Погранпредставительская работа ничем необычным не отличалась от других участков, разве только тем, что с потеплением международной обстановки мы выезжали двумя делегациями поужинать в китайские рестораны в г. Маньчжурия, в которых в большинстве своем работали официантками российские девушки, выезжающие за границу на заработки.

Во время посещения города Маньчжурия мы заходили и на оптовый рынок, где нашими «челноками» закупалась всякая низкосортная продукция: изделия из кожи, спортивные костюмы с надписями «Adidas» и «Adadis», зажигалки, дешевая водка, от которой у русских мужиков звонко трещала голова поутру, парфюмерия и прочее.

Челноки, завидев на китайской «оптовке» советских офицеров-пограничников, делали попытки прятаться, но потом понимали, что они находятся здесь на законных основаниях, и продолжали на русско-китайском сленге договариваться о покупке ширпотреба. Маленькие китайские пацаны приветствовали нас отборным российским матом.

Мат воспринимается во всех странах, как русский разговорный язык. Однажды, во время поездки на экскурсию на хайларский пивоваренный завод, я прочитал китайцам лекцию об особенностях русского ненормативного языка и о соответствии одного русского слова десяти китайским. Слушалось это внимательно и очень серьезно.

На этом участке нам довелось подписать с китайцами первый совместный российско-китайский документ о проведении проверки единственного пограничного знака на этом участке границе, копца — груды камней, который оказался ниже на один камень, упавшим в результате сильных ветров и дождей. Документ подписывали в месте встречи на нашей территории в специально поставленной палатке с белым пологом при температуре примерно сорок градусов ниже ноля. Затем из палатки мы перешли в китайские машины и возвращались домой по китайской территории, заехав по пути в китайский погранпредставительский домик, где по случаю подписания первого документа китайцы поставили трехлитровую бутылку шипучего вина, типа шампанского.

К лету начались работы по демаркации российско-китайской границы, и мне было поручено возглавлять переговоры китайских и российских топографов по уточнению на картах мест нахождения пограничных знаков.

Разительная перемена произошла с Китаем с 1978 года по 1993 год. Тогда наши машины УАЗ-469 представлялись китайцам самыми передовыми по сравнению с небольшими армейскими автомобилями марки «Пекин». А сейчас наши «уазики» выглядели очень бледно перед шеренгой новеньких «Тойота Паджеро», выстроившихся в месте перехода границы. Наши топографы вместе со мной в количестве четырнадцати человек приехали на двух «уазиках», представьте, как мы ехали. Вся наша делегация разместилась в четырех «Тойотах», причем мне, как руководителю делегации, была выделена отдельная машина, в которой я ехал вместе с китайским пограничным представителем, слушая стереофоническую музыку соло для саксофона. Вам не стыдно? А мне было стыдно.

Кроме отсутствия нормального транспорта для военных дипломатических представителей, нам дали команду отказаться от приема пищи в Китае, чтобы не нести расходы по питанию китайских топографов во время очередного раунда их встреч на нашей территории. Плюшкинизм и крохоборство, которые просто дискредитировали такое государство как Россия. Так может сделать только нищая страна. Время для переговоров ограничено. Поездки на обед туда-сюда отнимут большую часть времени, отведенную для работы. О ночевке в Китае и думать нечего. Поставленные нашим руководством условия создавали видимость работы. Об этом китайцы прямо заявили, когда я довел до них установленный график. При этом они заявили, что понимают трудности российского руководства, и не будут придерживаться принципа взаимности при нахождении топографов на российской территории, те привезут с собой свою пищу или купят ее на месте. Есть от чего испытывать чувство глубокого стыда.

Мы с китайским пограничным представителем, полковником, в работе топографов не участвовали. Наше дело обеспечить переход линии границы и организовать работу. Пироги должен печь пирожник, а сапоги тачать сапожник. Китайский коллега настойчиво расспрашивал меня о том, почему российским армейским офицерам запрещено обедать в Китае. Этим самым нарушается принцип гостеприимства, а выезд на обед к себе свидетельствует об изменении политической линии российского руководства по отношению к Китаю.

— Ты сам прекрасно понимаешь, — сказал он, — о чем я буду докладывать своему руководству по результатам встречи с российским заместителем пограничного представителя. Ты тоже будешь докладывать об обеспокоенности китайской стороны изменением уровня отношений сторон.

Он был прав. Я действительно доложил об обеспокоенности китайцев. На границе лишнее слово, нетактичное поведение воспринимается как политический жест. Типа, как проходить к своему месту в театре: задницей или мошонкой к лицу уже сидящего. Очень серьезную оценку китайского руководства получил наш отказ здороваться за руку с китайцами в феврале 1979 года во время нападения Китая на Социалистическую Республику Вьетнам.

Категорический отказ от обеда в Китае китайской стороной будет воспринят как политический жест. Согласие — нарушение установок нашего руководства. Отъезд на обед на российскую территорию означает срыв графика топографических работ. В девять часов переход границы. Поездка, размещение, начало работы в одиннадцать часов. В двенадцать нужно выезжать на обед на советскую территорию. К шестнадцати часам — продолжение работы. В семнадцать часов выезжать обратно, чтобы не ездить по китайской территории в темноте. Два часа на работу. Кроме как саботажем работы демаркационной комиссии это не назовешь. Топографы — офицеры Советской Армии, в Китае впервые, на меня смотрят на как отца небесного.

Положение у меня как у председателя колхоза во времена репрессий: спишь от жены справа — правый уклон, слева — левый уклон, сверху — давление на массы, снизу — непротивление массам. «Вчера мы хоронили двух марксистов, мы их не накрывали кумачом. Один из них был правым уклонистом, другой же оказался ни при чем». Надо решать так же, как пришлось решать в случае с китайским пароходом «Дружба-08». Не так ответишь, наши пообрывают все выпирающие части тела. Из семи зол выбираем меньшее.

— Добро, — говорю коллеге, — санкционирую ужин на китайской территории без выезда на обед. Но необходимо обеспечить делегацию чаем, печеньем, конфетами, чтобы они не свалились от голода до ужина.

Фюнф минут, Маргарита Павловна. Китайский представитель позвонил куда надо, предложил пройти посмотреть, как две делегации пьют чай. Старший из топографов сказал мне, что их руководство никогда бы не приняло такого решения, потому что тогда Особый отдел закрыл все пути роста офицера, принявшего такое решение. Все офицеры довольны, потому что рабочие планы совершенно не соответствовали политическим установкам.

Работа идет, а мы с китайским погранпредставителем поехали посмотреть место, где будет устроен ужин, меню и все прочее. По моему заказу в меню был включен горький жареный перец. Ну, нравится он мне. И Председателю Мао, говорят, он тоже нравился.