Ерунда. Неизвестно, когда удастся все это найти. А еда нужна сейчас.

Пока мальчишки сосредоточенно хрустели яблоками, Морозов огляделся. Овражек, в котором они остановились, был неглубоким, но довольно длинным. Чуть в стороне, из моря травы торчали стройные побеги ивы и частокол камыша.

Вода.

Игорь осторожно, помня о змеях, направился туда. На дне овражка блестел небольшой пруд, будущее болотце. Вода была прозрачная, чистая. Игорь зачерпнул пригоршню ладонями. На вкус вода была железистой. Мальчишки, подбежавшие следом, пили без особых колебаний.

Морозов снял ботинки. Фыркая и шипя от холода, он подобрался к камышу, надергал корней, вернулся. Отделил белую прикорневую часть, протянул ребятишкам.

Они взяли, вопросительно глядя на него.

— Ешьте. — Морозов сунул камыш себе в рот, захрустел. Вкус был сладковатый, чуть отдавал болотной затхлостью.

Андрюшка попробовал.

— М-м… Вкусно, — объявил он. — Пап, а откуда ты знаешь, что это можно есть?

— В школе проходил, — ответил Игорь.

После этого начали кушать все. Игорь нарвал еще камыша. Выбрался на сушу, разложил корешки на траве.

Решив таким образом задачу обеспечения подрастающего поколения едой, Морозов лег на спину и закинул руки за голову Ноги гудели, тело болело, но он был жив, практически здоров, и дети были целы. А значит, жизнь продолжается.

Если до этого Морозова волновало только то, как выбраться из объятого безумием города, то теперь эта проблема отпала. Нужно было решить, что делать дальше. Куда идти.

Итак, у него на руках трое детей. Они, конечно, уже насмотрелись всякого и адаптировались к новой жизни, но все же это дети.

Куда их вести?

Добраться до другого города? Тарту? Нарва?

В Тарту ему случалось бывать несколько раз за всю жизнь. Знакомых там не было, да и какие сейчас знакомые…

К тому же, Тарту, в отличие от Нарвы, был преимущественно эстонским городом.

Игорь задумался. Что было хуже? Эстонцы и русские никогда не жили единой семьей. Слишком разное прошлое, разные взгляды на жизнь не позволяли сблизиться достаточно, чтобы понять друг друга. Так было даже в советское время, а уж после обретения Эстонией независимости прежние недопонимания усилились, выплыли наружу. Два народа оказались в разных углах ринга.

В неумелых попытках интеграции русские видели только стремление ассимилировать их, перевести с положения полуврагов-оккупантов на роль недоэстонцев. Эстонцы же, в свою очередь, так и не сумели отказаться от мелочного желания отомстить за время русского владычества. Дело осложнялось националистической риторикой граждан из правительства. В общем, в объятия друг к другу никто пасть не торопился.

Игорь понимал: в Тарту идти опасно.

Если двигаться на восток, к Нарве, то, по крайней мере, можно было быть спокойным, что с ними станут говорить на понятном языке. Но Морозов боялся встретить в Нарве тот же кошмар, что творился в Таллинне. Те, кого эстонцы называли «русскими», жить вместе не умели.

Получалось, что идти Игорю с тремя детьми, собственно, некуда.

Конечно, все было возможно: нашлись же в Таллинне люди, которые попытались переломить положение, поднять город. Впрочем, он видел, чем это кончилось…

Если бы не дети, может быть, Игорь бы скорее нашел себя в новой жизни. Но с другой стороны, если бы не они, то его вообще уже могло бы не быть на этом свете. Морозов вспомнил, в каком состоянии он находился после смерти Лены. Как тяжело ему пришлось. Прыгнул бы из окошка, и привет на тот свет.

Если бы не дети…

Игорь поймал себя на том, что думает о мальчишках только во множественном числе, как о своих, не разделяя соседских пацанов и Андрюшку. Наверное, это было правильно.

Морозов поднял голову. Мальчишки увлеченно что-то ковыряли палками в пруду, забравшись по колено в воду. Коля и Олег, скорее всего, еще до конца не осознали, что их мамы больше нет.

Игорь вздохнул. Нужно было решать и куда-то идти. Нельзя же жить в чистом поле. Да и одними корешками сыт не будешь.

— Пап… — голос Андрюшки был напряжен.

Игорь мигом поднялся.

Дети пятились в его сторону, не спуская глаз с противоположенной стороны пруда. Там стоял мужчина. Невысокий, худой, бритый. Короткий ежик светлых волос едва-едва пробивался на его черепе. Одежда была поношенная, но в свежих заплатах. У мужчины были глубоко посаженные глаза.

Он пристально смотрел на отступающих детей, не замечая Игоря.

Мальчишки с визгом бросились прочь. Лысый рванул за ними, поднимая тучу брызг. Игорь поднял посох и гаркнул:

— Стоять!

Мужчина замер как вкопанный. Взгляд его горел лихорадочным огнем.

«Псих, — сообразил Игорь. — Если нападет, отобьюсь. Вон худой какой…»

За овражком, со стороны поля, послышались голоса. Лысый дернулся, пригнулся. Игорь, не спуская с него глаз, поднялся на кочку. Глянул поверх камыша.

По полю шли пятеро. В зеленых армейских камуфляжах навыпуск. Разобрать, на каком языке они говорили, Игорь не смог.

Лысый заметался по дну оврага и побежал прочь, наискосок, вдоль болота. Пятеро в армейской форме оживились, ускорились и потрусили наперерез странному незнакомцу.

— Он ушел? — спросил испуганный Андрюшка, вылезая из кустов.

— Ушел, сын, ушел.

— А кто это был?

— Дурной дядя… И вот что, идите-ка все сюда, — подозвал Игорь мальчишек. Дождался, когда они подойдут, и продолжил: — Запомните, такие люди очень опасны. Нельзя к таким подходить. Ясно?

Пацаны серьезно закивали.

Выбраться из города оказалось недостаточно. Нужно было двигаться. Нужно искать пристанище, защиту, место, где можно укрыться от опасности.

Куда?

Игорь сломал две травинки, одну короткую, другую длинную. Сжал в кулаке, выровнял, протянул Андрюшке.

— Ну-ка, выбери одну.

«Если короткая, — мелькнула мысль, — то на восток, если длинная…»

Мальчишка без раздумий дернул левую палочку.

Короткая.

— А что это значит? — поинтересовался Олег.

— Это значит, что мы пойдем на восток, — ответил Игорь, чувствуя себя идиотом, выбирающим судьбу травинками. — Лотерея называется.

— Я тоже хочу лотерею, — решил Олег.

— И я! — подхватил Коля.

Пришлось дать возможность выбора еще и братьям. Морозов снова зажал в кулаке травинки. Олег вытянул длинную. Игорь перетасовал, зажал в третий раз. Коля дернул короткую.

— Два из трех, — подвел итог Игорь. — Мы идем на восток…

Старые проселочные дороги, занесенные известняковой пылью с карьеров, плохо зарастали травой. Идти по таким дорогам было значительно легче, чем по чистому полю. На асфальтовые шоссе Игорь выходить боялся. Ведь по асфальту передвигаться еще проще. А раз проще — значит, опасней.

Они шли уже часа два, когда обнаружилось, что пропал Коля.

Вот только сейчас пацан был рядом, а потом вдруг — оп… И вот уже только двое мальчишек устало бредут по дороге. Из-под ног пылища, мордочки чумазые…

— Эй, ребят… — Игорь остановился. — А Коля где?

Андрюшка удивленно закрутил головой. Олег плюхнулся в траву, под глазами у него четче проявились темные круги. Морозов тревожно подумал, что хорошо бы найти тень, а то так и до теплового удара недолго. Собственно, впереди была рощица, там он собирался отдохнуть, но… куда запропастился Коля?

— Коля! — крикнул Игорь.

— Ко-о-оля! — поддержал его Андрюшка. Пацан держался молодцом, не ныл, только изредка тяжело вздыхал.

— Черт! — Морозов пробежал по дороге назад. — Вы что, не видели, куда он делся? Рядом же шел!

Олег с трудом поднялся из травы. Пробормотал с нарастающим волнением:

— Яне заметил…

— Сидите тут! сердито велел Игорь. — И ни с места!

Он побежал вдоль дороги, стараясь восстановить по примятой траве, откуда они шли, и куда мог деться парнишка. В какой-то момент ему показалось, что отдельная тропинка уходит вправо. В поле. Морозов кинулся туда, путаясь в траве. Следы терялись, Игорь кружил, стараясь найти их, но не удавалось.