— Что же двигало этими людьми? Почему они работали на нашу страну?
— Только не корысть. Обычно считают, что раз шпионы, то все — это продажный человек. Я, например, много раз имел возможность, то есть, не то, что возможность — мне поручали, и я передавал миллионы и миллионы валюты, от которой не взял ни копейки. И они точно такие же. В 1944 году было принято решение о выплате им крупных ежемесячных пособий — что-то вроде пенсий. Так ведь никто не взял, все отказались! Не для этого они работали.
— В своей книге вы несколько раз делаете комплименты в адрес английских спецслужб — «секретная разведывательная служба Англии — очень эффективная организация, может быть, гораздо в большей степени, чем КГБ», «Я даю очень высокую оценку английской секретной службе вообще: она всегда занимала первое место в мире». На чем все это основано?
— Предъявить доказательства невозможно. А почему я так считаю? Ну, это же не снизошло на меня ниоткуда. Возьмем лишь один пример. Получаем мы от Филби информацию, что английской разведке удалось получить сведения о предстоящей поездке начальника Абвера адмирала Канариса в Испанию. Там было указано все: когда и во сколько шеф германской разведки прибудет туда-то, в каком отеле остановится на ночь, весь маршрут расписан по часам! Когда этот материал попал в руки Филби, он немедленно доложил руководству, прибавив, что отлично знает тот отель: «У нас в том районе работает секретная группа и мы запросто можем его угробить». Англичане быстренько сообразили что к чему и в тот же день план ликвидации Канариса был готов. Побежали к Мензису — начальнику службы. Когда Мензису доложили, тот побледнел. Потом разразился страшной бранью, обзывая своих сотрудников ослами, идиотами. Потом приказал: «Ни в коем случае таких операций не проводить!» Кто-то потом вспомнил, что Мензис знаком с Канарисом. А позже пришло сообщение: Канарис казнен, как предатель рейха… А в чем суть? Да в том, как быстро английская разведка, получив такие сведения (а их тоже надо уметь добыть!), среагировала! Тут же подготовила план. Чтобы мы так, в течении одного дня все это могли соорудить — невозможно! Это уже подход. Который и говорит о стиле работы. Я вам ведь только один пример привел, хотя сталкивался с этим регулярно. Или, скажем, другой пример. По долгу службы я имел представление, как у них проходит информация. А проходит она очень быстро, четко, ясно. И поступает в руки именно тем людям, которым надо с этим документом ознакомиться. И уже никто другой к этой бумаге доступ иметь не будет. Там был порядок! Английская разведка очень эффективна!
Впрочем, вся книга Модина пестрит примерами блистательной работы джеймс бондов. Вот, скажем, Джон Кэрнкросс…
Джон Кэрнкросс, шотландец, родился в 1913 году. В отличие от своих коллег по шпионажу, в аристократический круг не входил. Учился в Кэмбридже и Сорбонне. С 1933 года симпатизировал коммунистам. Завербован НКВД в 1936 году. Главный стимул работы на Советы — личная ненависть выходца из низов к элите. Работал в Форин Оффисе, казначействе, личным секретарем лорда Хэнки — одного из основателей британской секретной службы. Его звездный час пришелся на период пребывания в Правительственной шифровальной школе в Блетчли-парке. Работал на СССР до начала 1950-х. В 1951 или 1952-м, видимо, признался английским контрразведчикам в измене. Но осужден не был. Умер во Франции в 1995 году.
Утверждают, что именно данные Кэрнкросса о люфтваффе позволили нашим ВВС завоевать господство в воздухе и, в конечном счете, выиграть сражение на Курской дуге. Но откуда он взял эти ценнейшие сведения? Да просто взял то, что своим потом и кровью добыла у немцев британская разведка! Которая, выходит, работала на Кремль…
Лондон, конечно, делился с «дядей Джо» кое-какими разведданными. Но далеко не всеми. И этот пробел активно восполнял Кэрнкросс. Когда Модин пожаловался, что, мол, англичане не все нам передавали, я спросил: «А мы им?» — И получил в ответ веселую улыбку. В глазах полковника явственно читалось: «Дорогой, ну кто же будет передавать все — даже и союзникам, даже и во время войны?! Нет и быть не может дружественных разведок…». Вслух профессионал, естественно, таких слов не произнес. Но и опровергать высказанную мною мысль тоже не стал — лишь коротко хохотнул.
А еще в книге меня очень заинтересовала фраза, что даже в разгар войны с Германией «нас в первую очередь интересовали английские шпионы, действовавшие в Советском Союзе». Не немецкие! Но Юрий Иванович опять ничего не стал пояснять, слегка изумившись: «Неужели я так и написал?»
В 1948 году лубянские руководители Филби и «пятерки» вынесли вердикт: все они — дезинформаторы и провокаторы. Один из тогдашних руководителей органов — Райхман — был до конца жизни уверен, что «пятерка» — провокаторы.
— Еще во время войны этот вопрос был тщательно изучен нашим сотрудником Модржинской, — вспоминает Модин. — Она тогда была крупным аналитиком нашей Службы. Вот она и выдвинула идею, что все это — игра английской разведки. Ей говорили, что это слишком дорогая игра и на нее англичанам пришлось бы отвлечь уйму народу… Но она стояла на своем. Докладная попала на стол к Берии. Но он не стал принимать никаких решений, а обратился к Меркулову. Тот сказал: «Как работали с материалами, так и работайте». Но одновременно дал команду контрразведке: «Кровь из носа, но добудьте мне документы английского посольства, чего бы вам это ни стоило!» Контрразведчики поднатужились и пролезли-таки туда, добыли телеграммы Форин Оффиса послу в Москве. И оказалось, что все эти документы у нас уже есть — получены от «пятерки»! Это стало еще одним подтверждением подлинности их материалов…
Но все же до конца своим агентам Лубянка так и не поверила. Даже Киму Филби! Вся добравшаяся до Москвы тройка — Маклин, Берджес, Филби (как впоследствии и Блейк) попала под неусыпный контроль органов. Прошлые заслуги в зачет не шли.
На вопрос — каково им было в Советском Союзе — Юрий Модин, выдержав паузу, нехотя признал: «Тяжко». К оперативной работе в КГБ их, естественно, и близко не подпустили. Так, изредка советовались по проблемам внешней политики. Да на исходе жизни иногда консультировались с Филби. Но о доверии даже не было и речи! Люди, отдавшие жизнь Лубянке, оказались ей не нужны. Отставных агентов обслуживали сотрудники КГБ (Берджесу даже сделали послабление: закрыли глаза на его сексуальные приключения, пособили с партнером, хотя это дело в СССР строго каралось!), жилье «героев» стояло на постоянном «слуховом контроле», за ними повсюду топала (или ездила) наружка, несанкционированные контакты с кем-либо не поощрялись. Унылая советская действительность 1950–1960-х наводила на некогда блестящих шпионов тоску. Уж про их впечатления от посещений наших магазинов умолчу… Единственным утешением было пьяное забвение: пил Маклин, спивался Берджес, не просыхал Филби. Маклина из трясины вытащила работа: единственный из всех выучил русский, писал статьи, книги. Берджес сгорел раньше всех. Филби от белой горячки спасла последняя любовь… Могли ли их утешить, заменить родную Англию советские ордена?
Блант и Кэрнкросс в СССР бежать отказались. И не прогадали: английская контрразведка так и не смогла добыть весомых доказательств их измены — знать-то все знали, но вот на суд выйти было не с чем. Хотя лет десять и таскали подозреваемых на допросы. Не сомневаюсь: будь на месте британских чиновников наши умельцы из «СМЕРШа» или КГБ — запели бы ребята, ой как запели бы — мумия бы фараона во всем призналась! Это и полковник Модин признает:
— Там, где Бланту задавали вопросы, он отвечал правильно, не врал. Но сам инициативы не проявлял. Англичане лишь в 1951-м начали набирать в контрразведку людей из средних слоев — пожестче, погрубее. Раньше у них все проще было, контрразведчики свое дело честно делали, но из кожи не лезли, чтобы карьеру сделать, не было у них карьеризма… А у нас — совсем другое. Попадаешь, как в машину, как какая-то шестерня, и все, попал и пошел крутиться. А Блант, прежде чем признаваться, потребовал письменное распоряжение генерального прокурора о непривлечении его к ответственности: даете такой документ — кое-что скажу… Что англичанам делать? Надо же получить информацию о нашей работе — дали. Возможно ли такое у нас? — Модин лишь смеется. — …Кстати, выданные «пятерочником» Филби английские агенты в СССР кончали плохо — стенкой (как и те, кого выдал, скажем, Эймс). Англичане же наших шпионов к стенке не ставили и не вешали, за сбежавшими охотничьих спецкоманд не высылали. Конечно, кто-то сел, кого-то поменяли, но большая часть от возмездия ушла. Ибо, как уже сказано выше, методы «СМЕРШа» на британской почве не прививаются. Выходит, агентом Москвы быть выгоднее, да и шкура целее?