Но вернемся к визиту Насера. В Москве высокому гостю успели, кажется, показать все, что только было можно: мавзолей (тогда в нем по соседству с Лениным лежал еще и Сталин), университет, стадион в Лужниках, мечеть, метро, Кремль, кремлевские музеи, квартиру Ленина, автозавод, Садовое кольцо, Ленинские горы, кинотеатр «Мир», ядерный центр в Дубне, Таманскую дивизию, базу ВВС. Наконец утром 3 мая на двух самолетах «Ту-104» мы отправились в поездку по Советскому Союзу. Началось это длинное путешествие с Ташкента, потом были Баку, Сухуми, Сочи, Запорожье, Киев, Ленинград и Сталинград.

74

Что же осталось у меня в памяти от этой поездки, которая состоялась почти сорок назад? Наверно, прежде всего то, к чему лично был причастен, что поразило, взволновало, привлекло особое внимание… Поразил, разумеется, прием, оказанный делегации в Узбекистане. Тут было море ликования. Ведь приехал не только Насер, но и сам Н.А.Мухитдинов, бывший первый секретарь ЦК КП Узбекистана, ставший членом высшего партийного руководства СССР. Запомнился обед в колхозе «Кзыл Узбекистан». Гости и руководство республики сидели на возвышении, на специально сооруженном помосте, а кругом на коврах и циновках размещались приглашенные, и казалось, эти ковры и циновки простирались до самого горизонта. Число участников этого обеда исчислялось не сотнями, а тысячами. Ш.Р.Рашидов, воздав должное Насеру, перешел к излиянию своих чувств по случаю приезда Мухитдинова. Он сказал просто и скромно:

— Сегодня солнце второй раз взошло над Узбекистаном — к нам приехал наш дорогой и любимый Нуретдин Акрамович Мухитдинов!

И далее в том же духе.

При посещении ташкентского текстильного комбината члены делегации ОАР сморщились: стоял неимоверный шум от грохота станков (создавалось впечатление, что несколько танковых бригад пошли на прорыв), по цехам летали клочья хлопка. Ничего нельзя было увидеть и расслышать. Один из членов делегации спросил у меня:

— Ты был на текстильном комбинате в Аль-Махалла-аль-Кубре?

Я ответил утвердительно.

— Зачем же нам показывать это старье? Действительно, на названном египетском текстильном

комбинате, оборудованном новейшими американскими, английскими и французскими станками, не было ни такого адского шума, ни хлопковых облаков, и с вентиляцией дело обстояло намного лучше. Вообще состояние нашей технической оснащенности несказанно удивило египтян, а еще больше поразило их количество женщин, занятых на тяжелых дорожных работах. Так что с собой на родину делегация увезла смешанные чувства и впечатления.

75

Запомнилась и реакция Насера на показ ему документального фильма о Сталинградской битве. Он попросту заплакал, когда увидел руины Сталинграда, слезы долго текли по его щекам. В этот день он даже расслабился необычным для него способом — выпил несколько стопок водки. А по прибытии в Сталинград в произнесенной там речи отдал должное этому героическому городу.

Все переводы во время визита обеспечивала группа из пяти человек: четырех арабистов и одного специалиста по английскому языку. Викентий Павлович Соболев, занимавший тогда должность советника посольства в ОАР, был как бы старшим в нашей переводческой группе, куда входили СА.Кузьмин, Г.Ш.Шарбатов и я. Когда же дело доходило до науки и техники, то подключался широко известный по части английского перевода В.М.Суходрев (в арабском языке ощущался еще дефицит технических терминов).

В марте 1992 года кафедра ближневосточных языков Московского государственного института международных отношений провела торжественное заседание, посвященное 100-летию со дня рождения двух наших преподавателей арабского языка — Клавдии Викторовны Оде-Васильевой и Харлампия Карповича Баранова, имена которых чтимы многими поколениями арабистов. Именно они привили нам любовь к арабскому языку, возбудили интерес к арабским странам. К.В.Оде-Васильева, палестинка христианского вероисповедания, — человек-легенда. Выучив русский язык в Палестине и выйдя замуж за русского врача, она накануне первой мировой войны оказалась в России и осталась здесь навсегда. На этом заседании встретились заведующий кафедрой ближневосточных языков Сережа Кузьмин, сотрудник Института востоковедения Академии наук, доктор филологии Гриша Шарбатов и я, ныне руководитель группы консультантов Службы внешней разведки России. Среди множества приятных воспоминаний была и наша совместная переводческая работа во время первого визита Насера в Советский Союз.

В свое время среди людей, имевших отношение к переводам речей и докладов руководителей СССР, ходило много разговоров о трудностях, которые испытывали переводчики Хрущева. Надо сказать, что он буквально истязал их своими прибаутками. Очевидно, просто не понимал или во-

76

обще никогда не задумывался над тем, что не все идиомы переводимы на иностранные языки. Помимо хорошо известного и не переводимого ни на какие языки любимого выражения Хрущева «кузькина мать» мне приходилось переводить и такие его перлы, как «баба с возу — кобыле легче» и «со свиным рылом в калашный ряд». Понятно, что Насеру так и не посчастливилось оценить по достоинству сочность и аромат этих выражений и пришлось довольствоваться приблизительными эквивалентами, тем более что упоминание свиньи оскорбляет ухо правоверного мусульманина.

В заключение пребывания Гамаля Абдель Насера в Советском Союзе 15 мая 1958 года было подписано совместное коммюнике по результатам визита, в котором высказывались единые точки зрения по многим международным вопросам и по вопросам двусторонних отношений.

Два дня спустя после возвращения в Каир я поехал в спортивный клуб «Гезира» отдохнуть и заодно договориться по телефону о встрече с Салахом Насром. Телефоны-автоматы были расположены недалеко от конторки, где сидела администратор, дававшая различные справки посетителям клуба. Чтобы не привлекать внимания посторонних моей трудной фамилией, мы с Салахом Насром договорились, что я буду называться Жоржем и меня сразу соединят с ним. Дозвонившись до канцелярии Салаха Насра, я несколько раз был вынужден сказать, что звонит Жорж. Наконец нас соединили, и мы договорились о встрече. Женщина за конторкой очень внимательно смотрела на меня и прислушивалась к разговору. Когда я кончил говорить, египтянка радостно заулыбалась:

— Господин Жорж, а мы все вас знаем. Вы переводили нашему президенту. Вас показывали в кинохронике каждый день во всех кинотеатрах!

Вот тебе и Жорж! Вот тебе и конспирация! Прямо по анекдоту: «Славянский шкаф у нас не продается, а шпион живет этажом выше».

За первым визитом Насера в Советский Союз последовали и другие, но такого энтузиазма ни у нас, ни в Египте уже не вызывали. Можно уверенно сказать, что этот первый визит так и остался самым главным визитом в советско-египетских отношениях.

На развалинах Карфагена

Я очень зауважал себя, когда стал обладателем настоящего смокинга. Именно с пошивки смокинга у портного Адама в центре столицы началась в феврале 1962 года моя деятельность в Тунисе. Раньше я думал, что смокинги, фраки и прочие рединготы отошли в прошлое и носят их еще лишь при королевских дворах. В Каире, во всяком случае, дипкорпус обходился без смокингов. Оказалось, что в Тунисе на многие государственные церемонии, а также на некоторые дипломатические приемы следует надевать зимой черный, а летом белый смокинг. На белый смокинг посольство разориться было не в силах, а на пошив черного выдало мне казенные деньги. Смокинг был очень хорош, но надеть его пришлось всего три—четыре раза — мода на них как-то быстро прошла, и протокол в Тунисе стал более демократичным.

В Тунисе я проработал с февраля 1962 года по август 1964 года. Попал туда не из-за самого Туниса, где задачи разведки были минимальными, а ради Алжира, с Временным правительством которого у советского руководства установились деловые отношения. ВПАР (Временное правительство Алжирской Республики) располагалось в Тунисе. На скромной маленькой вилле в пригороде жил тогдашний председатель ВПАР Юсеф Бен Хедда, по профессии фармацевт. Он и внешне больше походил на человека мирной профессии — учителя, врача или архивариуса, был крайне немногословен, сдержан и даже застенчив. Такой же неразговорчивой и скромной была его жена Салима, красивая, но несколько сумрачная