Центр английского шпионажа против Германии переместился в Копенгаген, но в ноябре 1938 года англичан снова постигла неудача. Датское правительство, обеспокоенное усилившейся деятельностью иностранцев на территории страны, начало самую настоящую охоту за шпионами. Был арестован некто Вальдемар Пётш. В те времена любой пойманный шпион считался немецким агентом, но допрос Пётша вскрыл весьма необычный факт: оказалось, что он работал на англичан. Датчане не хотели мешать работе английской разведки, но, поскольку оо аресте Петша уже было объявлено, пришлось все же нудить его. Судебный процесс по делу Пётша проходил на закрытом заседании, но немцам удалось завладет материалами следствия, и таким образом они узнал многое о структуре и деятельности континентальной секретной службы.

Важные сведения о деятельности английской разведки немцы получили еще из одного источника в Дании. Дело в том, что в датской полиции был специальный контрразведывательный отдел. 3–му отделу немецкой военной разведки удалось завербовать одного из ответственных сотрудников датской полиции, от которого немцы получили полную информацию о деятельности континентальной секретной службы не только в Дании, но и во всех других скандинавских странах.

После случая с Пётшем штаб континентальной секретной службы был переведен в Гаагу, где руководителем его стал Генри Стивене, майор английской армии, получивший подготовку в «черном замке». Он ведал довольно крупной организацией. В ее составе было несколько самостоятельно действовавших секций: политическая, экономическая, контрразведывательная, военная и военно–морская. Военную секцию возглавлял капитан английской армии в отставке Пейтон Бест, приехавши в Голландию еще во время первой мировой войны.

Бест руководил работой агентурной сети на территории Германии. Агенты Беста доставляли ему самую раз личную информацию военного характера. Главным связником Беста с агентурой был некий «беженец», называвший себя доктором Францем.

Голландская резидентура приобрела важнейшее значение в системе английской разведки. Своими успехами она обязана прежде всего разведывательному управлению голландской армии, которым руководил генерал Ван Оршот, сумевший организовать тесное сотрудничество б английской разведкой. Умело действовал военный атташе посольства Голландии в Берлине полковник Ян Сас, поистине выдающаяся личность в истории шпионажа.

У Саса было много друзей в вермахте. Особенно близкие отношения сложились у него с полковником Гансом Остером, начальником штаба немецкой военной разведки, одним из самых решительных и энергичных антифашистов в абвере. Остер ко многим своим знакомым и друзьям относился с подозрением, но Сас опасений у него не вызывал. Нередко Остер беседовал с ним гораздо откровеннее, чем со своими коллегами по абверу. Друзья встречались в доме Остера обычно по вечерам. Вовремя этих встреч Остер рассказывал Сасу многое из того что могло заинтересовать голландскую разведку, и полученная таким путем информация в конце концов попадала в Лондон.

Английская разведка имела свою резидентуру и в Берне но этот шпионский центр начал активную деятельность только после вторжения немцев в Голландию в 1940 году.

Эффективность работы многих резидентур снижалась в связи,с. тем, что долгие годы они находились в бездействии. Агенты утрачивали чувство ответственности, действовали нехотя и не проявляли должной инициати < - > ряда резидентур были людьми недоста < - > время < - > кации и не обладали необходимы < - >. не позволяло им должным < - > работу своих агентурных сетей. < - > Англии, ее посол в Берлине был < - > крайне недоброжелательно относившимся к разведке и весьма тенденциозно оценивавшим даже самые неопровержимые разведывательные сведения, если они в какой–то мере не подтверждали его собственного мнения по тому или иному вопросу. Таков был Невиль Гендерсон, опытный дипломат, оказавшийся неспособным оценить и понять необычную для того времени тактику нацистов в дипломатии. Руководство разведывательной деятельностью не входило в компетенцию посла. Этим занимались представители секретной службы и аппараты военных атташе, но они попали под влияние мирно настроенного посла.

15 февраля 1939 года, месяц спустя после оккупации немцами Богемии и Моравии, английский военно–воздушный атташе майор Дж. Вашел сообщил в Лондон: «С моей точки зрения, Германия вряд ли предпримет какие–либо военные действия в ближайшие два–три месяца». А 28 февраля, когда немецкие войска уже приготовились к вторжению в Чехословакию, военный атташе полковник Ф. Мэсон–Макфарлейн на запрос из Лондона дал ответ, из которого было трудно что–либо понять: «Германская армия проходит стадию эволюции, когда все необычное на самом деле ординарно. Самое трудное даже для опытного наблюдателя, — определить когда это ординарное выльется во что–то значительное. На сегодняшний день (за пятнадцать дней до вторжения в Чехословакию. — Л. Ф.) нет каких–либо признаков начавшейся мобилизации, но определенного мнения по этому вопросу у меня нет».

Подобная «информация» вряд ли могла облегчить оценку обстановки английским верховным командованием в Лондоне. 15 августа немцы практически закончили подготовку к вторжению в Польшу, и Гитлер назначил начало военных действий в Польше на 26 августа.

Как ни странно, но в этот же день в секретном сообщении английскому посланнику в Варшаве министр иностранных дел лорд Галифакс писал: «У нас сложилось впечатление, что Гитлер еще не принял определенного решения и стремится избежать войны < - > это сделать без ущерба для своего < - >

Перед началом войны полковник Пикенброк предо ставил в распоряжение вермахта обширную разведывательную информацию по многим вопросам. И все же, несмотря на это изобилие сведений, Гитлер очень мало знал о своих противниках. У гитлеровской секретно службы, пользовавшейся в государстве неограниченно поддержкой, тоже была ахиллесова пята — политическая разведка, всегда являвшаяся важным компонентом в общем разведывательном комплексе.

Политическая разведка, на полную прерогативу власти в которой претендовало министерство иностранных дел, попала в компетенцию руководимой Гейдрихом организации. Кроме того, политической разведкой занимались еще два полуофициальных органа: личное бюро министра иностранных дел Риббентропа и бюро иностранных дел нацистской партии, возглавляемое Альфредом Розенбергом.

Все эти учреждения вели междуусобную борьбу за обладание политической информацией. Каждый раз, когда та или иная организация пыталась создать свою собственную агентурную сеть, она наталкивалась на противодействие какой–нибудь из соперничавших организаций В результате Гитлер получал много политической информации, ценность которой была обратно пропорциональна ее количеству.

О том, как создавалась сеть политической агентуры в Англии и о методах ведения политической разведки нацистов в этой стране рассказывается в докладе, представленном Гитлеру Розенбергом: «Первые усилия отыскать в Англии прогермански настроенных людей относятся еще к 1929 году. Наш английский агент Р. в Берлине помог мне совершить поездку в Лондон еще в 1931 году. В Англии мне удалось установить ряд контактов, содействовавших достижению взаимопонимания между Англией и Германией».

Если верить Розенбергу (он, вероятно, прав, так как во время Нюрнбергского процесса представители Англии в военном трибунале признали эти показания Розенберга правильными), то, значит, руководимой им организации удалось создать из германофилов беспрецедентную в истории Англии сеть осведомителей и шпионов. «Самым важным из них, — писал Розенберг, — был майор У., офицер штаба ВВС, убежденный германофил, сторонник тесного сотрудничества Англии и Германии в борьбе с большевизмом. Через этого человека нам удалось расширить свое влияние в штабе ВВС. Королевский аэроклуб вскоре стал центром пропаганды англо–германского сотрудничества. В 1934 году майор У. побывал в Германии и был принят Гитлером».