— Вот по вашей просьбе таскал в кармане список мест расположения казарм и служебных помещений Службы восточных укреплений. Все ждал, когда вы позвоните, — негромко говорил Леман.

— Как идут ваши дела сейчас, — спросил Богдан, никак не отреагировав на его замечание.

— В связи с болезнью меня перевели в первое отделение. Проверяю лиц, которые будут заниматься охраной заводов особой государственной важности: металлургические, самолетостроительные, производства синтетического бензина и другие. Однако, у меня по прежнему есть доступ к документам, которые вас интересовали раньше. Но на все нужно время. Невозможно сразу представить схему управления с расстановкой кадров, как этого требовал Александр.

Вилли, держался спокойно и совершенно не обращал внимания на прохожих, не понижал голоса, когда они приближались, его обгоняя. Зябко поеживаясь в своем демисезонном пальто, он все посматривал по сторонам, и заметив, наконец, ресторан, предложил зайти погреться.

Заходили по очереди: сначала Богдан, потом, несколько минут спустя, Леман. В зале было довольно пусто, лишь трое клиентов обедали, да один молодой человек пил пиво. Они выбрали столик в остекленной кабине, и Вилли заказал пиво.

— Было тихо и лишь изредка доносились звуки голосов с той стороны, где обедала троица. Они уже были в подпитии, говорили громко, не стесняясь в выражениях. Похоже, что они обсуждали какие-то события в Чехословакии.

— …Убили банковского клерка. Каково? И где, в Праге! Конечно, это шайка Корта, кто же еще… Его взяли, а вот женщина, его сестра, та сбежала, — толковал один, с усами.

— Но попомните мои слова, ее тоже схватят… — говорил с придыханием его напарник. — Наша полиция научит чехов, как надо работать.

— Наконец-то, — усмехнулся Вилли. — Несут наше пиво. Кельнер с подносом, на котором стояли пивные бокалы, профессионально лавировал между столиками, умудряясь не терять времени и успевая проявлять живой интерес к предмету обсуждения подвыпившими клиентами. Он мгновенно уловил нить разговора и умудрился на ходу вставить пару слов.

— Ваше пиво, господа. Да, ужасное ограбление. Газеты писали, что одного преступника поймали, но он ухитрился повеситься в камере…

Кельнер с некоторым облегчением добежал до столика, где сидели Вилли с Борисом, и с видом гонца, прибывшего с хорошей вестью, поставил перед ними два бокала с пивом:

— Ваше пиво, господа… Благодарю, господа… — и, пожелав им приятно провести время, он выскользнул из стеклянной кабинки.

— Вот это да! — воскликнул Вилли, удивленный этой ловкостью.

Богдан, между тем, наблюдал за молодым человеком. Тот расплатился за пиво, оделся, потом подошел к их кабинке и посмотрел на Лемана.

— Что это может значить? — встревожено спросил Аистов.

— Почему он так посмотрел на вас?

— Не знаю, никогда его не видел, — невозмутимо ответил Леман. — Скорее всего принял меня за кого то из своих знакомых.

— Нам нужно договориться, как мы при необходимости можем срочно связаться друг с другом, — перешел к делу Аистов. — Предлагаю такой вариант: вы звоните в консульство и просите срочно оформить визу Крюгеру. Это будет означать, что встречаемся в этот же день, в семь вечера. Вас устраивает такой вариант?

— Согласен, — ответил Вилли. — Раньше, когда я работал с Ярославом, я звонил в табачную лавку и справлялся о сигаретах. У меня тоже есть вопрос: как у нас будет обстоять дело с оплатой?

— Сколько вам раньше платили? — вопросом на вопрос ответил Аистов.

— Пятьсот ежемесячно, плюс премии к праздникам, — ответил Вилли. Он хотел сказать, что ему еще оплачивали лечение, что Ярослав помогал с продуктами, но постеснялся.

— Возможно, мы вернемся к этой сумме, но все будет зависеть от вашей активности, — пояснил Аистов.

— Между прочим, я уже десять лет с вами работаю и всегда приносил много материалов, — с улыбкой заметил Вилли.

— А сегодня что-нибудь принесли? — поймал его на слове

— Принес схему РСХА с указанием фамилий начальников подразделений. — Леман потянулся рукой в карман, но Аистов его остановил. — Потом, когда будем расставаться.

— Теперь о времени наших обычных встреч, — продолжил Аистов. — Предлагаю встречаться позже, когда стемнеет, часов в семь и гулять на улице. Ресторан для встреч не подходит, тут невозможно обстоятельно что-то обсудить, постоянно кто-то рядом крутится.

На этот раз Вилли позволил себе не согласиться. Работу он заканчивает в половине пятого, болтаться до семи на улице с секретными документами в кармане опасно, приходить домой поздно — жена начнет беспокоиться, будет думать, что он встречается с другими женщинами. Она уже привыкла, что по вечерам он всегда дома.

Решили вернуться к этому вопросу позже. Они расплатились и вышли на свежий воздух. Уже стемнело. Было тихо и пустынно. Окружающие здания погрузились в сумерки. Лишь на фоне бледного небосклона еще выделялись крыши зданий да церковный шпиль. Вереница легких облаков медленно скользила по небу.

Пока они шли к автобусной остановке, Аистов перечислил Леману вопросы, которые в первую очередь интересуют Москву.

— Вот мы и пришли, — сказал Вилли, когда они подошли к автобусной остановке. — Может поедем вместе. Автобус будет проходить мимо вашего представительства.

— Нет, спасибо, — поблагодарил Богдан. — Лучше будет, если мы поедем порознь.

— Показался автобус. Они пожали друг другу руки и Вилли заметил, что было бы неплохо, если бы они продолжили совместную работу в будущем. Ответить Богдан не успел, потому что подошел автобус. Домой Аистов возвращался на метро. Сидя в полупустом вагоне, он снова и снова перебирал все нюансы поведения Брайтенбаха.

«Странно, говорит так, словно в гестапо для него открыты все двери, — думал он. — Держится очень смело, даже слишком смело. Разговаривая, совершенно не обращает внимание на прохожих, не останавливает разговора. Предложил вместе ехать до полпредства. Сказал, что встречаться ему лучше в Западном районе Берлина, потому что его сослуживцы живут в Восточном. Не чувствуется, что он лицемер, нет. По-моему, он держится довольно искренне. И мною совершенно не интересуется… Да, странно все это. Надо посоветоваться с Коротковым и написать обо всем в Москву».

Встречи с Брайтенбахом стали регулярными.

19 июня 1941 года. В резидентуре, смешно говорить, состоящей всего из четырех человек вместе с Кобуловым, полный аврал. 16 июня отправили в Центр тревожную телеграмму. У Аистова не выходят из головы строки:

«Все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удар можно ожидать в любое время… Объекты налетов германской авиации определены… Часть германских самолетов уже находится в Венгрии… Розенберг заявил, что понятие «Советский Союз» должно быть стерто с географической карты».

Коротков, страшно занятый подготовкой к работе в условиях войны агентурных групп Корсиканца — Старшины, заметил мимоходом, что неплохо бы написать обобщенную справку по последним сообщениям Брайтенбаха. Агент очень некстати ушел в отпуск, хотя и обещал, что будет поддерживать связь со своим отделом и в случае необходимости, срочно свяжется с Аистовым. Борису было невыносимо стыдно сидеть в такой момент без дела, видя, как твои товарищи буквально разрываются от массы дел.

Богдан открыл свою рабочую тетрадь и стал прочитывать дневниковые записи сообщений, поступивших от Брайтенбаха.