Лил откинулась назад, пока официантка подливала ей кофе. Затем её коллега поставил перед Сэнди первую тарелку, на которой лежали яйца, бекон, блины и то ассорти из сиропов, за которое «Айхоп» прославился как место, дававшее зубным врачам работу уже которое десятилетие. Пока Лилан размешивала в кофе сахар, перед ней поставили её тарелку, на которой всё свободное место заняла глазунья, всё ещё шипевший маслом бекон, две колбаски и два блина, по соседству устроилась миска исходящей паром каши с маслом. Официантка, на лице которой ясно читалась усталость, вежливо спросила: «Вам ещё чего подать? Если не приедет грузовик с очередной поставкой, мы, быть может, работаем последнее утро. Где-то через час у нас тут кончится еда и всё». Лили улыбнулась и, характерно растягивая слова, сказала: «Всё в порядке, милая, мы с удовольствием это съедим, ведь я уверена, что вы как следует позаботились о нашем заказе. У меня на тарелке всё, что я хотела, даже больше. У тебя ведь тоже, Сэнди?» Сэнди эта фраза, похоже, озадачила, и она просто кивнула головой, приступив к лучшему завтраку, который у неё был за последние несколько дней.

«Мама, что ты этим имела в виду?» — спросила Сэнди, откусив обильно политый маслом и сиропом блинчик. «Дорогая, передай, пожалуйста, масло и черничный сироп», — ответила мама, — «и я объясню тебе, почему нам надо привыкнуть к тем условиям, в которых я выросла». Лилиан пустилась в рассказ про те времена, когда она была маленькой. Сэнди слышала эту историю миллион раз, однако сейчас она не стала пропускать её мимо ушей. «Мам, а почему тебе приходилось каждую ночь есть репу? Разве это не осталось в прошлом?» — спросила Сэнди, прерывая историю. «Милая, мы считали за счастье, если иногда ночью к нам в руки попадало свиное сало со спинки и репа с чёрным перцем. Мы жарили всё это, чтобы добавить в нашу еду остроты. Если нам везло, на стол попадала картошка и мы ели суп из картошки и репы, а иногда, раз в месяц, даже курицу. Надо помнить, что вся та околесица, которую в тридцать девятом нёс Рузвельт по поводу восстановления экономики, вовсе не означала того факта, что это восстановление вообще происходило. Чёрт побери, если бы в армию не призвали достаточно рабочей силы, рынок труда в этой стране больше бы не открылся. Мы бы с голоду умерли, если бы не война», — ответила она, увидев в глазах дочери беспокойство.

После того, как чуть более часа спустя они закончили завтракать, Лилиан настояла на том, что сама даст на чай, и оставила официантке красивую, новую купюру в десять долларов. «Мама!» — выдохнула Сэнди, — «Это чересчур много!» Её мать ответила взглядом на её взгляд и строго сказала: «Не закатывай скандал, она заработала эти деньги и, скорее всего, окажется на улице уже после обеда. Тебе стоит беспокоиться о себе и этом твоём муже». Когда они подошли ко входу в магазин с чеком, Сэнди достала из бумажника дебетовую карту и дала её вместе с чеком кассиру. Младший менеджер, слегка утомлённая женщина пятидесяти с чем-то лет из Вилла Рика, которая выглядела так, будто работает уже три дня без перерыва, вежливо сказала: «Мадам, мы сейчас не принимаем карточки. На двери висит объявление, что берём только наличные». Сэнди оглянулась на мать и, начиная чуточку паниковать, сказала: «Мам, у меня нет…» Не дав ей закончить, Лилиан протянула перепачканной сотруднице ресторана двадцать пять долларов и сказала, что сдачи не надо. «Милая, я же тебе сказала, что была готова к этому далеко не год назад», — сказала она, взяв за руку дочь и выйдя с ней наружу.

Сэнди подошла к пассажирской двери своего Джи-Эм-Си «Сиерра», открыла дверь и помогла матери сесть в джип. Пока мать усаживалась, копаясь с регулировкой сидения и ремнями безопасности, Сэнди обогнула машину и вдруг закричала: «ГОСПОДИ! ПОМОГИТЕ, КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!» Из отверстия бензобака торчал конец резинового шланга, из которого на ледяном зимнем ветру испарялись, видимо, последние капли бензина. Вот-вот начнутся приключения Сэнди в Пичтри Сити, несмотря на то, что она менее чем в двух часах от дома.

Заместитель шерифа Монктон закончил пить кофе и, как он и рассчитывал, после речи президента и Гейтнера на его радио поступил вызов. «Всем отделениям вернуться на базу», — вот и всё, что сказал голос по радио. После того, как все подтвердили получение приказа, он глубоко вздохнул и приготовился ответить. Он посмотрел на своего старого друга, которого знал уже много лет и сказал: «Вот этого сообщения мы все и боялись. Нас готовили к этому в 2002 и 2007 годах, но никто не думал, что такое случится», — сказал Майк смягчившимся, ничего не выражающим тоном. «Чего боялись, Джек? Чёрт, ты меня сейчас здорово напугал». Заместитель сунул Майку копию сообщения, которое они получили в понедельник утром из Вашингтона от Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям и Министерства национальной безопасности. Майк быстро пробежал его глазами и, закончив читать, выпалил: «НАЦИОНАЛИЗИРУЕТСЯ? НАШУ МЕСТНУЮ СЛУЖБУ ШЕРИФА НАЦИОНАЛИЗИРОВАЛИ? Джэк, ты, блин, шутишь что ли?»

«Нет, Майк, не шучу. Они ждали официального сигнала из администрации губернатора, который освободил бы нас от подчинения штату. Буш подготовил эту альтернативу после нападения 11 сентября, но никто никогда не думал, что этот приказ будет подписан президентом», — сказал Монктон, надевая плащ и уставившись в пол. «Джек, а ты что будешь делать? Если поступит приказ против жителей этого города, тебе придётся сделать непростой выбор», — сказал Майк, начиная волноваться. Заместитель надел шляпу и перчатки и взглянул Майку в глаза: «Я буду делать свою работу, старик, так же, как всегда».

Я понемногу начинал злиться. Сообщения были одни и те же, раздражение достигло пика. Сначала перестала откликаться страничка моего банка, потом «Уолл-Стрит Джорнал», потом «Нью-Йорк Таймс», потом Драдж, потом мои форумы, а теперь Яху и Гугл, так, что я даже почту не могу проверить или с друзьями початиться, чтобы узнать, что происходит в других частях страны.

Доступ был только к сайтам правительства штата и страны, которые не обновлялись уже двадцать четыре часа. Я уже готов был оторвать от стола компьютер и разбить его об стену, когда зазвонил телефон. Он звонил. И звонил. И продолжал звонить. «Чёртова голосовая почта, похоже, тоже не работает», — подумал я про себя.

После двадцатого звонка я поднял трубку и начал слушать сообщение, которое превратило мой день в праздник: «Приветствую вас, жители этого дома». На секунду пришлось оторваться, чтобы крикнуть: «Дорогая, возьми трубку, нам президент звонит». «…связаться со всеми, с кем можем и успокоить их во время кризиса, который переживает наша нация. Мои подчинённые денно и нощно работают для того, чтобы все системы пришли в норму. Вы наверняка слышали речь сегодня утром и, вероятно, дальнейшую информацию от министра финансов Гейтнера о функционировании наших финансовых рынков в будущем. Хочу вас уверить в том, что этот инцидент находится под расследованием, поскольку возможно, что это нападение на финансовую безопасность нации было террористическим актом, но пока крах доллара — это ненужный слух, который распространяют враги нашей великой нации, чтобы ослабить нашу возможность функционировать в рамках мирового сообщества. Я займусь восстановлением, буду создавать заново и сделаю так, что доллар США навсегда станет валютой, который мы, народ США, сможем гордиться и в роль которой, в качестве инструмента торговли, можем верить. Чтобы получить дальнейшую информацию по поводу новых правил, либо подать заявление на ПУПП или Программу универсальной правительственной помощи, разработанную для всех граждан страны, перейдите на сайт ggap.gov или нажмите цифру два, когда закончится это послание. После этого вы сможете оставить сообщение на автоответчике, в котором можете попросить консультацию с региональным или местным специалистом по финансовому менеджменту. Благодарим вас и да благословит Господь вас, Америку и всех жителей этой великой планеты».