Нельзя сказать, что я не видел негативных сторон указа. Конечно, создание единого аппарата служб правопорядка не вполне вписывалось в концепцию их взаимного контроля и «сдерживания». Но если честно, то его и раньше не было. А парламентский контроль, которого тоже не было, должен быть организован при любой схеме. Я предвидел негативную реакцию республик на поглощение Россией еще одной межреспубликанской структуры — МСБ. Я знал о настроениях на самой Лубянке: сотрудников элитных спецслужб угнетала мысль о переходе под начало МВД, где и работа потруднее. Они интересовались друг у друга, «когда идти получать милицейские свистки?». Не была секретом и реакция на указ многих представителей демократической общественности, чьи позиции можно проиллюстрировать строками из заявления российской Ассоциации жертв политических репрессий, которое передал мне ее президент Николай Нумеров: «Со всей определенностью заявляем о крайней озабоченности бывших узников ГУЛАГа по поводу новой попытки государства объединить все репрессивные органы в могущественного, никем не контролируемого монстра, призванного снова взять народ за горло». Конечно, здесь больше эмоций, чем рационализма.

Тем не менее в разговоре с Ельциным я поддержал возможность соединения спецслужб и милиции. Как я уже говорил, я полагал, что самое худшее для спецслужб заключалось в затянувшейся их реорганизации и страшной неопределенности в отношении будущего, что буквально парализовало их деятельность. Указ позволял им в короткие сроки закончить все реорганизации, обрести почву под ногами и начать, наконец, нормально функционировать. Даже плохая определенность лучше неопределенности.

Далее несколько парадоксальное соображение. У меня появилась убежденность, что уход спецслужб «под милицию», лишение их привилегированного положения в какой-то мере могли способствовать нейтрализации угрозы «чекизма» для общества, подорвать его традиции. Заметьте, объединению противилась не только демократическая общественность, но и гораздо более рьяно сами представители органов госбезопасности (но не МВД). Они прекрасно понимали, что в составе нового министерства им не удастся сохранить свой привилегированный статус».

19 декабря стены Лубянки дрогнули. Согласно документу, все, что существовало до этого, ликвидируется, объединяясь в Министерство безопасности и внутренних дел. Министром созданного монстра становится Виктор Баранников, о котором по Лубянке ходило много неподтвержденных документами слухов. Считавшийся соратником Ельцина, Виктор Иваненко уходит с политической арены. Вместе с ним уходит и его команда, которую с таким трудом он создавал в предыдущие месяцы. Тень милицейской шинели накрыла всесильное в прошлом ведомство.

Это был лучший подарок, который преподнес президент чекистам. Аналогичное слияние должно было произойти и внизу. Областные и городские милицейские начальники восприняли это с одобрением. Да и как иначе? По закону поглощения меньшего большим, руководящие должности в системе контрразведки могут быть заняты людьми в серых шинелях. Кое-кто уже попытался приступить к реальному объединению, переделу собственности. Мотивация необходимости подобного объединения была проста. Улучшение координации, объединения в один кулак всех силовых структур, более рациональное использование оперативно-технических возможностей, следственных подразделений. Было очевидно, что идея зрела в милицейских коридорах. Впрочем, справедливости ради заметим, что если бы во главе новой структуры был поставлен человек из КГБ, реакция могла бы быть с точностью до наоборот. В милиции были памятны времена Федорчука. Пришедший из КГБ человек ломал не только сложившиеся в МВД традиции, но и человеческие судьбы, изгоняя из министерства профессионалов за незначительные провинности. Эту эпоху в МВД вспоминают с оттенком горечи. Были ошельмованы многие руководители МВД того периода, и многое пришлось восстанавливать заново после ухода из МВД чекистского партнабора.

В 1991-м же Лубянка чувствовала себя победителем. И прежняя неприязнь в милицейских рядах к тем годам временно была загнана глубоко внутрь.

Если бы президент был чуть прозорливее и, пожертвовав тактическим поражением ради стратегического результата, назначил бы во главе МБВД даже Виктора Иваненко, — ход событий было бы трудно предугадать. Но Ельцин шел напролом, уверовав после августа в свое всесилие. К Иваненко доверия он явно не испытывал, и уже в августе думал об укреплении службы безопасности своими людьми. Таковыми были, естественно, люди в милицейских погонах. Наверное, потому, что он понимал — вооруженный отряд партии в отставку не уходит. А уходит только в подполье…

В упоминавшейся уже книге Вадим Бакатин пишет о том, что все его силы и помыслы были направлены на то, чтобы укреплять систему органов безопасности.

«Чтобы лишить политиканствующих деятелей в аппарате МСБ и АФБ удовольствия распространять сплетни и побудить их заняться будничной тяжелой работой, мы с В. Иваненко решили выступить с совместным заявлением:

«В последнее время в средствах массовой информации появляются многочисленные сообщения по поводу якобы существующих непримиримых противоречиях между Межреспубликанской службой безопасности и Агентством федеральной безопасности России. В распространение этих домыслов вносят вклад и некоторые сотрудники бывшего КГБ СССР.

Со всей ответственностью хотели бы заявить, что подобные заявления лишены каких-либо серьезных оснований. Руководство и МСБ, и АФБ максимально заинтересовано как в скорейшем становлении сильных и дееспособных органов госбезопасности России, которая, единственная из всех республик, не имела службы безопасности, так и в обеспечении координации деятельности спецслужб всех суверенных государств. АФБ России формируется на основе части центрального аппарата бывшего КГБ Союза, ему предоставляются необходимые кадровые и материально-технические возможности.

Конечно, формирование АФБ и реформирование МСБ — процесс сложный, не исключающий возможности известных разногласий по частным вопросам. Но эти разногласия вовсе не носят принципиального характера и разрешаются на основе взаимосогласованных договоренностей.

Полагаем, что информация о «соперничестве» МСБ и АФБ России имеет целью посеять семена раздора между этими двумя организациями и наносит вред общему делу обеспечения безопасности России и других суверенных государств.

В. Бакатин В. Иваненко

29 ноября 1991 г.»

Это как же надо было лукавить, чтобы, подписывая мировую с Иваненко 29 ноября, уже знать, что дни последнего, как и возглавляемой им структуры, сочтены. Что еще чуть-чуть — и уже не будет ни АФБ, ни МСБ России, ни самого Иваненко с Бакатиным во главе спецслужб.

Узнавший об указе, Степашин оперативно завершил совещание в Выборгском отделе АФБ и спешно выехал в Ленинградское управление. Из машины он распорядился собрать весь оперативный состав в актовом зале.

К его приезду зал был полон. Руководящий и оперативный состав напряженно смотрел на своего нового руководителя. Все ждали его реакции. И если бы каждого из них спросили, что он сейчас скажет, все в один голос бы заявили: «Президент мудр. Его решение ведет нас к зияющим вершинам демократии…» В то, что Степашин может в данной ситуации сказать что-то иное, верилось с трудом. Но случилось нечто на первый взгляд для людей его не знавших неожиданное.

«Изданный указ ошибочен. Я с решением президента не согласен. Прошу всех оставаться на своих местах и исполнять свои служебные обязанности. Сегодня я выезжаю в Москву, чтобы использовать все законные методы для отмены указа». Зал оцепенел. Многие поняли, что Степашин подписал себе приговор. Или скоро его подпишет…

Комитет по обороне и безопасности Верховного Совета РСФСР занял крайне жесткую позицию. Не менее жесткую позицию заняли и руководители АФБ. Они понимали, что при подобном раскладе особенно рассчитывать на благосклонность президента не приходится. Иную позицию занимали бывшие руководители КГБ. Некоторые в спешном порядке стали наводить мосты с МВД. Бывший руководитель ЦОС генерал А. Н. Карбаинов к вечеру 20 декабря отметился у заместителя министра безопасности и внутренних дел Виктора Ерина, засвидетельствовал свое почтение и предложил ему схему объединенного Центра общественных связей. Карбаинов скорее всего верил еще во всесилие «старшего брата» и надеялся по этому праву возглавить новую структуру.