тебя не тронули?

— Поди у них спроси, — окрысился Игорь.

— Ну-ну. Не борзей. — Маркел потянулся, хрустнул пальцами. — Я сам-то, может, думаю, что ты ни при чем, но выглядит странно. Пришел, черт знает откуда. Живой, почти здоровый. И в ту же ночь — нападение. Согласись, хрень выходит?

Морозов пожал плечами, понимая, что с точки зрения местных — действительно может показаться, что он странный тип.

— Руки развяжите. Пальцы немеют уже…

— Успеется. Мы знаешь что сделаем? Мы сейчас дежурную позовем. А ну как признает она тебя. А то наплел, понимаешь, про голых пацанов… Вдруг ты у нас упырь, а? Что скажешь?

— Зови кого хочешь. Я никого не трогал.

— Ладно. — Маркел встал, прошел по кабинету, открыл дверь и крикнул: — Эй, кто там! Эвелин сюда давайте!

Вернулся, сел, закинул ноги на стол.

Через минуту привели Эвелин — пожилую эстонку, напуганную, с заплаканными глазами.

— Этот? — без предисловий спросил Маркел.

Игорь поморщился, повернулся к женщине. В груди беспокойно сжалось: вдруг ляпнет чего-нибудь не того с перепугу…

— Нет, — покачала головой Эвелин. — Те молодые были, мальчики совсем. И голые.

Она опустила взгляд и густо покраснела.

— Ты точнее посмотри. Может, привиделось в темноте?

— Нет, я точно помню. Они ж Валю, бедняжку, разделали почти. Зарезали. Крови столько… — Эвелин зажмурилась, прижала ладони к лицу, сдерживая слезы.

— Ладно, — вздохнул Маркел. — Иди.

Эстонка ушла.

— Ну вот, видишь. — Маркел остро улыбнулся. — А ты боялся.

— Руки развяжи, — хмуро повторил Игорь.

— Развяжу. Но имей в виду, ты мне все равно не нравишься…

Дверь распахнулась. В комнату вбежала Лена.

— Маркел, отпусти его! Маркел, не дури, говорю тебе! Он ничего не делал! Отпусти! Я его знаю. Ручаюсь за него. Не мог он Валю зарезать!

Она почти кричала, нависнув над грозным Маркелом.

— Тихо, тихо, — он поднял руки. — Налетела. Отпускаю уже. Ошибка вышла… может быть.

Он встал. Лена сделал пару шагов назад, испуганно гладя на Игоря. Маркел подошел сзади, рывком — так, что Морозов застонал — развязал узел. Стянул веревку.

Игорь принялся неуклюже растирать запястья. Колкая боль пульсировала под кожей.

— Я-то отпущу, — вздохнул Маркел, поглядывая на Лену, — а чего Костя скажет, ты знаешь?

— Это мое дело, — коротко и серьезно ответила Лена.

— Твое, твое… Идите. — Маркел махнул рукой. — Но учти, парень, как там тебя звать… Я следить за тобой стану. Если хоть что-нибудь не так пойдет, пеняй на себя.

Когда они с Леной вышли из кабинета, Игорь спросил:

— Что за Костя?

Лена вздохнула.

— Есть тут один. Ухажер.

— То есть?

— Ну что, то есть… — Лена повела его по лестнице вниз, на улицу. — Кушать хочешь?

— Да погоди ты с едой. Что за тема?

— Ну, подкатывал тут один. — Она остановилась на площадке. Мимо прошел мужчина. Он на ходу кивнул Лене и с интересом глянул на Игоря. — А что ты хотел? Тут знаешь, что было? Тут такое было! А мне что? Что баба может в таком кошмаре? Сдохнуть только.

Знаешь, сколько таких на улице осталось? Скольких собаки подрали, скольких психи порезали… Не видишь, что делается? Тетю Валю порубили прямо тут!

Лена выдохлась. Бессильно уткнулась Морозову в грудь, заплакала. Игорь вздохнул и обнял ее.

— Ты с ним была, что ли, этой ночью?

Она всхлипнула, не поднимая головы.

— Н-да… — протянул Игорь. — Хреновина.

На улице они сели на бревно и долго молчали. Морозов чувствовал, как солнце пригревает щеку и шею, но внутри было холодно.

— Ты кушать-то будешь? — спросила Лена.

— Что ты пристала с едой с этой… — раздраженно буркнул Игорь.

— Поначалу голодно было, вот и… — Она вздохнула. — Пока всё наладили… Всякое было.

— Вижу я, как вы наладили, — процедил сквозь зубы Морозов, разминая кисти. Руки почти отошли после веревки, но пальцы все еще слушались с трудом. — Чокнутого какого-то начальником поставили.

— Маркел нормальный. Жесткий только. Но как тут по-другому? Сам же видел: люди в зверей превращаются.

— Кто это был?

— Ночью? — Да.

— Не знаю. Я ведь тебя предупреждала: психи кругом. У нас что-то вроде крепости. Остальные выживают, как могут. Когда стало ясно, что во всем городе так же, как здесь, у многих нервишки не выдержали. Привыкли же по-другому жить. Старики еще ничего, у них закалка, им легче. Кто из деревни, кто дачи держал — они быстрее освоились. А молодым трудно.

— Как эта шпана меня не прирезала… — нахмурился Игорь, вспоминая ночных визитеров. — Не понимаю. Спал же…