Я не разделяю пессимизма американских разведчиков-аналитиков. Ответить на мучающий их вопрос трудно, но можно. Однако для этого им надо понять, что за пределами внимания американского аналитического сообщества и гигантского арсенала технических средств разведки осталась огромная «мертвая зона», не увидев и не изучив которую невозможно разобраться в особенностях функционирования советской экономики на различных этапах развития СССР. В этой «мертвой зоне» оказалась уникальная советская система мобилизационной подготовки страны к войне. Эта система, созданная Сталиным в конце 20-х-начале 30-х годов оказалась настолько живучей, что её влияние и сейчас сказывается на развитии российской экономики сильнее, чем пресловутая «невидимая рука рынка» Адама Смита.
В существовании этой «мертвой зоны» нетрудно убедиться при внимательном изучении документов ЦРУ и Национального Совета по разведке (НСР). Действительно, опубликовано огромное количество материалов, представляющих немалую ценность для любого исследователя истории «холодной войны». Только к открытию Принстонской «Конференции по анализу ЦРУ Советского Союза в 1947-1991 годах» 9-10 марта 2001 года было приурочено опубликование очередных 859 аналитических документов ЦРУ и НСР (включая 12 НРО) общим объемом 19 тысяч 160 страниц. Всего же до настоящего времени специально созданный в ЦРУ Центр по изучению разведки (Center for the Study of Intelligence) опубликовал около 2 700 аналитических документов (почти 70 тысяч страниц).
Однако во всей этой горе документов я не смог найти ни одного, который был бы специально посвящен анализу системы мобилизационной подготовки СССР и оценке мобилизационных мощностей его военной промышленности. Не обнаружил я заметного интереса к этой проблеме ни в выступлениях участников Принстонской конференции, ни в докладах предшествовавшей ей конференции «В конце холодной войны», проведенной 18-20 ноября 1999 года в Техасском А & М Университете, ни в материалах других конференций и семинаров, занимавшихся анализом документов ЦРУ по экономике Советского Союза.
Чтобы понять эту систему, следует вспомнить, что рожденный в результате первой мировой и гражданской войн Советский Союз был готов с первых дней своего существования платить любую цену за свою военную безопасность. Так как неизбежность будущей, и при этом длительной, войны с «капиталистическим окружением» не подвергалась сомнению, то не приходиться удивляться, что экономика СССР очень быстро стала экономикой тотальной подготовки к войне. Начавшаяся в конце 20-х годов индустриализация с самых первых шагов осуществлялась таким образом, чтобы вся промышленность, без разделения на гражданскую и военную, была в состоянии перейти к выпуску вооружения по единому мобилизационному плану, тесно сопряженному с графиком мобилизационного развертывания Красной Армии.
Внешне, однако, Советский Союз отнюдь не выглядел сверхмилитаризованной страной. Это было связано с тем, что, в отличие от царской России, опиравшейся при оснащении своей армии преимущественно на специализированные государственные «казенные» заводы, не связанные технологически с находившейся в частной собственности гражданской промышленностью, советское руководство сделало ставку на оснащение Красной Армии таким вооружением (прежде всего авиацией и бронетанковой техникой), производство которого базировалось бы на использовании двойных (дуальных) технологий, пригодных для выпуска как военной, так и гражданской продукции.
Были построены огромные, самые современные для того времени тракторные и автомобильные заводы, а производимые на них тракторы и автомобили конструировались таким образом, чтобы их основные узлы и детали можно было использовать при выпуске танков и авиационной техники. Равным образом химические заводы и предприятия по выпуску удобрений ориентировались с самого начала на производство в случае необходимости взрывчатых и отравляющих веществ.
По подсчетам маршала М.Тухачевского, проведенным в 1930 г., технологическая совместимость военной и гражданской техники позволяла в случае войны выпускать один самолет взамен трех автомобилей, один авиационный двигатель вместо двух автомобильных, один танк взамен двух тракторов и т.д. Учитывая, что по первому пятилетнему плану в 1933 г. предусматривался выпуск 350 тысяч автомобилей и 197 тысяч тракторов, СССР был способен, по мнению Тухачевского, производить на этой производственной базе 122,5 тысяч самолетов, 175 тысяч авиационных двигателей и около 100 тысяч танков в год.
И действительно, создав мощную и современную автотракторную промышленность, СССР, начиная с 1932 года и до второй половины 30-х годов (начала перевооружения Германии) производил больше танков и самолетов, чем остальные страны мира, вместе взятые. Мировое лидерство в выпуске военной техники маскирует, однако, тот факт, что основные усилия советского руководства в эти годы направлялись все же не на развертывание военного производства и ускоренное переоснащение армии на новую технику, а на развитие базовых отраслей экономики (металлургия, топливная промышленность, электроэнергетика и т.д.) как основы развертывания военного производства в случае войны.
Архивные документы свидетельствуют, что, санкционировав начавшийся процесс перевооружения армии, Сталин и Политбюро решительно отклоняли неоднократные требования Тухачевского и ряда других военных приступить к безотлагательному созданию массовой армии (около 250 дивизий) с десятками тысяч танков и боевых самолетов. Вместо этого приоритет был отдан развитию базовых, то есть формально гражданских отраслей промышленности как основы мобилизационного развертывания массового военного производства в будущем. Сталин даже обозвал Тухачевского за его предложения «красным милитаристом».
Разумеется, Сталин был не против ускоренного перевооружения Красной Армии. Просто он лучше, чем военные, понимал, что для того, чтобы произвести и содержать затребованное Тухачевским количество военной техники, необходимо огромное количество металла, топлива и т.д. А для развития базовых отраслей промышленности требуется гораздо больше средств и времени, чем на строительство сборочных автомобильных, тракторных и авиационных заводов, оборудование которых можно было в то время без особого труда закупить в США, переживавших тяжелейшую экономическую депрессию.
На самом деле все развитие базовых отраслей осуществлялось под углом зрения прежде всего военной, и лишь затем экономической целесообразности. Так, было принято решение о развертывании второй промышленной и сырьевой базы на Урале и в Сибири, а также хозяйственном освоении Севера, хотя в силу инфраструктурной неразвитости этих регионов капиталовложения в европейской части страны были бы экономически много эффективнее. Теми же военными соображениями было продиктовано и решение о сокращении в течение второй пятилетки военно-промышленных мощностей в Ленинграде ввиду его уязвимости в случае войны.
Закупая за рубежом в больших количествах промышленное оборудование для создания современной индустрии, советское руководство одновременно целеустремленно и решительно принимало меры по достижению максимальной самодостаточности военного производства в случае войны. С этой целью были построены гигантские машиностроительные (например, «Уралмаш») и станкостроительные заводы. Крупные закупки зарубежного оборудования продолжались вплоть до начала Великой Отечественной войны, однако их целью было не столько расширение текущего военного производства, сколько создание запасов уникального и дефицитного оборудования на случай войны.
Одновременно предпринимались огромные усилия по созданию независимой минерально-сырьевой базы. Это считалось особенно важной задачей ввиду того, что военная промышленность царской России в большой степени зависела от импорта многих материалов и металлов, особенно цветных. Строились комбинаты типа Норильского, закладывались плантации искусственного каучука и т.д.
Для обеспечения перехода от гражданского производства к военному была создана разветвленная и строго централизованная система мобилизационной подготовки экономики. На всех уровнях советской власти и во всех органах экономического управления, вплоть до уровня каждого отдельного предприятия, были созданы специальные мобилизационные структуры, в которых уже к маю 1932 г. было занято 45 тысяч человек. Сама система централизованного планирования и партийного контроля сверху донизу идеально соответствовала интеграции гражданской и военной промышленности и была прекрасной школой для руководства экономикой в условиях мобилизации. Повышению эффективности мобилизационной подготовки способствовали и регулярные учения по переводу экономики на военное положение.