Толпа — еще недавно послушное орудие в руках орденских проповедников — в ярости едва не разрушила их колледжи и школы.
Через восемь лет, в 1603 году иезуитам было разрешено вернуться во Францию. Политическая обстановка к этому времени радикально изменилась. Папское отлучение, тяготевшее над Генрихом IV, было снято еще в 1595 году; с Испанией был заключен мир; Филипп II умер, и с ним были похоронены планы установления испанской гегемонии; Рим и иезуитский орден перестали в прежней степени связывать дело контрреформации с завоевательными планами Габсбургов. Вернувшиеся иезуиты стали публично проповедовать необходимость полного повиновения Генриху IV, который даже взял себе исповедником отца Коттона, видного члена ордена. (Надо сказать, что с этого времени иезуиты вообще прекратили заигрывать с идеей народного суверенитета — слишком опасным оружием становилась она в руках передовых сил, враждебных католической реакции.)
Однако на деле отношение иезуитов к королю, неизвестно уж сколько раз менявшему веру из политических соображений и издавшему эдикт о веротерпимости, остается прежним. И поэтому возникает растущая двусмысленность в пропаганде иезуитов, формально сохраняющих лояльность, а исподтишка стремящихся снова развернуть психологическую войну, которая позволила бы им, как и прежде, манипулировать фанатизируемой толпой ревностных католиков. Иезуиты избегали теперь открыто нападать на Генриха IV, их проповедники предпочитали, не называя имен, обличать потворство гугенотам, которые якобы готовят «Варфоломеевскую ночь» для католиков. Хотя эти проповеди не оказывали прежнего влияния, семена ненависти часто падали на благодатную почву среди населения, пережившего десятилетия религиозных войн.
14 мая 1610 года, незадолго до отъезда на войну против Габсбургов, Генрих в открытой коляске ехал по одной из узких парижских улиц. На подножку экипажа вскочил рыжий верзила, трижды ударивший короля кинжалом. Раны оказались смертельными…
Убийца, Франсуа Равальяк, полупомешанный католический фанатик, твердил и на суде и на эшафоте — он действовал в одиночку. Однако вполне возможно, что Равальяка подтолкнули к убийству так, чтобы ему казалось, будто решение было принято только им самим. Несомненно, что существовал заговор — нити вели к влиятельным придворным, к жене Генриха — Марии Медичи и ее фаворитам супругам Кончини, к испанскому вице — королю Неаполя графу Фуентесу.
ПОДПОЛЬНАЯ ТИПОГРАФИЯ МАРИИ СТЮАРТ
25 февраля 1570 года Пий V издал буллу, отлучающую английскую королеву Елизавету от католической церкви, к которой, впрочем, та и не принадлежала, и освобождавшую англичан от присяги верности их монарху. «Мы объявляем, — говорилось в этой булле, — указанную Елизавету еретичкой и подстрекательницей еретиков, и те, кто является ее приверженцем, также осуждаются и отделяются от христианского мира… Мы лишаем указанную Елизавету ее мнимых прав на королевство и всех остальных прав… Мы приказываем и запрещаем всем и каждому из ее дворян, подданных и народа, и кому бы то ни было оказывать любое повиновение ее властям, ее приказам или ее законам» [11].
Оригинал буллы остался в Ватиканском архиве — никто не осмелился вручить ее лично надменной повелительнице Англии. Да и не в этом был смысл — Рим попытался довести содержание буллы до сведения английских католиков. Сама булла была издана при получении папой известия о католическом восстании на севере Англии, которое к тому времени уже было потоплено в крови. Это, однако, не заставило контрреформацию отказаться от своих планов.
Центром католических интриг стала Мария Стюарт — королева Шотландии, изгнанная оттуда мятежными лордами и содержавшаяся в заключении в Англии. Мария Стюарт была дальней родственницей Елизаветы и с точки зрения католиков после папской буллы имела законные права на престол. Один за другим организуются заговоры с целью освобождения шотландской королевы и возведения ее на «вакантный», по мнению Рима, английский престол. И в каждом из этих заговоров сотрудничают испанская дипломатия и лазутчики «Общества Иисуса». Конспирации оканчиваются неудачей — у Елизаветы великолепная разведка, возглавляемая лордом Берли и сэром Френсисом Уолсингемом.
В 1580 году в Англии высадились два эмиссара «Общества Иисуса» — Парсонс, ставший в последующие годы одним из руководителей иезуитской разведки, и Кэмпион. Их задачей было вести пропаганду католицизма, активизировать действия местного католического духовенства, превратив его в эффективное орудие Рима в борьбе против протестантского правительства Англии. Хотя Елизавета была по — прежнему отлучена от церкви, иезуиты заявляли, что им предписано «ни в какой мере не вмешиваться в государственные дела и политику Англии» [12]. Вместе с тем, как писал Кэмпион, никакие преследования не заставят иезуитов отказаться от поставленной цели — реставрации католицизма на английской земле.
«Издержки учтены, дело начато, это божье дело, которому невозможно противостоять. Так утверждалась вера, так она должна быть восстановлена»[13].
Многократно меняя имена и местопребывание, скрываясь от преследовавших их полицейских агентов, Парсонс и Кэмпион ухитрились создать в окрестностях Лондона подпольную типографию, постоянно перемещавшуюся из одного католического дома в другой. Иезуиты отлично понимали, что сам факт издания их трактатов в Англии вопреки воле Елизаветы будет серьезным ударом по правительству и усилит надежды сторонников Марии Стюарт. Главной продукцией иезуитской типографии были памфлеты в защиту католической веры и полемика с ересью, Иезуиты вставляли в свои трактаты даже обращения к Елизавете с призывом вернуться к вере ее славных предков [14].
Это должно было, прежде всего, замаскировать роль иезуитов как союзников и прямого орудия испанских великодержавных планов, угрожавших национальной независимости Англии. Не пропагандировать же было иезуитам составленный Парсонсом план будущего устройства Англии после устранения еретической королевы: католические епископы должны были получить право назначать членов палаты общин английского парламента, предусматривалось также введение инквизиции… А одновременно продолжала ткаться паутина заговоров, причем иезуиты старались сами внешне оставаться в стороне, ограничиваясь ролью тайных подстрекателей и организаторов этих конспирации. В конце концов ищейки Уолсингема обнаружили Кэмпиона, который в декабре
1581 года вместе с несколькими своими помощниками кончил жизнь на эшафоте. Парсонсу удалось скрыться и возобновить из‑за границы тайную и пропагандистскую войну против Елизаветы. А поток иезуитских и других католических проповедников и лазутчиков, тайно высаживавшихся в Англии, не иссякал. «Английское дело» иезуитов не закончилось. Не прекращались попытки вести психологическую войну против протестантской Англии. Так продолжалось еще два десятилетия.
Шекспир, современник контрреформации, вкладывает в уста Молвы настоящую программу пропагандистской кампании: