Наконец, не выдержав, Настя отставила свою швабру в угол и попыталась вытряхнуть все спальники, но до места, где спал солдат, так и не добралась. На аккуратно застеленном матрасе, собранном из нескольких пальто, свернувшись клубком, спал Султан. Глядя на этот чуть похрапывающий огромный комок шерсти, Настя вдруг поняла, что согнать кобеля с нагретого места не рискнёт. Слишком свежи ещё были в памяти свирепый оскал и глухое рычание, от которого кровь холодела в жилах.

К тому же, насколько она помнила, именно там, под этим импровизированным матрасом солдат хранил весь добытый в дороге арсенал, а значит, охранять это место пёс будет точно так же, как охранял самого парня. Достаточно было вспомнить его реакцию, когда она попыталась достать автомат. Вздохнув, Настя отступила от запретной территории и, подойдя к столу, тихо спросила:

— Наелась или добавки положить?

— Не, надоела каша, — мотнула головой Нюська. — Я бы чаю попила, с сахаром.

— Сладкоежка. Нет у меня чаю, а кипятить не в чем. Так что придётся до вечера терпеть, когда дядя Дима огонь разведёт, — грустно улыбнулась Настя.

— А почему он не хочет печку тут сделать? Он же может, я знаю, — неожиданно заявила дочь.

— Вот сама у него вечером и спросишь, — пожала плечами женщина, не зная, что ответить.

— Ладно, — легко согласилась девочка, возвращаясь к своему рисованию.

Задумчиво перебирая рисунки дочери, Настя вдруг поняла, что с момента их ухода из родного дома девочка стала рисовать значительно лучше, а в расцветке начали доминировать светлые, радостные тона.

— Что это? — спросила Настя, показывая дочке выбранный рисунок.

— Поле с цветами. Мы мимо такого шли, — ответила Нюська, бросив на рисунок беглый взгляд.

— Но мы проходили мимо пустых полей, а у тебя тут цветы, — насторожилась Настя.

— А я их придумала. Просто закрыла глаза и увидела, — не отрываясь, ответила девочка.

— Ты сама это придумала?

— Не-а, дядя Дима сказал.

— А что ещё он тебе сказал?

— Что если очень хочется, то можно придумать всё, что угодно. Нужно просто закрыть глаза и подумать о том, чего очень хочется, и тогда это можно будет увидеть. А ещё он сказал, что каждый рисунок нужно обязательно подписывать. Ну чтобы другим было понятно, что там нарисовано.

— А почему ты не подписала? — быстро спросила Настя, сообразив, что это хороший шанс заставить девочку вернуться к изучению алфавита.

— А я ещё не все буквы знаю, — равнодушно отозвалась Нюська.

— Значит, надо выучить буквы и подписывать рисунки.

— Зачем?

— А вот я смотрю на него и не понимаю, что это такое. А так я бы прочла надпись и не стала тебе мешать, — моментально нашлась женщина.

— Но ведь чтобы выучить буквы, мне надо перестать рисовать, а я не хочу переставать, — чуть подумав, отозвалась Нюська.

— А давай с тобой поиграем в такую игру. Ты называешь букву, потом вспоминаешь слово, которое с неё начинается, и рисуешь что-то, что тоже начинается с этой буквы. Так ты сможешь и рисовать, и учить буквы, — осторожно предложила Настя, вспомнив, как выглядел букварь в её не таком далёком детстве.

— Ну не знаю, — с сомнением протянула девочка.

— Чего ты не знаешь? — не поняла Настя.

— Сначала букву говорить, потом слово вспоминать, потом ещё вещь, которая на эту букву начинается. Долго.

— Ты споришь дольше, — лукаво усмехнулась Настя.

— А мы разве спорим? Я просто думаю, — не растерялась маленькая вредина.

— Вместо того чтобы просто так время тянуть и раздумывать, лучше бы попробовала. Какая первая буква в алфавите?

— А.

— И какая вещь с этой буквы начинается?

— Автомат, — не задумываясь, ответила девочка.

— Ну автомат нарисовать сложно, — поперхнувшись, ответила Настя. — Придумай что-нибудь попроще.

— Аист, — помолчав, задумчиво протянула Нюська.

— А где ты аистов-то увидела? — растерялась Настя.

— Помнишь деревню, где на нас собаки напали? — очень серьёзно ответила девочка. — Там, рядом, на старом дереве гнездо было, а в нём два аиста.

— С чего ты взяла, что это были аисты, а не вороны, например?

— Мне дядя Дима рассказал, что это аисты, и что увидеть их — хорошая примета.

— Вот только бабкиных суеверий нам и не хватало, — пробурчала Настя, злясь непонятно на что.

— Мам, ты чего злишься?

— А надоело мне это всё. Дядя Дима то, дядя Дима сё. Тоже мне авторитет нашёлся, — зарычала в ответ Настя.

— Чего нашёлся? — не поняла Нюська.

— Ни чего, а кто, — машинально поправила её женщина.

— Мам, а по-моему, ты просто ревнуешь, — неожиданно ответила Нюська, склонив головку к плечу и с интересом рассматривая мать.

— Чего?! Это от кого ты такое услышала? — рассерженной коброй зашипела Настя.

— Наташка так говорила. Что ты не умеешь сама делать всё правильно и злишься, когда кто-то делает что-то лучше тебя. Особенно когда это касается ребёнка. В смысле, меня.

— Это она тебе такое говорила? — продолжала шипеть женщина.

— Не-а. Дяде Диме. Он на тебя за что-то рассердился и сказал, что ещё немного и точно этой дурной бабе в репу закатает, а Наташка ему сказала, что ты просто ревнуешь. Мам, а почему ты дурная баба?

— Наверное, потому, что до сих пор рядом с ним еду, — буркнула в ответ Настя, задохнувшись от возмущения.

— А куда нам деваться-то? — не по-детски рассудительно отозвалась Нюська.

— Тоже верно, — вздохнула в ответ Настя.

Усевшись на скамейку рядом с дочерью, женщина задумалась. Тем временем, воспользовавшись тем, что мать от неё отстала, Нюська вернулась к рисованию. Но на этот раз не стала брать уже почти законченный рисунок, а, взяв очередной чистый лист, принялась рисовать гнездо аистов.

— Мам, а что на букву «В» начинается? — услышала она и, вздрогнув, удивлённо покосилась на дочь.

— А сама как думаешь?

— Выстрел, ветер, — подумав, ответила девочка.

— А разве можно нарисовать ветер? — удивилась Настя.

— Конечно. Это же так просто, — вскинулась Нюська, словно удивляясь материнской непонятливости. — Вот, смотри, — добавила девочка, принимаясь быстро что-то чиркать на листе.

Заинтересовавшись, Настя заглянула через плечо дочери и с удивлением поняла, что видит. Из-под карандаша ребёнка уже начало проглядывать тёмное облако, в котором можно было разглядеть человеческие черты лица. Казалось, что обращённый к смотрящему в профиль человек сердито раздувает щёки, сложив в трубочку пухлые губы. Чуть ниже девочка пририсовала дерево, склонившееся под напором ветра.

— Здорово, — не удержалась Настя.

— Я же говорила, можно все, что хочешь, увидеть, — весело отозвалась Нюська.

— Тогда продолжай, у тебя здорово получается, — быстро ответила Настя, втайне радуясь, что смогла увлечь дочку полезным занятием.

За всеми этими спорами и разговорами они не заметили, что на улице уже начало темнеть. Очнулась Настя, только когда прицеп перестало трясти и на улице стих ставший уже таким привычным шум мотора. Одновременно с остановкой проснулся и Султан. Поднявшись, огромный пёс потянулся, вытянув вперёд передние лапы, и длинно, с повизгиванием зевнул, звучно клацнув напоследок клыками. Потом, подойдя к двери, кобель не спеша уселся, не сводя взгляда с крючка и чуть помахивая пышным хвостом.

Понимая, что собаке нужно на улицу, Настя никак не могла заставить себя подойти к собаке. Это была маленькая, подленькая, но месть ему за испуг, который она пережила прошлым утром. Совсем по-другому повела себя Нюська. Бросив на мать задумчивый взгляд, девочка слезла со скамейки и, протиснувшись мимо собаки, отбросила крючок. В ту же минуту на улице послышались шаги, и дверь распахнулась.

Увидев пса, Димка чуть улыбнулся и, ласково огладив лохматую башку, проворчал:

— Иди, проветрись. А то совсем тут засиделся.

Чуть слышно фыркнув в ответ, Султан не спеша спустился на землю и моментально исчез в ближайших кустах. Тяжело забравшись в прицеп, парень с одобрением кивнул, заметив наведённый Настей порядок, и, присев к столу, устало сказал: