Возвращение Юрваса из Индии было внезапным и стремительным.

После смерти отца мама рассказала, что индийская контрразведка устроила за Юрвасом абсолютно нахальную слежку, сидели у него «на хвосте» нагло, не таясь. Однажды его машину (с неприкасаемым дипломатическим номером!) остановили на ночном шоссе какие-то люди, попросили выйти и сильно избили.

– Он всю ночь после этого ходил в ванную, – вспоминала мама, – всё сморкался и сморкался, в носу что-то мешало ему после удара. Страшно было. Просто страшно. Ведь нам всем казалось, что индийцы не смеют поднять руку на белого человека. А уж на дипломата… Но вот посмели…

«Миролюбие индийского народа становится общепризнанным штампом. Штамп кочует из брошюры в брошюру, из статьи в статью, из речи в речь, пробивается в официальные документы. Хитроумные индийцы умело подпитывают это мнение. Первое же серьёзное соприкосновение с индийской действительностью развеивает этот миф… Жизнь в Индии жестока к тем, кого она не милует и в других странах – к неимущим, к национальным меньшинствам, к слабым, к чужакам». Это слова Леонида Шебаршина, который лучше многих других познал индийцев, работая в те годы резидентом в Дели.

Юрвас был для индийцев не просто чужаком (несмотря на множество друзей в правительстве Индии), но чужаком опасным – он забрался чересчур высоко, поэтому его следовало остановить любым способом. Он умел стать другом, где бы ни появлялся. Сдружился он и с одним из сыновей Индиры Ганди – Санджаем. А это было слишком глубоким вскапыванием политической почвы, недопустимо глубоким вскапыванием. Ни одна контрразведка не может позволить такого.

Позже Санджай погиб, разбился на самолёте возле аэропорта Сафдаржанг (к тому времени мы уже два года жили в Москве). Санджай увлекался самолётами. Самолёты любил и мой отец. Случайное ли это совпадение? Официальная версия гласит, что Санджай разбился из-за какой-то неполадки двигателя. Но мало кто из работавших в Индии по линии советской разведки, допускает возможность случайной гибели Санджая. Говорят, что он был убит, хотя доказательств тому не нашлось. Это была первая смерть в серии политических убийств в семье Ганди. После Санджая была убита его мать Индира Ганди, затем погиб от руки убийцы Раджив, её второй сын. Горькая участь семьи политиков…

Настал день, когда Юрвасу велели покинуть страну в 24 часа. Сотрудники резидентуры вывезли его в аэропорт заранее, тайно, чтобы избежать возможных эксцессов, и он весь день просидел в самолёте, в полном одиночестве, ожидая взлёта. Полагаю, что чувствовал он себя не лучшим образом и о многом успел подумать.

Во время своего очередного визита в Москву Индира Ганди неожиданно для советской стороны стала просить, чтобы ей разрешили встретиться с Юрием, что у неё письмо для него. Никто не мог понять, о каком Юрии она вела речь. Кто-то предположил, что она имела в виду Юрия Андропова, возглавлявшего в те годы КГБ. Затем выяснилось, что она привезла письмо от Санджая. Юрвасу передали это послание позже, но никто из его коллег так и не сказал мне, что это было за письмо. Наверняка руководство Главка ознакомилось с содержанием письма. Возможно, там были просто слова дружбы…

Что я знаю о работе Юрваса в Индии? Практически ничего. Поначалу я не задавал ему вопросов, так как меня не интересовала его работа. Когда же я осознал, чем он занимается, я не осмеливался задавать вопросы, ибо он не мог на них отвечать.

Но какие-то крупицы проскальзывали. Так, однажды я узнал о том, что он летал в Кашмир не по своим документам. В чём была причина, точно сказать не могу, но знаю, что его имя не должно было «засветиться» в этот раз при поездке туда. Поэтому он взял паспорт Виктора Руднева (второй заместитель торгпреда) и с этим паспортом сел на самолёт. Юрвас был уверен, что индийцы (если он будет вести себя беззаботно) не обратят внимание на то, что в паспорте не его фотография. Он даже взял в рот сигарету, будто бы намереваясь закурить; чиновник же попросил его отойти с сигаретой в сторону. Юрвас неторопливо отошёл, чиркнув спичкой. Затем его окликнули, мол, ваши документы готовы, проходите дальше, сэр. Это был, конечно, огромный риск. У меня есть подозрение, что о том, что Юрвас воспользовался чужими документами, в резидентуре никто не знал.

Крупиц, из которых для меня складывается работа Юрваса, можно набрать много.

В Дели мы не раз появлялись в доме господина Д, у которого была русская жена Наташа и двое темнокожих сыновей. Леонид Шебаршин в книге «И жизни мелочные сны» называет его Джаганатхан. «Джаганатхан был талантливым, на грани гениальности учёным-микробиологом. Он был настолько талантлив, что получил в США собственную лабораторию, где увлечённо работал над средствами противодействия бактериологическому оружию… Джаганатхан время от времени бывал в Индии, и в один из приездов уважаемый родственник познакомил его с русским. Русского звали Юра, он работал в торгпредстве и был очарован Индией. Если бы каждый советский человек был подобен Юре, то социализм, вне всякого сомнения, был бы построен. Знакомство убедило индийца, что он имеет дело с обычным гражданином идеального государства. Юра был умён, тактичен, остроумен, чуток и неподдельно добр».

Речь идёт о моём отце.

«Скоро, очень скоро Джаганатхан рассказал своему новому другу о секретной лаборатории в далёких Соединённых Штатах, поделился сомнениями и страхами, даже совета попросил: не бросить ли ему эту сытую и чуждую жизнь, не возвратиться ли в Индию? Судя по отчётам, которые направлял в Центр Юра (подполковник КГБ Юрий Васильевич Н., оперативный псевдоним – Луков), обращение Джаганатхана, говоря иным языком, вербовка на советский флаг прошла без затруднений, хотя вербовочная беседа продолжалась почти шесть часов и её краткое изложение, полученной в Центре почтой, занимало около 20 страниц…» – продолжает Шебаршин, в то время ставший резидентом в Дели.

И вот в один прекрасный день господин Д исчез для всех своих близких. Исчез без следа. Леонид Шебаршин пишет в своей книге (это единственный для меня источник информации), что это он и Юрвас организовали исчезновение Д.

Жена Джаганагхана много раз обращалась к Юрвасу с вопросом, нет ли хоть какой-нибудь информации о нахождении Д, не слышал ли он чего-нибудь (они же дружили). Она плакала и не могла найти причину исчезновения мужа. Юрвас лишь пожимал плечами и сочувственно покачивал головой.

Но я об этом ничего, разумеется, не знал. Я вообще не знал, что господин Д исчез.

И вот как-то раз я повстречал этого Д в Москве. Юрвас привёз его на нашу квартиру. Мы пили чай. Отец просил меня приготовить пластинку с музыкой Индии (ситары, тамбурины, таблы), но при их разговоре я, разумеется, не присутствовал. Когда Д уехал от нас, Юрвас предупредил меня: «Если кто-то вдруг спросит, что это за темнокожий человек к нам приезжал, отвечай всем, что это туркмен или узбек, плохо говорящий по-русски. Никаких упоминаний об Индии. Ты понял?»…

Как-то отец сказал мне:

– На нашей работе мы вынуждены обманывать других людей и даже часто причинять боль не только им, но даже их близким, хотя они этого не заслуживают. Увы, нам приходится делать это ради нашей Родины. Мы ведём войну без выстрелов и взрывов. Мы ведём невидимую войну, чтобы не случилась война видимая, с выстрелами и взрывами. Иногда ради этого мои друзья погибают…

Много лет спустя я разговаривал с В.Б., и он поведал мне, что он занимался организацией быта мистера Д, подбирал для него повара, знакомого со всеми тонкостями индийской кухни. Он признался, что на тот момент он понятия не имел, для кого именно подготавливалась тонкая схема приёма некоего «гостя» с индийскими вкусами. Лишь путём многочисленных сопоставлений он позже сумел понять, кому предназначалась квартира, восточные кушанья и служанка со знанием хинди.

С исчезновением Д из Индии связан ещё один эпизод. В торгпредстве СССР работал Георгий Пузенков, очень улыбчивый и очень толстый мужчина. Однажды он повесился, не оставив никакой записки. Для всех жителей нашего Городка это был настоящий шок. Об этом говорили только шёпотом. Уже после смерти Юрваса я узнал, что Пузенков, приехав в командировку в Москву, интересовался у всех судьбой Д. Он даже Юрваса расспрашивал о господине Д. Вероятно, кто-то из индийцев обратился к нему с этой просьбой, облачив её, как это водится, в какую-нибудь невинную форму. Вероятно, этот человек имел прямое отношение к индийским спецслужбам. Может быть, по возвращении Пузенков из Москвы в Дели, индийцы предложили ему денег, может, ещё что-то было, теперь уж никто не скажет наверняка, что случилось. Так или иначе, но Пузенков, должно быть, понял, с кем вступил в отношения и испугался не на шутку. Контакт с иностранной разведкой или контрразведкой! Для советского человека не было ничего страшнее… Впрочем это лишь домыслы… Наверняка известно одно: Георгий Пузенков начал интересоваться господином Д, задавал много вопросов и вскоре покончил с собой. У него осталось двое сыновей… Но если Д через несколько лет воссоединился со своими детьми и женой, то дети Георгия остались сиротами.