Вскоре в Китае начало проявляться разлагающее влияние деятельности Хондзё и Доихара.

В начале двадцатых годов в Китае существовала сильная политическая группа под: названием «Аньфу», что означает «Мир и счастье». Аньфу была настолько сильной, что некоторое время контролировала китайское правительство. Хондзё и Доихара всячески, поддерживали ее[39].

Как это произошло — неизвестно, но так или иначе честные деятели в китайском правительстве узнали, что некоторые видные члены аньфу без официального одобрения продали японцам концессии в Маньчжурии в дополнение к тем, которые те уже имели, и присвоили полученные деньги. Почти никто не знал, что главным вдохновителем сделки был Доихара.

Дело получило широкую огласку. Возмущенный народ поднялся против правительства, требуя его отставки. Толпы патриотически настроенных студентов осадили президентский дворец с намерением захватить президента Сюя и заставить его распустить правительство. Сюй предполагал, что истинные намерения демонстрантов в отношении его лично преследовали более крайние цели.

Когда, он, охваченный страхом, метался по дворцу, думая, что студенты вот–вот ворвутся и убьют его, перед ним неожиданно появился Доихара.

— Вы в большой опасности, господин президент, — сказал Доихара, — и должны уйти отсюда.

— Знаю, что в большой опасности! — воскликнул обезумевший Сюй. — Но что я могу сделать? Куда мне бежать? Во дворце нет такого места, где бы я мог надежно спрятаться!

Аньфу оказалась битой картой и больше не была нужна Доихара. Но он еще мог спасти китайское правительство и президента и тем самым, возможно, усилить свое влияние на них. Первое, что нужно было сделать, — это помочь президенту.

— Оставайтесь здесь, ваше превосходительство, — решительно заявил Доихара, — и никуда не уходите, пока я не вернусь.

Твердый голос успокоил Сюя. Какой он странный, этот маленький толстый японский офицер. И к тому же очень хитрый!

Но что ему оставалось делать? Он, Сюй, пойман в ловушку здесь, во дворце. Если судить по шуму, толпа уже проникла в помещение.

Доихара вернулся через несколько минут в сопровождении двух слуг, которые несли большую плетеную корзину с крышкой.

— В ней тесновато, ваше превосходительство, — сказал с улыбкой Доихара, — но все же это лучше, чем попасть в руки этим молодым людям.

— Я должен забраться в эту корзину! — воскликнул Сюй.

— Именно так, ваше превосходительство; это чистая корзина для белья. Пусть вас не смущает, что в ней есть грязные тряпки. Быстрее, ваше превосходительство!

Доихара помог президенту сесть в корзину, прикрыл его тряпьем и завязал крышку.

— Следуйте за мной, — приказал он слугам.

Они взяли корзину и последовали за Доихара, который пошел навстречу разгневанным студентам. Подойдя к ним, он поднял руку. Его вид произвел впечатление, и молодежь перестала шуметь.

— Если вы ищете президента Сюя, — крикнул он так громко, чтобы слышали все, — боюсь, вам не посчастливится! Я только что обошел весь дворец — его нигде нет. А ну–ка, славные малые, дайте пройти этим людям! Если у вас восстание, то это еще не причина, чтобы белье не стиралось.

Его улыбка и несоответствие бельевой корзины всему происходящему подействовали на толпу. Смеясь, студенты расступились, и слуги беспрепятственно прошли.

Когда корзина, в которой сидел президент Сюй, была благополучно вынесена за пределы дворца, Доихара вновь обратился к толпе:

— Я предлагаю, чтобы вы выделили своих руководителей, которые пошли бы со мной, и мы снова обыщем дворец. Остальные пусть остаются здесь. Если же вы все войдете, дворец пострадает. А в этом я не вижу никакого смысла.

Студенты выбрали представителей и в течение двух часов они с Доихара искали президента. Потом представители вернулись к своим товарищам. К этому времени бурный порыв улегся и студенты спокойно разошлись, хотя и довольно разочарованные.

А президент Сюй в полной безопасности сидел в японском посольстве. Когда минует опасность, он вновь появится, чтобы навести порядок. Но сделать это будет не легче, чем до сих пор, несмотря на помощь и руководство самоназначенных японских советников.

Внутренние раздоры, продажность, честолюбие крупных военачальников и волнения в пяти северных провинциях и Маньчжурии являлись серьезными препятствиями на пути всякого, кто пытался сплотить Китай в единое целое. Президент Сюй не понимал, что японцы, в лице Хондзё и Доихара, своими советами преследовали определенную цель — ослабить Китай, а в Маньчжурии и пяти северных провинциях вызвать беспорядки, так как это было в интересах Японии.

Японцы интересовались Маньчжурией, потому что она находится вблизи от их островов. Это обстоятельство имело значение при выполнении следующего этапа главного плана японцев — установления господства над всей территорией Китая. Установив контроль над Маньчжурией и получив возможность сосредоточить там солдат и вооружение, японцы использовали бы ее территорию в качестве трамплина для следующего прыжка — завоевания пяти северных китайских провинций. При том состоянии внутренней неустойчивости, какое было в провинциях, они могли стать легкой добычей для внешнего, то есть японского влияния.

Со временем Доихара понял, что напрасно тратил силы в Китае, что за разрешение задачи взялся не с того конца. Он должен был прежде всего подготовить аннексию Маньчжурии. Когда Маньчжурия очутится в руках японцев, присоединение пяти северных провинций Китая не составит серьезной проблемы.

Доихара понимал, что овладеть Маньчжурией не так легко, как Кореей. У Маньчжурии была армия, неплохо обеспеченная и вооруженная, и, что особенно важно, во главе ее стоял дерзкий и решительный руководитель маршал Чжан Цзо–лин.

Маньчжурия всегда являлась своего рода буферным государством. Царское правительство с жадностью смотрело на Маньчжурию и фактически стремилось прибрать ее к своим рукам. Оно рассчитывало, что в случае нападения японцев на русских в Азии, Маньчжурия примет на себя и ослабит удар сухопутных войск Японии.

Во время русско–японской войны маршал Чжан Цзо–лин перешел со своими силами на сторону японцев и значительно помог им, нарушая коммуникации русских. После окончания войны японцы вознаградили своего союзника тем, что получили для него от пекинского правительства прощение за прежние разбойничьи дела и добились назначения маршала губернатором провинции Фыньтянь[40] в Маньчжурии, где он родился.

Но Чжан был прирожденным милитаристом и не мог довольствоваться властью только над провинцией. В 1922 году он покинул со своей армией пределы Маньчжурии и принял участие в одной из тех странных и для западного мышления непонятных местных войн, которые велись тогда в районе Пекина[41].

К своему несчастью, маршал примкнул не к той стороне, и его армия была разбита силами его соперника У Пэй–фу, тоже милитариста. Отступив в Маньчжурию, Чжан объявил независимость трех восточных провинций и провозгласил себя их правителем.

Вскоре он проявил себя как превосходный администратор, но одновременно и как безжалостный, жестокий самодержец. Чжан уничтожал всех, кто выступал против него. Японцы рассчитывали, что с его помощью им удастся легко овладеть Маньчжурией. Однако, к их огорчению, Чжан нашел, что может преуспевать и без них. Если японцы настолько глупы, что решаются вмешиваться в его дела, то он не остановится перед тем, чтобы дать, отпор своим бывшим союзникам. Так думал Чжан Цзо–лин.

Доихара разработал план действий в отношении Чжана и добивался разрешения Токио на его осуществление особыми средствами. Прежде чем начать действовать, он хотел получить полную свободу и необходимые средства.

Деятельность Доихара в Китае создала ему к этому времени хорошую репутацию в авторитетных кругах Токио. Почти автоматически он добивался успеха во всех своих делах и именно тогда началась самая удивительная фаза его карьеры.