Зачитав эту выдержку из заявления Паасикиви, я сказал Жданову, что такое заявление мог сделать человек, который глубоко осознал неизбежность и необходимость коренной перестройки внешней политики Финляндии. Паасикиви, конечно, не поведет свой народ к социализму. Из старого монархиста не сделаешь социалиста.

— Наши источники отдают себе в этом отчет и не фетишизируют Паасикиви, а критически рассматривают его действия. Они же будут и помогать выполнять объявленную им программу.

— Ну что же, вопрос ясен. Надо проинформировать Сталина, — доброжелательно сказал Жданов. — Помогите Терешкину подготовить проект телеграммы в духе вашего сообщения мне.

На следующий день телеграмма была послана.

Итак, завершилось формирование правительства Паасикиви, которое первыми своими действиями подтвердило, что намерено добросовестно выполнять все условия перемирия.

В начале декабря с Советским Союзом было подписано соглашение о репарациях и порядке их выплаты. В ускоренном порядке готовились законы по демократизации политической и общественной жизни страны.

Для подведения итогов работы в 1944 году и обсуждения предстоящих мероприятий резидентуры в 1945 году мы собрались всей группой в резиденции председателя СКК, где вероятность подслушивания была исключена. Каждый из присутствующих подробно рассказал, как он вписался в новую, необычную обстановку чужой по языку, социальным условиям, обычаям, привычкам страны, что удалось сделать по изучению социальной среды, в которой он хотел бы искать подходы к объектам для разработки и привлечения их к сотрудничеству, какие дружеские связи установлены или намечаются.

В качестве пополнения и закрепления уже приобретенных знаний на трудном пути разведки я процитировал собравшимся письмо старого английского дипломата и разведчика:

«Первый и лучший совет, какой я могу дать молодому человеку, вступившему на это поприще: слушать, а не говорить, по крайней мере не больше, чем нужно, чтобы побудить других говорить. Стараясь на протяжении моей жизни следовать этому методу, я выведывал у моих оппонентов много полезных сведений и скрывал от них мои взгляды.

Надо быть осмотрительным во всякой стране, особенно с теми, кто при первом же вашем появлении больше всего стремится познакомиться с вами и сообщить вам свои взгляды. Я всегда убеждался, что их заверения неискренни, а сообщаемые сведения лживы. Держите ваш шифр всегда под крепким замком, но никогда не хвастайтесь своей осторожностью».

Да здравствует 1945 год! Добрый тебе путь, молодой год, и много побед!

В середине января меня неожиданно пригласил к себе Жданов и предложил доложить о политической обстановке в Финляндии.

Свое сообщение я начал с объяснения ситуации, сложившейся к началу нынешнего года. Страна фактически разделилась на два враждующих лагеря: демократов и реакционеров. И те, и другие ожесточенно борются за души избирателей.

Таннер, объявивший кровную вражду коммунистам, разослал по крупным городам страны своих единомышленников для организации антикоммунистической пропаганды, чтобы перекрыть пути коммунистам в парламент.

Сторонники демократического направления, в том числе и коммунисты, организовали широкую кампанию по выходу из социал-демократической партии всех несогласных с Таннером и его политикой и вступлению их в недавно созданный Демократический союз народа Финляндии, целью которого является объединение представителей всех слоев населения в борьбе за свои жизненные интересы, за прогресс, за дружбу и сотрудничество с СССР. Практически это означает, что все вышедшие из СДПФ приняли участие в создании новой партии ДСНФ, куда вошли также и многие коммунисты.

Затем рассказал Жданову, что правительство Паасикиви встречает большое сопротивление реакционных сил при демократизации внешней и внутренней политики государства. Буржуазные партии, и прежде всего Коалиционная, распространяют ложные сведения о том, что после разгрома Гитлера Англия и США начнут войну против Советского Союза и финнам надо начинать думать о реванше. Чистка государственного аппарата потребует большего времени, чем это намечалось правительством.

— Учитывая, что подобные действия правых сил рассчитаны на ослабление усилий правительства Паасикиви, — заявил я, — законно и желательно, чтобы представитель СКК потребовал от МИДа Финляндии прекращения враждебной антисоветской пропаганды, нарушающей условия перемирия.

— Каково настроение парламента в отношении подготовки проекта Закона относительно суда над виновниками войны? — спросил Жданов.

— Нынешний парламент по своей воле посадил бы на скамью подсудимых вас и меня, как русских людей, а не Таннера и других виновников войны, — пошутил я весьма неосторожно и передал Жданову письменный доклад. Он с интересом стал его читать.

Минут через десять в кабинет зашел личный врач Жданова, налил из графина стакан воды и протянул ему таблетку. Жданов сказал врачу, чтобы он не мешал работать. Как только врач вышел, он с досадой выкинул таблетку в корзину, заметив, что «стенокардию вылечивает только смерть».

По ходу чтения моей информации Жданов ворчал, а кончив чтение, спросил:

— Не драматизирует ли ваш источник политическую ситуацию в стране и не втягивает ли нас третьей стороной в разрешение их внутренних конфликтов?

— Мне кажется естественным, что наш источник обращается к нам за помощью в критический период борьбы за демократизацию страны. Конечно, если бы Красная Армия вынудила Финляндию к безоговорочной капитуляции, тогда было бы проще и быстрее направить ее развитие по демократическому пути. Подписание перемирия спасло реакцию от поражения, — закончил я свое опасное высказывание.

Жданов перестал читать и, подняв глаза на меня, сказал:

— Вы, по всей видимости, войну наблюдали со стороны, не участвуя в ней, и потому так легко наше перемирие с финнами путаете с их полной капитуляцией. В свое время успешное продвижение немецкой армии к Ленинграду в нас, ленинградцев, вселило ужас, а у финнов была радость. Немцы двигались с таким напором, что наши солдаты не успевали отступать. Такое бегство у пунктуальных немцев вызвало подозрение, что русские готовят ловушку и… они стали фронтом у Пулковских высот, всего в 20 километрах от Ленинграда. Эта небольшая, в несколько дней, пауза позволила солдатам и ленинградцам построить такую оборону, что когда немцы, поняв свою оплошность, попытались захватить Ленинград, то получили такой отпор, что отказались от мысли захватить город с юго-запада. У них оставалась надежда сделать это с помощью финской армии. В начале наступление финнов развивалось успешно, наши войска на Карельском перешейке, в силу малого их числа, планомерно отходили к Ленинграду. Финны же, дойдя до старой границы 1939 года, в 25 километрах от Ленинграда, остановились и стали обстреливать город из дальнобойных орудий.

— Вы, наверное, знаете, — продолжал Жданов, — что начиная с августа 1941 года до подписания перемирия в сентябре 1944 года мы шесть раз предлагали Финляндии перемирие, но финны отклоняли наши предложения. Почему? — спросил Жданов и сам ответил: — Враждебность, патологическая ненависть к Советскому Союзу и стремление правящей элиты осуществить безумную мечту о «Великой Финляндии до Урала» помешали им разобраться в обстановке.

— Почему мы так активно добивались выхода Финляндии из войны? — спросил Жданов и продолжал: — Знаете ли вы, какова была численность личного состава финской армии на день демобилизации и сколько наших войск было отправлено с финского фронта на Центральный фронт против Гитлера?

— Мне известно, что финны демобилизовали около трехсот тысяч человек, — был мой ответ.

Жданов лукаво улыбнулся и сказал, что финны демобилизовали 450 тысяч человек, а мы отправили на фронт против Гитлера 600 тысяч солдат и офицеров, которые были так необходимы на Берлинском направлении. Конечно, если бы Финляндия не пошла на перемирие, нам пришлось бы доводить ее до безоговорочной капитуляции, но это стоило бы нам больших потерь, примерно в миллион наших солдат. Нехватка этого миллиона сразу бы сказалась на главном направлении и в осуществлении главной нашей цели — как можно скорее разбить гитлеровский фашизм, не дать нацистской Германии заключить сепаратный мир с западными союзниками, о чем сейчас имеется достоверная информация.