Слова Марии Ильиничны Ленин перевел Платтену. Тот повернулся к Ульяновой и согласно кивнул головой. Мария Ильинична благодарно прижалась к брату.

Автомобиль въехал на Симеоновский мост через Фонтанку. Внезапно по кузову забарабанили пули.

— Стреляют! — ахнула Мария Ильинична. Платтен мгновенно пригнул голову Ленина к себе.

— Что вы, помилуйте товарищ Фриц! — воскликнул Ленин и, стремясь успокоить спутников, добавил:- Это вовсе не стрельба…

Шофер Тарас Гороховик не растерялся: прибавил газу, съехал с моста, свернул в переулок и остановил машину.

— Все целы? А то я испугался! Думал — вас уже в живых нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали — нам не уехать.

У Смольного автомобиль осмотрели. Кузов оказался продырявленным в нескольких местах. Одна пуля застряла в кронштейне кареты. Две другие — навылет прошили ветровое стекло.

— Что с вами? — заволновался Ленин, заметив, что рука Платтена в крови.

— Вы ранены? — Мария Ильинична шарила в сумке, нащупывая платок.

— Пустое, царапина.

Пуля задела палец, когда Платтен пригнул голову Ленина…

Участников покушения обнаружить не удалось…

На процессе обвиняемый Н.Н.Иванов рассказал, что в Сибири в 1919 году он слышал от одного из офицеров, бывшего в 1918 году в Петрограде, что в январе 1918 года действительно было организовано покушение на В.И.Ленина какой-то военной группой при участии эсера Тягунова.

Коноплева хорошо знала прапорщика Тягунова, тесно связанного с группой эсеров-боевиков Невско-Заставского района. Высокого роста, стройный, он не однажды бывал у них в доме. Пользовался у гимназисток неизменным успехом. Великолепно танцевал мазурки и вальсы. Тягунов — то и пригласил Коноплеву на митинг в Михайловский манеж. Снабдил пропуском. Намекнул на какой-то "новогодний фейерверк" на Симеоновском мосту.

Сохранилось записки одного из участников террористического акта, некоего Г.Решетова. В них он хвастливо указал даже номер нагана, из которого стрелял по автомобилю Ленина и по минутам передал всю динамику трагических событий далекого январского дня 1918 года.

…Руководитель террористов — "Капитан" — явный черносотенец и приверженец старого порядка, готовил свою "партизанскую шайку" к покушению на В.И.Ленина. Месяцем раньше он установил контакт с эсеровским руководством. Для разъяснения позиции ПСР на конспиративную квартиру прибыл "Старый эсер".

Эсеровский представитель был полномочным и само его появление у заговорщиков означало, что отныне шайка становится вовсе не "партизанской", вернее не дикой, а переходит в распоряжение партии социалистов-революционеров и обязана подчиняться дисциплине, выполнять приказы.

Получив соответствующие указания и необходимые советы, шайка приступила к активным действиям.

К "Капитану" явился "Технолог", работавший в Смольном, и сообщил, что в Михайловском манеже на проводах сводного отряда Красной Армии на фронт обещал быть Ленин. Капитан сразу дает указание:

— Убьем, когда будет уезжать с митинга. Стараться из револьвера, чтобы не побить народа. Если не выйдет — бомбу.

"На трибуне, среди каких-то незнакомых людей, стоит человек, — писал Г.Решетов, — Он! Разве я могу не узнать его сразу? Плотный. Городское пальто. Руки в карманах. Шапка…"

На улице терпеливо ждали окончания митинга Капитан и его подручные. Время шло, и роковой миг приближался с неумолимой неизбежностью…

"Туман, ночь, минуты — вечность… Автомобиль свернул к мосту. Сюда!.. Кидаюсь вперед — автомобиль медленно движется. Почти касаюсь крыла. Он в автомобиле. Он смотрит, в темноте я вижу его. Бомбу!.. Но почему автомобиль уходит, а бомба в руках? Вот я вижу и знаю, что бомба в руках и автомобиль уходит и что нужно бомбу кинуть, и чувствую ужас того, что не делаю этого и не могу сделать. Словно кто-то связал по рукам и ногам…

Вдруг выстрел. Стреляет Капитан. Капитан дает сигнал! Капитан не отпустит.

И сразу и ночь, и туман, и уходящий автомобиль… проникли ужасом того, что я сделал.

И снова выстрел Капитана, и я слышу как ударила пуля в кузов. Капитан стреляет.

Что я наделал, я не бросил бомбы! Я выхватываю наган и, стреляя, бегу за автомобилем. Что это!? Автомобиль остановился! Я не верю своим глазам. Нагнать и бросить бомбу! Бегу. Но нет, автомобиль не остановился. Это просто сообразительный шофер свернул машину в переулок…"

Не успели в Смольном затихнуть разговоры о новогоднем покушении на В.И.Ленина, как к В.Д.Бонч-Бруевичу явился в приемную бравый солдат:

— Так что, товарищ управляющий делами Совнаркома, разрешите доложить: Спиридонов, георгиевский кавалер… Мне приказано… как был поскладнее сказать… Ну, словом, я должен выследить и убить Ленина!

— Что-о!?

— Так точно, убить. — Солдат стоял навытяжку. Бонч-Бруевич, овладев собой, предложил посетителю сесть. Позвал помощника и секретаря. Спиридонов осторожно опустился на краешек стула, покашлял:

— Извиняйте, конечно, но я начистоту. Как на исповеди. Затеяно злодейство. Мне двадцать тысяч сулили. Только не будет по-ихнему. Я не продажный.

Я.Н.Спиридонов рассказал, что заговорщики — члены "Петроградского союза георгиевских кавалеров": старший унтер-офицер А.Ф.Осьминин, подпоручик Г.Г.Ушаков /в прошлом адъютант командующего Московским военным округом полковника А.Е.Грузинова/, капитан Зинкевич, военврач М.В.Некрасов /брат бывшего министра Временного правительства Н.В.Некрасова/, вольноопределяющийся Н.И.Мартьянов и другие.

Они узнали, что Ленин часто приезжает к Бонч-Бруевичу на Херсонскую улицу. Поблизости, недалеко от Перекупного переулка, живет приятельница Осьминина — лавочница 0.В.Салова.

— Осьминин хотел меня определить к ней в помощники, — говорил Спиридонов, — чтобы смотреть, значит, когда Ленин к вам в гости наезжает. Но Салова заупрямилась, не схотела. Осьминин мне: "Познакомься с домашней работницей Бонч-Бруевича. У нее узнаешь, когда Ленин приедет". Но и этот номер не вышел. Тогда Осьминин приказал мне определиться дворником при вашем доме. Я согласился. Недельку помахал метлой, но шпионить не стал. Потом и вовсе совесть загрызла — пришел в Смольный…

"Георгиевских кавалеров" накрыла ВЧК. Захватила весь их арсенал: бомбы, гранаты, винтовки. Заговорщики сознались, что действительно замышляли убить В.И.Ленина.

К собственной безопасности Владимир Ильич относился беззаботно. С удивительным спокойствием слушал он сообщение об аресте заговорщиков. Задавал Бонч-Бруевичу множество вопросов, сомневался в достоверности материалов, еще и еще раз требовал перепроверить.

Бонч-Бруевич с большой неохотой доложил Ленину, что заговорщики, которых по логике вещей надо было немедленно расстрелять, обратились к Владимиру Ильичу с просьбой отправить их на фронт. Хотят искупить вину кровью. Ленин моментально наложил резолюцию: "Дело прекратить. Освободить. Послать на Фронт".

В 75-ю комнату Смольного, в следственную комиссию Бонч-Бруевича — она существовала некоторое время и после создания ВЧК — поступили сведения об арестах офицеров-заговорщиков в Институте Лесгафта, о задержании других террористических групп, получавших помощь извне. В Балтийском море появился германский флот. На границе сосредотачивались контрреволюционные войска. Над Петроградом нависла угроза вражеского вторжения. Связь с другими районами и городами республики могла нарушиться в любой момент. Об этом заявил руководитель только что созданного Военного Совета Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич — старший брат Владимира Дмитриевича, один из первых генералов русской армии, добровольно перешедший на сторону Советской власти.

Проект постановления об эвакуации Советского правительства в Москву В.И.Ленин написал еще 26 февраля 1918 года. Претворить его в жизнь тогда помешало наступление кайзеровских войск. Петрограду угрожала оккупация. ЦК РСДРП/б/, Совнарком организовали оборону города, разгромили интервентов и только после заключения Брестского мирного договора началась подготовка к переезду Совнаркома в Москву.