— А ну заткнись!

Судью оставили в комнате под присмотром автоматчика и пошли стучать в другие двери. Одного за другим к Гутфрейнду привели судью по тяжелой атлетике Яакова Шпрингера, тренеров по борьбе Моше Вайнберга, по стрельбе Кехета Шора, по легкой атлетике Амицура Шапиро по фехтованию Андрэ Шпицера, а также штангистов Йосефа Романо и Зеева Фридмана.

Оказавшись к 4.30 вместе, мускулистые олимпийцы прикидывали, как лучше атаковать противников. Один из «гостей» словно разгадал эти намерения. Он поднял автомат и дал очередь поверх голов. Затем приказал:

— Всем сесть в углу!

— На пол, на пол, живо! — заорали сообщники. Выстрелы разбудили Шмуэля Лалкина, руководителя израильской делегации на XX Олимпиаде в баварском городе Мюнхене. Лалкин выглянул из своего окна в 5-м подъезде — кругом царили тишина и предрассветная серость.

Лалкин вновь улегся, но спустя 10 минут услышал выстрелы снова. На сей раз на пустынной Коннолиштрассе он заметил двоих полицейских и крикнул:

— В чем дело, господа?

— Кажется, террористы захватили израильскую сборную, — крикнул в ответ страж порядка.

Зашевелились волосы на голове. Лалкин бросился к телефону. В 4.50 о захвате узнали в пресс-центре Олимпиады и в израильском Национальном олимпийском комитете.

Ни одна спецслужба никогда прежде не исследовала Олимпийские игры на предмет их уязвимости перед террористами. Спорт казался безмерно далеким от политики и вооруженной борьбы — тем более что с глубокой древности во время игр прерывались все войны. Да и заложниками до 5 сентября 1972 года террористы несколько раз объявляли авиапассажиров, но никак не людей внутри зданий.

В шестом часу утра начались «переговоры» — первые перекрикивания через окно неизвестных автоматчиков и полицейских на Коннолиштрассе. Когда спустя несколько минут появились журналисты, они застали картину всеобщего хаоса. Никто ничего не знал и никто ни за что не отвечал.

— Вот ты, встать! — повел стволом один из бандитов. — Покажешь нам, где спят остальные сионисты.

Тренер-борец Моше Вайнберг отрицательно покачал головой.

— Встать, собака! — заорал террорист и нажал спуск. — А ну выходи!

Пуля пробила бедро. Зажав рану ладонью и скрипя зубами от боли, Вайнберг поднялся, вышел из комнаты. Опытный боевик знал, что делал. Вид крови демонстрирует готовность похитителей идти до конца, что сильно ускоряет переговоры. В 6 утра Вайнберг, оставляя кровавый след, спустился во двор; за ним вывели других спортсменов.

«Нельзя вести их во второй подъезд, — успел подумать Моше. — Там фехтовальщики, стрелки, пловец, мастер спорта по спортивной ходьбе…»

Он привел террористов в подъезд № 3 — к своим воспитанникам. Это был хоть какой-то шанс. Но спросонья борцы Элиэзер Халфин, Марк Славин, Гади Цабари и не подумали сопротивляться. Столь же легко стал заложником громадный штангист Давид Бергер.

— Марш на первый этаж! — приказали спортсменам.

12 пленников под дулами автоматов тронулись по ступенькам. Первым шагал Гади Цабари. Неожиданно он перемахнул целый пролет и выскочил из подъезда. Вслед ловкому борцу загремели очереди, но Цабари точно рассчитал направление — рванул в сторону от фонаря.

В этот миг Моше Вайнберг подобрался поближе к тому, кто прострелил ему ногу. Огромный кулак опустился на основание черепа террориста. Тот молча повалился на асфальт, и вновь ударила очередь. С рычанием схватившись за плечо, Вайнберг тоже опустился на землю.

В седьмом часу в Олимпийскую деревню прикатил Вальтер Тернер — председатель оргкомитета Олимпиады. Он был еще крепко пьян после вечеринки, которая завершилась три часа назад.

— Мне необходима постоянная связь с моим правительством! — объявил ему Шмуэль Лалкин.

Тернер соображал плохо, поэтому поручил своим помощникам делать все, что потребуют израильтяне. Скоро Лалкин докладывал ситуацию премьер-министру. В резиденцию Голды Меир примчались министр обороны Моше Даян и министр транспорта Шимон Перес; поднятое по тревоге спецподразделение генштаба («Саерет маткаль») готовилось к вылету в Европу.

В Бонне канцлер Вилли Брандт собрал позевывающих министров-силовиков. Только что он получил требование Израиля закрыть Олимпиаду до разрешения кризиса с заложниками.

— Вы не уберегли наших спортсменов! — кричала в трубку разъяренная Голда Меир. — Преступная беспечность!

Общение с налетчиками Брандт поручил главе МВД доктору Гансу Дитриху Геншеру. Тем временем террористы затолкали заложников на просторную кухню общежития. Не теряя ни секунды, окровавленный Моше Вайнберг схватил кухонный нож и всадил его в руку ближайшего бандита. Штангист Йосеф Романо огромными ручищами вцепился в автомат. В следующее мгновение оба спортсмена повалились на пол: тренер по борьбе с пулей в голове, а штангист с двумя пулями в животе и ножом в спине. Оставшиеся спортсмены жались друг к другу.

— Эй вы, а ну вышвырните его на улицу! — заорал один из бандитов, указывая на тело Вайнберга. — Пускай все убедятся в том, что мы не намерены шутить.

— Нет, — твердо сказал борец Элиэзер Халфин. — Этого надругательства вы от нас не добьетесь.

— Нет, — также твердо сказал другой борец, Марк Славин. — Лучше расстреляйте меня.

Несколько террористов сами, кряхтя и охая, подняли огромное безжизненное тело и перекинули его через подоконник. Другие налетчики держали под прицелом заложников. Была половина седьмого — к этому времени появилось полицейское оцепление. Вместе с полицейскими на растерзанного коллегу с ужасом смотрели израильтяне Шмуэль Лалкин, тренер по тяжелой атлетике Тувия Соколовский и врач сборной доктор Вигель.

Вслед за Вайнбергом из окна вылетел скомканный бумажный лист — заранее отпечатанные на машинке требования террористов на немецком языке. Властям Израиля предписывалось выпустить из тюрем 234 «борца за свободу» из числа палестинских арабов. Страны Западной Европы должны были освободить еще 16 человек, в том числе легендарных лидеров Фракции Красной Армии:[7] из тюрьмы города Швольмштадта Андреаса Баадера, а из тюрьмы Кельна Ульрику Майнхоф. Всех «героев» следовало отправить самолетом в одну из арабских стран. Поставленный террористами ультиматум истекал в полдень.

ВВС ФРГ перевезли из Бонна в Мюнхен на вертолете израильского посла Элишу Бен-Хурина. Олимпийскую деревню заполонили автомобили. Пользуясь случаем, фоторепортеры «щелкали» видных чиновников, знаменитых спортсменов и общественных деятелей. Телеоператоры снимали все подряд и непрерывно гнали в эфир «живую картинку».

Демонстрируя львиную отвагу, Ганс Дитрих Геншер лично вел переговоры с главарем террористов в здании общежития. Выяснилось, что израильских спортсменов захватил «Черный сентябрь» — подразделение ФАТХа, созданное Ясиром Арафатом для террористических операций за пределами Израиля.

Заместители Геншера готовили контртеррористическую операцию. Израильское правительство ответило твердым отказом подчиниться требованиям террористов. Обстановка с, каждым часом накалялась.

Наступил вечер. Пригибаясь от страха, полицейские внесли в здание еду для террористов и заложников. В 20 часов по ТВ выступил федеральный канцлер.

— Правительство решительно осуждает терроризм как средство решения политических проблем, — сообщил Вилли Брандт. — Вместе с тем ведущиеся переговоры дают основания утверждать, что инцидент разрешится благополучно. Однако мы не можем пойти на приостановку Олимпиады, как того требует Израиль. Мы не можем позволить террористам победить!

Брандт умолчал о том, что категорически отверг еще одно предложение Израиля. Голда Меир настаивала, чтобы операцию по освобождению заложников провел израильский спецназ. Но немцы опасались потерять лицо, приняв помощь евреев. Впрочем, помощь предлагала и гедеэровская спецслужба Штази — тамошние снайперы были гораздо опытнее западногерманских. Правительство Брандта отказалось от помощи восточных немцев, как от скверны.