— Сто? Мало?! — у Аквиста глаза полезли на лоб. — Сто это много. У нас некоторые доживают до девяноста, но не все. Восемьдесят где-то…

— А Фадану сорок пять, верно? — напомнил Ал. Аквист кивнул. — То есть ему жить осталось примерно столько же. И ты, зная, что мог исправить это, будешь и дальше отрицать очевидное?

— А сколько тогда не мало? — с интересом спросил Аквист. Ему всё еще было грустно, но перспектива увеличения жизни заинтересовала.

— Лет семьсот. Когда как. Когда больше, когда меньше.

— Семьсот?! А что для этого нужно сделать?!

Ал, кажется, задумался.

— Ну, для начала надо как-то выбраться отсюда, — пробормотал он. — Точнее, понять, где мы находимся. И почему имитатор вас признал. Да много всего нужно понять, Аквист. Иди-ка ты спать, а я пока что пообщаюсь с другими программами. Может быть, мы что-то вместе поймем.

Утром выяснилось, что не только программа Аквиста успела активироваться этой ночью и впасть в полное недоумение после этой самой активации. Те, кому эти программы принадлежали, тоже были в недоумении. Мягко говоря, в недоумении.

— Нет, ну ни фига, — бормотал себе под нос Бакли. — Этот хренов апчихит, оказывается, имеет тысячи видов. Да быть не может. И он еще и лечится? За сутки? И потом, чего это я не врач?! Я пять лет уже врач, я ж с пятнадцати учился, потом с восемнадцати работал! И это я не врач? Если я не врач, то кто тогда врач?!

Его обучающая программа оказалась на редкость строгой и въедливой. На рауф она была вообще не похожа, визуализация выдала коренастую плотную фигуру с толстыми (на взгляд Бакли, разумеется) руками и ногами, одетую в ярко-бирюзовый костюм с шапочкой, маской, и странным приспособлением на лбу. Назвалась программа странным именем Сеп, и этот самый Сеп за утро успел довести Бакли чуть не до слёз.

Бонни, впрочем, тоже было совсем не весело. Её обучающая программа выглядела как женщина, тонкая, строгая, с гладкой прической, одетая в строгий костюм, состоящий из серых брюк, кардигана до середины бедра и ослепительно белой блузки. Программа назвалась Аной, но Бонни тут же окрестила её Стервой.

— Как я, спрашивается, могу что-то координировать, если я не знаю, как это делать? — жалобно вопрошала Бонни. — Это я должна всё узнавать, да? И где еду достать, и куда дальше лучше ехать? А почему я? Ведь Фадан это должен делать, а не я… как это я?

Программа Шини оказалась почти как две капли воды похожа на программу Аквиста, разве что волосы у фигурки были другого цвета, и назвала она себя Эл. Этот самый Эл тут же, как только появился, подлил масла в огонь, раскритиковав Шини в пух и прах, и устроив ему проверку — сначала отжимания, а потом пробежка. Шини вернулся с этой пробежки мокрый, как вельш, и злой, как греван, которого прервали.

— Я историк… а не… подопытная… скотина… — задыхаясь, констатировал он, плюхаясь на кровать. — Я… так бегать не… могу… никак…

— А придется, — ехидно заметил Эл. — Так уж и быть, отдышись, и давай на второй круг.

— На какой второй круг?!

Но больше всех от обучающей программы досталось Фадану.

Когда он осторожно сказал «визуализация», перед ним в воздухе повисла практически его точная копия, разве что рауф был много старше, и выражение лица имел строгое, в отличие от слегка растерявшегося Фадана. Программа тут же устроила ему форменный допрос, результатом которого стали поспешные сборы и столь же поспешный отъезд.

Самоназвания у этой программы не было, но Фадан, подумав, предложил ей имя — Шеф, на которое программа тут же согласилась. Как показалось всем, с удовольствием.

— По дороге объясню, почему нам нужно ехать, но ехать нам действительно нужно, — заметил Шеф. — И побыстрее.

— Но зачем? — не понял Фадан.

— Ты по голове получил? Получил. Ты хочешь еще получить? Получишь. Если мы тут останемся, точно получишь. Хочешь?

— Не хочу, — содрогнулся Фадан.

— Вот если не хочешь, то быстро-быстро-быстро! Значит, блондин, два гермо, женщина, — Шеф задумался, но лишь на короткую секунду. — Угу. Ага. Фадан, скажи координатору, чтобы уводила группу с маршрута, нужно построить другой. Агентов вперед, пусть проверят. А тебя должен посмотреть врач.

— Он уже посмотрел, — заметил Фадан.

— Не похоже, — рявкнул Шеф.

— Это почему?

— Потому что твои действия напоминают действия безмозглой птички! Или птички, которой отшибли мозги! Странно, что эти до сих пор вас не догнали.

— Какие эти? — не понял Фадан. — Куда мне агентов посылать? На чем? И Бонни, кажется, не умеет обращаться с картами…

— У вас что, и транспорта нет?!

— У нас есть машина, — обиделся Бакли. — Сейчас покажу.

При виде машины, которая, разумеется, являлась предметом особой гордости и заботы Бакли, Шеф прикрыл глаза рукой, и, кажется, потерял дар речи — несколько неожиданно для программы.

— И это всё? — спросил он с непонятным выражением.

— А что, нужно еще что-то? — удивился Фадан.

— Ну вообще да, желательно.

— А зачем?

— Ну, чтобы не помереть, хотя бы, — Шеф безнадежно махнул рукой. — Все собрались? Тогда поехали.

В машине Шеф начал, по его словам, «разбор ошибок», и после этого разбора все сидели, как пристукнутые, пытаясь осознать, во что ввязались. Бакли вел аккуратно, медленно, Бонни, Аквист и Шини возились с картой, а Фадан сидел рядом с Бакли, прикрыв глаза рукой, и про себя обзывал себя идиотом.

Было за что.

Мог бы и сам догадаться.

… — Фадан, скажи, — ласково начал Шеф, как только машина отъехала от домика, — тебя не удивило, что некие личности тебя едва не кокнули из-за этого диска?

— Ну… не знаю… испугало.

— Ты не ответил. Удивления нет?

— Немного.

— И догадок тоже нет?

— Каких догадок?

— Кто именно это был? — Шеф висел в воздухе напротив Фадана и буравил его тяжелым мрачным взглядом.

— Ну и кто это был? — с любопытством спросил Фадан.

— Включи мозги, иногда полезно. Если хочешь, я могу тебе подсказать. Значит, вам в руки попадает то, о чем вы не имеете представления. И никто не имеет, за исключением пары-тройки псевдоученых, которых все, в том числе и ты, Фадан, считаете сумасшедшими. Конечно, нельзя же принимать за правду то, что говорит старичок, помешавшийся на звездах и прочем романтическом бреде? Значит, и диск этот может быть только одним: артефактом древности, на котором какой-то пьяный мастер от нечего делать нацарапал непонятно что. Или какой-то служитель культа решил увековечить либо молитвы, либо какое-то событие. Этот диск — просто каменюка, и не более того. И тут к тебе в дом за этой самой каменюкой приходят такие колоритные личности. И ищут эту каменюку, на которой ну ничего путного быть не может. Ты же историк, ты же должен это понимать, верно? А теперь — внимание, вопрос. Зачем этим четверым так нужен этот диск?

— Понятия не имею, — Фадан пожал плечами. — Ну и зачем?

— Остолоп!!! — взревел Шеф. — Чтобы его скрыть!!! Ведь этого всего не существует! Ни этих звезд, ни древних путей, ничего! А теперь скажи, кому выгодно это всё скрывать?

Фадан в тот момент ощутил, что между лопатками у него словно бы пробежала ледяная вода.

— Полисандеры… — произнес он шепотом. — Да?

— Бери выше. Это — ваша власть, Фадан. Это ей выгодно, чтобы вы ничего не знали, и думали, что ваша история насчитывает сорок тысяч лет. А до этого вы, видимо, прыгали по деревьям и камнями били диких вельшев, чтобы сожрать потом сырыми. И это всё — несмотря ни на артефакты, ни на технологии, ни на что. Ты понимаешь, с кем вы связались, и чем это вам всем грозит?

Фадан медленно кивнул.

— Но кто же мог отдать нам диск? — вслух спросил он. — Ведь кто-то же его отдал… передал… и денег дал…

— Ищи среди тех, кто тебя знает или читал твои работы, кого ты мог заинтересовать, и кто мог бы сделать на тебя ставку. И еще — этот кто-то старый. Думай.

Фадан начал думать. Потом окликнул Шини и Аквиста, и они начали думать уже втроем. Но, увы, подходящих кандидатур всё никак не получалось. То возраст не подходил, то у потенциального отдавшего не было денег, то тема исследований совсем другая, то… в общем, не пойми что. Но всё не то.