В конторе противника «крот» этого сорта дебютирует обычно на низком служебном уровне. Оформление на второстепенную работу предполагает невысокий порог проверки идентификационного «реквизита» и в дальнейшем, по мере служебного роста, позволит считаться «самим себя сделавшим», то есть приглушить требовательность будущих, более глубоких контрольных раскопок своего прошлого и связей, если вообще не отделаться от всяких проверок, а то и получить полномочия проводить их в отношении других.

Истинный хозяин «крота», запустивший его, терпеливо ждет, пока серая креатура проходит стадии трансформации в «своего среди чужих». А «крот» старательно и с тщанием добивается влиятельного положения, годами копит знакомства, связи и друзей, удачно женится и расширяет, получая повышения, свои служебные обязанности до уровня, который дает реальную власть узнавать и передавать секретную информацию или оказывать влияние на ход тех или иных событий.

Процесс превращения в «своего среди чужих» не следует представлять как рутинный должностной рост или автоматическое наращивание служебной зрелости в гадюшнике. «Крот», если собирается выжить, должен и внутри, «в душе» проходить через глубинные, радикальные изменения, чтобы органично соответствовать тому образу, который он воплощает. Сложность такой «работы» в том, что «крот», внешне подделываясь под окружение, должен проделывать такое же и внутренне, чтобы на уровне подсознательного иметь реакции, адекватные его положению в «гадюшнике», и все же, становясь качественной гадюкой, всегда и неизменно в глубине своей натуры оставаться чужим, именно «кротом». 24 часа в сутки он — преданный, упорный и заинтересованный в успехе «гадюшной» конторы трудяга. И те же 24 часа в сутки ежеминутно он привнесенный извне, чуждый организм, принадлежащий смертельному врагу организации или системы, в которой работает, и управляемый этим смертельным врагом.

Николас Боткин, излагая теорию и практику искусства быть «кротом», утверждал, что формула выявления такого агента требует включения в неё элементов, с которыми чистая математика или чистая химия и, тем более, психология или формальная логика не имеют ничего общего. Эта формула, как он говорил, применяется на уровне онтологического и биологического «предощущения крота».

Искусству «крота» выживать контрразведчик противопоставляет свое искусство растревожить эту тварь и навязать ей нужное ему ощущение «оперативного времени и пространства». «Крот» поведет себя не совсем обычно, если преднамеренно приоткрыть ему дополнительный «лакомый» источник информации. От контрразведчика требуется расчетливое, почти интуитивное предвидение: когда и где «крот», заглатывая неожиданную «приманку», то есть, новую информацию, будет торопиться и когда и где медлить, с одной стороны, и какой урон он может нанести, получая такую информацию вплоть до своего захвата, с другой.

Далее следовали разъяснения относительно замены в формуле «иксов» и «игреков» на конкретные обстоятельства для получения вывода, который «и требовалось доказать».

В охоте на предателя, считал Боткин, следует сознательно жертвовать какими-то секретами, намеренно допуская их «отклонение» в несанкционированную сторону во внутреннем информационном поле организации или системы, то есть утечку сведений по заранее намеченным должностным направлениям и уровням, поддающимся тайной проверке. Если «крот» засел в структуре или системе, то прежде чем вернуть по назначению, он скопирует «случайно забредшие» к нему данные. Возможность копирования предусматривается при условии, что оно оставит след, выявляемый исключительно тем, кто запускает механизм преднамеренной утечки.

Утечкой очередных порций достоверных данных через контролируемый источник агент контрразведки и дальше подогревает уверенность «крота» в безопасности работы в новом информационном поле. Действительная уверенность «крота» в своей безопасности, таким образом, подменяется её субститутом. Дозировка объема и регулярности утечки информации на основе интуитивного предощущения внутреннего состояния «крота» и его действий и составляет суть контрразведывательного мастерства нащупывать «серую тварь» в пораженной ею структуре…

«Крота», считал Боткин, вообще-то не следует брать.

— Дайте шпиону достойно доработать! — распалялся Николас на кафедре. Вообще не подходите к «кроту» вплотную. Лучше и не знать, кто он такой, и смаковать подозрения, распространяемые на нескольких лиц… Ваша задача от этого только вкуснее! Все, что требуется от вас, это на полшага опережать «крота» с информацией, то есть не ждать, когда он её заполучит нормальной скоростью, а подпихивать её к нему. Но это получится у вас только в том случае, если вы и ваши начальники будете готовы взвалить на себя ответственность за решение об утечке… Однако, ни вы, ни тем более ваши начальники, конечно, этого не сделаете!

Боткин объяснял, что всякий передающий закодированную информацию, в том числе и электронную, отлично знает: любой код будет взломан, если у дешифровщика достаточно времени на работу. Таким образом, победа или поражение зависят от скорости действий противников. У охотника на «крота» эта скорость зависит от двух величин: от быстроты перехвата и быстроты расшифровки. Отставание с этим, говоря коммерческим языком, и есть маржа «крота». Задача в том, чтобы уменьшить маржу до такого уровня, когда «крот» почувствует — а он это непременно почувствует, что его догоняют… «Крот» занервничает, наделает ошибок. Если не он, то помощники. После чего, вычислив на основе расшифрованных перехватов позицию «крота» и кто он такой, плотно садятся ему на хвост и не отстают…

Теперь, как в игре в шахматы с самим собой, перевернем игральную доску.

В отличие от своего безобидного и безоружного тезки шпионский «крот» не работает в темноте. С высокой служебной позиции, на которую он поднялся, можно осматриваться по всем секторам оперативной обстановки. Знание есть власть, а владение оперативной обстановкой структуры, где сидит «крот», вооружает экстраординарной властью.

Реальные операторы «крота», то есть его работодатели, получают благодаря ему доступ к наиболее чувствительной информации относительно планов и проводимых операций противника. И, разумеется, увязывают с такими сведениями собственные действия, в том числе и по всемерной поддержке агента извне.

Действительный хозяин «крота» может снабдить его информацией относительно идентификации и операций другого нелегала, даже разрешить «поймать» своего и подменить им себя в качестве цели охоты, стать мнимым охотником за мнимым собой. «Крот» в этой ситуации может снова отличиться, завербовав и превратив в двойника этого «своего», преданного собственной конторой. Говоря подпольным языком, на пути преследователей «кладется бревно» — выдают «дешевого» нелегала, которого исподволь подготовят для допросов так, что он и сойдет за «крота», не подозревая подставы своими же.

«Крот» также может оказаться на должности, которая дает возможность и единолично срывать усилия, направленные на его выявление. Состряпав фальшивые улики, он отведет подозрения от себя, подставив под них других. Он может уничтожить свидетельства, указывающие на его преступную активность, или «потерять» их. Он может подменить архивные досье так, что компьютерная «память» окажется подпорченной и окончательно скроет его подлинную историю.

Наконец, если обстановка складываются совсем уж тревожно и риск становится чрезмерным, «крот» убирает тех, кто в состоянии указать на него. А указать могут, прежде всего, перебежчики из структуры или системы его собственного хозяина, которые что-то знают, хотя бы немного, относительно его положения, оперативных целей или личности. «Крот» в этом случае принимает меры для перехвата что-то знающего о нем до того, как доносчик окажется в состоянии дать показания.

В качестве наглядных пособий Боткин принес однажды в свой мастер-класс цветные фотографические панно с изображением покойников, которых триста или четыреста лет назад раскатали в плоские ковры, высушили и покрыли позолотой монгольские ламы. Трудно представить, где Николас раздобыл их. Мог сделать снимки и исподтишка — скажем, в парижском Музее человека. Фотографии, по мнению профессора, давали возможность курсантам с азиатской внешностью опробовать свой дар импровизации при изобретении легенд, начиная с далеких предков.