Сейчас, конечно, учат лучше, используют не только книги, газеты, но и аудио– и видеотехнику. У нас ничего этого не было, и нам оставалось лишь на месте спешно доучивать язык.

С первых же дней мы с необыкновенной жадностью стали заводить знакомства среди египтян, сознавая, что страну можно понять лишь через людей. Со многими из этих первых знакомых мы поддерживали дружеские отношения

35

долгие годы и в Каире, и в Москве. В основном это были литераторы, журналисты, политические и общественные деятели, люди симпатичные, без всяких религиозных и национальных предрассудков, большие патриоты Египта, сторонники египетско-советской дружбы. Это — «красный майор» Халед Мохи ад-Дин — бывший член Высшего революционного командования Египта и многолетний руководитель египетского Комитета сторонников мира; Лутфи аль-Холи — писатель и журналист; Ахмед Баха ад-Дин — один из ведущих журналистов, руководитель крупнейших египетских органов печати; Махмуд Амин аль-Алим — литературный критик и общественный деятель; Инжи Рушди — журналистка; Юсуф Идрис — тогда начинающий, а впоследствии крупнейший в арабском мире писатель. К нам в дом он попал сразу по выходе из тюрьмы, где сидел за левые убеждения. Произведения Идриса заинтересовали жену, она серьезно занялась изучением его творчества и впоследствии написала о нем книгу.

Были и иные друзья, но поскольку интерес у меня к ним был и профессионального свойства, лучше умолчу о них. Хотя есть в этом какая-то вечная несправедливость: человек близок тебе, делится с тобой самым сокровенным, а говорить о нем ты ни с кем не вправе.

Чуть ли не в первый месяц пребывания в Египте мне несказанно повезло. Наши велосипедисты принимали участие в международных соревнованиях, старт которым был дан в Луксоре. Меня командировали туда как представителя посольства, чтобы участвовать в протокольных мероприятиях в связи с началом соревнований. При этом произошла какая-то путаница, несогласованность, и когда я прибыл в Луксор, велогонщики уже мчались на север, в сторону Александрии. С ними уехали и организаторы соревнований. В Луксоре я обнаружил только румынского посла и его жену, которые обрадовались мне, как близкому родственнику, тем более что кроме румынского и русского другими языками не владели и чувствовали себя неуверенно. Румыны, так же как и я, опоздали к началу соревнований. Старт, как выяснилось потом, был дан раньше, чем намечалось.

Решили воспользоваться случаем и познакомиться с Луксором. В глубокой древности здесь находились знаме-

36

нитые Фивы с грандиозным храмом, статуями, обелисками, аллеями сфинксов.

Рядом был Карнак, а на другом берегу Нила — Долина царей — «город мертвых» с захоронениями фараонов. Не стану подробно описывать эти памятники мирового значения. Скажу только, что и румынская пара, и я были потрясены увиденным: громадные храмы подавляли своим величием — рядом с ними люди казались муравьями. А краски в гробницах фараонов пятитысячелетней давности выглядели так, словно их нанесли совсем недавно. Необыкновенно красив и Нил в своем среднем течении.

Я оказался совершенно не подготовленным к восприятию египетских древностей. Прочитать ничего не успел, и никто в посольстве не просветил меня на этот счет. Да никто из посольства здесь тогда и не бывал: жили скудно, денег на командировки по стране не было. Все увиденное быстро перепуталось в моей памяти, и по возвращении в Каир я не оставлял надежды на новое путешествие в эти места. Надежда сбылась лишь во время второй командировки в Египет, в начале 70-х годов. Уже лучше разбираясь в древнеегипетской истории, несколько раз я посетил и Асуан, и Луксор, и Долину царей. Адская жара, неутолимая жажда, пыль и песок на зубах не омрачали этих встреч с удивительным прошлым Древнего Египта.

Советская колония в Каире в первые два года нашего пребывания была маленькой, но на редкость дружной. Немногочисленные представители разведки хорошо вписались в коллектив посольства, ничем не выделялись — все жили одними интересами, да и по возрасту были близки. Многие дипломаты прошли через армию и фронт. Свободные часы мы проводили в спортивном клубе «Гезира», на волейбольной площадке, в экскурсиях по городу, на сцене клуба, участвуя в самодеятельности (вариации на темы Райкина, что-то из классики и, конечно, хоровое пение). Летом изредка выезжали на Средиземное или Красное море.

Каирские друзья и коллеги — Соболевы, Верещагины, Трохины, Петровские, Оганьянцы, Егоровы, Гнедых, Синельниковы, Разговоровы, Колесниковы, Барковские и другие — прочно вошли в нашу жизнь. Годы молодости, проведенные в тесном повседневном общении, не изглаживаются

37

из памяти. Думаю, что каирский период имел особое значение для всех — он стал хорошей стартовой площадкой, вывел на большую дорогу жизни.

Объединяли коллектив посольства — не только по должности, но и по духу своему — супруги Киселевы, Вера Федоровна и Евгений Дмитриевич — посол, блестящий дипломат, живой, обаятельный, отзывчивый на дружбу человек, большой знаток поэзии. Это был опытный и целеустремленный посол. До Египта, еще в довоенные годы, он работал в Германии, затем был генеральным консулом в Нью-Йорке и послом в Венгрии. Не будучи ближневосточником, Евгений Дмитриевич, опираясь на свой разносторонний опыт, быстро освоился с проблемами арабского мира. Находясь на посту посла СССР в Египте, он, конечно, делал все возможное для улучшения советско-египетских отношений, но при этом не приукрашивал египетскую действительность и не идеализировал египетского руководителя Насера. Киселев никогда не впадал в панику, быстро находил оптимальные решения самых сложных вопросов. Мне не приходилось видеть его растерянным, не знающим, какой очередной шаг следует сделать в сложных советско-арабских делах. У него было чему поучиться, и по части дипломатической науки я больше всего обязан именно ему. Евгений Дмитриевич умер всего 54 лет от роду, когда был в Нью-Йорке, в должности заместителя Генерального секретаря ООН У Тана.

Чем занималась в этот период разведка? Возможно, ничего героического в ее деятельности не было, но был каждодневный упорный труд, постоянный тщательный анализ событий, происходивших в самом Египте и вокруг него. Теперь можно сказать, что в египетских делах мы сумели тогда разобраться неплохо. Информация о внутренней и внешней политике Египта шла в Москву широким потоком. И если мы забирались с черного хода на кухню, где делалась политика, то не с целью причинить ущерб и плюнуть в котел, а лишь для того, чтобы знать, что нас ожидает, и вовремя найти решение сложных проблем, постоянно возникавших в процессе развития советско-египетских отношений.

Мы никогда не ставили своей целью ориентировать Египет исключительно на дружбу с Советским Союзом, хоро-

38

шо понимая связанность Египта с арабским миром, с Африкой, с западными странами. Этот реалистический подход дал свои результаты. Несмотря на перепады в отношениях, тесное партнерство между СССР и Египтом получило прочную основу на долгие годы, и взаимные симпатии наших народов по мере узнавания друг друга укреплялись. Есть все основания утверждать, что в создание таких важнейших для египетской экономики объектов, как Асуанская плотина и металлургический комбинат в Хелуане, внесла свой вклад и разведка.

У истоков взаимного доверия

Прибыл я в Египет с большим желанием разобраться, что собой представляет новый режим Гамаля Абдель Насера. Тут имело место полное совпадение служебных и личных интересов. Центр ставил перед резидентурой задачу освещать также политику США, Англии и Франции по отношению к Египту. С каирской вышки надлежало давать информацию об обстановке в арабском мире и в Африке.

Принимая во внимание мой возраст, некоторый жизненный опыт и энергичную работу в Центре, начальство рискнуло направить меня в Каир сразу заместителем резидента. Случай редкий, даже по тем временам. Я более чем ясно понимал, что мне необходимо, выражаясь казенным языком, оправдывать оказанное доверие. Поэтому нетерпеливо «бил копытами и рвался в бой». Мои настроения совпали с планами резидента — моего учителя Викентия Павловича Соболева, который сразу же бросил меня на серьезные дела. К работе с переданной мне на связь агентурой я старался относиться самым добросовестным образом, но мне хотелось и своих приобретений и не просто лишь бы «поставить палочки», то есть официально оформить приобретенные источники информации, а проникнуть в окружение Насера. Для этого надо было вертеться, искать предлоги для посещения правительственных учреждений, бывать на дипломатических приемах, на различного рода культурных мероприятиях, выставках, лекциях, собраниях писателей, журналистов, артистов… Искать, искать, всюду искать нужных людей.