Как человек новый на Лубянке, Степашин оказался на острие проблемы. Впрочем, понимая всю ответственность, он не мог иначе.

Уже в качестве заместителя министра он несколько раз приезжает в Белый дом. Уговаривает, увещевает коллег прекратить противостояние. Эйфория предстоящего сражения заложила уши. Это было особенно опасно, потому что подвалы Белого дома ломились от оружия. После августа 1991 года по указанию самого Ельцина там был создан целый арсенал современного вооружения. Проходя по коридорам, Степашин чуть ли не на каждом шагу видел весьма сомнительные личности с мутными блуждающими глазами.

Все было как в августе. Истерия, ажиотаж… И хотя большинство искренне стремилось защитить свой Верховный Совет, агрессивно настроенные лица могли втянуть их в очень опасную игру.

Памятуя об уроках августа 1991 года, «белодомовцы» направляют в столичное управление МБ телеграмму за подписью Хасбулатова и Руцкого.

Досье

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ТЕЛЕГРАММА

МОСКВА

УПРАВЛЕНИЕ БЕЗОПАСНОСТИ ПО МОСКВЕ И

МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ

ВАМ НАДЛЕЖИТ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ПРЕДПРИНЯТЬ ИСЧЕРПЫВАЮЩИЕ МЕРЫ ДЛЯ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПРАВОПОРЯДКА И БЕЗОПАСНОСТИ ГРАЖДАН СТРОГО СОБЛЮДАТЬ КОНСТИТУЦИЮ И ЗАКОНЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ УКАЗОМ ИСПОЛНЯЮЩЕГО ОБЯЗАННОСТИ ПРЕЗИДЕНТА А В РУЦКОГО ОТ 22.09.93 Г НР 2 ВАМ ПРЕДОСТАВЛЯЮТСЯ ПОЛНОМОЧИЯ ДЛЯ ПРЕСЕЧЕНИЯ ЛЮБЫХ ПРОТИВОПРАВНЫХ ДЕЙСТВИЙ В ТОМ ЧИСЛЕ И ТЕХ КОТОРЫЕ МОГУТ БЫТЬ ПРЕДПРИНЯТЫ В СВЯЗИ С АНТИКОНСТИТУЦИОННЫМ УКАЗОМ Б Н ЕЛЬЦИНА ОТ 21 СЕНТЯБРЯ 1993 Г НР 1400 ОБ ИСПОЛНЕНИИ ТЕЛЕГРАФИРУЙТЕ

ИСПОЛНЯЮЩИЙ ОБЯЗАННОСТИ

ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ А. РУЦКОЙ

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Р. ХАСБУЛАТОВ

По утрам Руцкой и Баранников обходили посты милиционеров, по приказу Ельцина блокировавших Белый дом, и, угрожая расстрелом, требовали неподчинения командирам. Милиция демонстрировала свою решимость. Систематически вокруг мэрии, где находился штаб ГУВД, начинались какие-то угрожающие действия со стороны ОМОНа. Они бряцали оружием, бросались в автобусы, куда-то уезжали.

Это хорошо было видно из окон Белого дома. Там тоже все приходили в возбуждение. Во дворе маршировали баркашовцы, охрана занимала позиции.

Все повторялось. Но Ельцин не был бы Ельциным, если бы не усвоил уроков прошлого. Он знал по августу 1991 года, что решимость рядовых и необученных — только до первого выстрела. И находясь в Кремле, он знал, что всей этой демонстрируемой депутатами агрессии грош цена.

Ставка делалась на милицию и военных. Лубянка, незадолго до этого лишившаяся последнего своего силового подразделения «Вымпел», была не в счет.

Особенно тревожно было за Баранникова. Честный, но невероятно наивный и неискушенный в политике генерал стал жертвой многих обстоятельств. И хотя кое-кто имел о нем свое мнение, Степашин относился к нему по-доброму.

Прибыв в очередной раз в Белый дом, Степашин буквально прорвался в кабинет бывшего (де-юре), но действующего де-факто министра безопасности.

«Это было рано утром.

— Собирайся, поехали, — говорю Баранникову.

— Ты чего, с ума сошел?

— Все, кончай ерундой заниматься.

Он растерялся.

— Подожди, я сейчас ребят соберу, вместе поедем.

Баранников почувствовал какое-то облегчение. Тут важно было напора не терять.

Я говорю:

— Все, давай собирайся, поехали.

Баранников оделся, вместе со мной вышел.

Я посадил его в свою машину, все так растерянно на меня посмотрели, потом мне уже доложили, какой была реакция Руцкого на то, что Степашин увез Баранникова: «Почему не задержали?..»

Я увез Баранникова на Старую площадь. Доезжаем туда, проходим в кабинет Черномырдина. Тот расплылся в улыбке.

— Палыч! Молодец.

Дальше ЧВС выразил свой восторг в свойственной ему манере, вспомнив родственников и Руцкого, и Хасбулатова. От восторга в его словах не было ни одного цензурного слова.

Налили чай, по стопочке коньячку выпили. Смотрю, Баранников расцвел и попросил позвонить Ельцину.

Я говорю по телефону:

— Борис Николаевич, Баранников с нами…

Тот:

— Я все слышал, я — вами доволен.

А потом была допущена ошибка и моя, и Баранникова. Он говорит:

— Я сейчас съезжу в Белый дом, заберу и Андрея Дунаева.

Я говорю:

— Не надо, Виктор. Позвони, пускай сами выезжают.

Он мне:

— Ну что, ты мне не доверяешь?

Дал ему свою машину, он уехал туда, и все».

О Баранникове Степашин потом вспоминал часто. «Человек он был доступный и легко иногда поддавался внушению, но нормальный был мужик. Концовка, правда, достаточно тяжелая. Когда меня уже сняли, я еще 3 или 4 недели жил на директорской даче. Пошли на лодке кататься, смотрю — Баранников с велосипедом и удочкой на берегу стоит. Обнялись, поговорили…

— Ничего, все нормально, — говорит…

А потом нелепая смерть… Неожиданно как-то и непонятно.

Для Баранникова, наверное, самым большим потрясением было, когда 4 октября его арестовал человек, к которому он относился с уважением, — генерал-лейтенант Анатолий Трофимов. И лично своего бывшего шефа привез в «Лефортово».

Сергей Степашин до последнего верил в возможность мирного исхода, но стороны примирения не желали. И для Ельцина, и для Хасбулатова оно, по их мнению, могло означать политическую смерть, всеобщее забвение и презрение своих сторонников. Они шли ва-банк…

Нарастание напряженности, развязка и конец противостояния прекрасно видны из меморандума, который вел дежурный столичного управления МБ.

Досье

3–4 октября 1993 года

10.55. У Белого дома все спокойно.

11.30. Ул. Заморенова — до 30 человек, пл. Смоленская — до 30 человек, м. «Баррикадная» — до 40 человек.

11.37. Музей Ленина — до 100 человек «Трудовой Москвы», кричат: «Мы им дали».

11.42. Старый Арбат, ближе к Смоленской площади — до 100 человек, Калужская пл. — до 60 человек, Смоленская пл. — до 50 человек.

12.45. Смоленская пл. — до 100–150 человек. Белый дом — тихо.

«Практически все время после назначения зам. министра я провел в кабинете на Лубянке, — вспоминает Степашин, — 12 дней. Те же женщины, что и в сентябре 1991 года, во время работы Комиссии по расследованию деятельности КГБ, приносили чай, те же дежурные. Словно не прошло двух лет.

3 октября поздно вечером мне доложили, что ряд депутатов приехали на Лубянку, собрались в кабинете у Галушко. Нелепость!

Кто разрешил? Что здесь — политклуб? Дежурным — по полной программе. Это так вы понимаете усиление несения службы? Приходит, кто хочет? Кто хочет заходит в кабинет министра? Что такое?

И я пошел туда. Захожу. В кабинете (Галушко в это время был на совещании у Ельцина) — Сергей Бабурин и еще два депутата проводят совещание. Дикость.

Увидев меня, начинают: «Вы за кого? За белых или за красных?»

Меня это взбесило. Сколько можно втягивать в политику армию и спецслужбы? «Не надоело? — спрашиваю. — Если что по существу хотите сказать, то, пожалуйста. Но без митингов и без агитации». Они поняли, что разговора не получится. «Ладно, друзья, поезжайте в свой Верховный Совет и не лезьте к органам. Если вы через пятнадцать минут не покинете Лубянку, я вас задержу!» Они ушли недовольные, присутствовавшие там мои коллеги разошлись по рабочим местам. Потом я сел в кабинете Галушко и не уходил оттуда, находясь на связи. Понимая сложность обстановки, я связался с главкомом погранвойск Андреем Николаевым и попросил выделить силы для охраны здания Министерства безопасности (своих сил просто не было, а быть уверенным в здравомыслии шпаны я не мог).