Видимо, наверстывая упущенное, чекисты попросили 3.И.Легонькую вспомнить, что она нашла, когда обыскивала Ф.Каплан 30 августа 1918 года в Замоскворецком Военном Комиссариате. Зинаида Ивановна ответила, что в портфеле у Каплан были найдены: "Браунинг, записная книжка с вырванными листами, папиросы, билет по ж.д., иголки, булавки, шпильки и т. п. всякая мелочь… А во время того, когда ее совсем раздевали наголо, то не могу вспомнить нашли чего-нибудь или нет…"
В протоколе допроса Д.Бем, обыскивавшей Ф.Каплан вместе с З.И.Легонькой, говорилось, что она обнаружила в ботинках оберточную бумагу, четырехугольный конверт со штампом Российской Советской Федеративной Республикой Военного Комиссариата СР и СД Замоскворецкого района". (31 августа 1918 года на допросе в ВЧК Ф.Каплан заявил Скрыпнику, что бумажки, найденные в её ботинках, дали ей в Замоскворецком Военном Комиссариате, когда она попросила чего-нибудь, чтобы подложить, потому? что в ботинках оголились гвозди, а стелек не было.)
Обнаружено также 8 головных шпилек, две английских булавки и одна брошка.
Допрос Д.Бем проводил заведующий отделом контрразведки ВЧК А.Н.Скрыпник.
Третьей женщиной, обыскивавшей Каплан 30 августа 1918 года в Замоскворецком военном комиссариате, была Зинаида Удотова. Она засвидетельствовала: "Мы Каплан раздели донога и просмотрели все вещи до мельчайших подробностей. Так рубцы, швы просматривались нами на свет, каждая складка была разглажена. Были тщательно просмотрены ботинки, вынуты оттуда и подкладки, вывернуты. Каждая вещь просматривалась по два и по нескольку раз. Волосы были расчесаны и выглажены. Но при всей тщательности обнаружено что-либо не было. Раздевалась она частично сама, частично с нашей помощью".
Удотовой Зинаиде Ивановне было в то время 19 лет. Она была членом РКП/б/. Имела членский билет за N 772. Работала в политотделе Замоскворецкого военного Комиссариата.
После обыска, указывала 3.И.Легонькая, Ф.Каплан допрашивали "т.т. Дьяконов, Беденький и еще другие, которых я первый раз видела". На вопрос Дьяконова, по поручению какой партии Каплан покушалась на жизнь В.И.Ленина, она ответила, что стреляла в Ленина по собственному убеждению. Сколько раз стреляла — не помнила. Систему револьвера не назвала.
— Подробности меня не интересуют, — бормотала Каплан.
Она утверждала, что не знала женщин, разговаривавших с Лениным у автомобиля. Кастелянша Попова, оказавшаяся раненой вместе с Лениным, ей незнакома.
— Решение убить Ленина созрело давно, — глухо говорила Каплан. — Я считаю, что Ленин подрывает у трудящихся веру в народовластие.
— Каким образом? — спросил Дьяконов.
— Объяснять отказываюсь. Считаю себя социалисткой. Сейчас ни к какой партии себя не отношу.
Каплан машинально отвечала на вопросы Дьяконова, что-то отрицала, подтверждала. Что? Ее охватил ужас: не сказала ли чего лишнего? Не нанесла ли вреда Центральному боевому отряду партии? Нет, нет… Буду говорить только о второстепенном… Только о себе… О главном молчать, молчать… Она все еще плохо слышала… Только звон в ушах. Звуки выстрелов. Гул разъяренной толпы… Каменно-чугунные слова: "Стерва… Сволочь… Контра… Падаль…"
— Сколько вам лет? — услышала Каплан и вздрогнула, как от пушечного выстрела. Разом слетело сковывавшее нечеловеческое оцепенение. Закрыла глаза. Перед ней пронеслись мгновенные видения: заводской двор, автомобиль с открытой дверцей. Невысокий человек, с бородкой и добрыми, с прищуром, глазами. И револьвер, бьющийся в ее ослабленной руке…
— Сколько вам лет? — повторил Дьяконов вопрос.
— Двадцать восемь… Родилась в Виленской губернии…
Свои показания Каплан подписать отказалась. Просила в них исправить. что она не анархистка, а лишь сидела в Акатуе как анархистка.
Дьяконов внес в текст протокола эти исправления и попросил их заверить С.Н.Батулина, И.Ф.Пиотровского и рабочего завода Михельсона Андрея Уварова, который под протоколом написал: "Показания Фанни Каплан сделаны при мне".
Было 11 часов 30 минут вечера 30 августа 1918 года.
Живет в Кремле. Офицерский корпус, 16. Шофер В.И.Ленина. Сочувствует коммунистам. После окончания речи В.И.Ленина, которая длилась около часа, из помещения, где был митинг, бросилась к автомобилю толпа…
"Вслед за толпой вышел Ильич, окруженный женщинами и мужчинами, и жестикулировал рукой… Когда Ленин был уже на расстоянии трех шагов от автомобиля, я увидел сбоку, с левой стороны от него, в расстоянии не более трех шагов, протянувшуюся из-за нескольких человек женскую руку с браунингом, и были произведены три выстрела, после которых я бросился в ту сторону, откуда стреляли. Стрелявшая женщина бросила мне под ноги револьвер и скрылась в толпе…
Поправлюсь: после первого выстрела я заметил женскую руку с браунингом".
"В момент выхода тов. Ленина из помещения завода Михельсона, в котором происходил митинг на тему "Диктатура буржуазии и диктатура пролетариата", я находился от тов. Ленина на расстоянии 15–20 шагов. На лестнице при выходе присутствовавших на митинге, стремительно бросившихся к выходу, образовался затор, но мне после больших усилий все же удалось быстро выйти на улицу.
Подойдя к автомобилю, на котором должен был уехать тов. Ленин, я услышал три резких сухих звука, которые я принял не за револьверные выстрелы, а за обыкновенные моторные звуки. Вслед за этими звуками я увидел толпу народа до этого спокойно стоявшую у автомобиля, разбегавшуюся в разные стороны, и увидел позади кареты автомобиля тов. Ленина, неподвижно лежавшего лицом к земле. Я понял, что на жизнь тов. Ленина было произведено покушение. Человека, стрелявшего в тов. Ленина, я не видел. Я не растерялся и закричал: "Держите убийцу тов. Ленина!" И с этими криками выбежал на Серпуховку, по которой одиночным порядком и группами бежали в различном направлении перепуганные выстрелами и общей сумятицей люди.
… Позади себя, около дерева, я увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала. На эти слова она ответила: "А зачем вам это нужно?" Тогда я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей пойти за мной. В дороге ее спросил, чуя в ней лицо, покушавшееся на тов. Ленина: "Зачем вы стреляли в тов. Ленина?". На что она ответила: "А зачем вам это нужно знать?". что меня окончательно убедило в покушении этой женщины на тов. Ленина. В это время ко мне подошли еще человека три-четыре, которые помогли мне сопроводить ее. На Серпуховке кто-то из толпы в этой женщине узнал человека, стрелявшего в тов. Ленина. После этого я еще раз спросил: "Вы стреляли в тов. Ленина?" На это она утвердительно ответила, отказавшись указать партию, по поручению которой она стреляла…
В Военном Комиссариате Замоскворецкого района эта задержанная мною женщина на допросе назвало себя Каплан и призналась в покушении на жизнь тов. Ленина".
"Когда я выбрался из цеха во двор и вышел за ворота, то увидел Иванова, Уварова — рабочих завода Михельсона и еще нескольких товарищей, фамилий которых я не знал. Они вели по Арсеньевскому переулку террористку, которую огромная толпа рабочих готова была казнить на месте преступления. Но сознание, что преступница предстанет перед пролетарским судом и понесет должное наказание, предостерегло рабочих от свершения самосуда…"