Михаил писал, что работает внештатным корреспондентом республиканской газеты. Состоит он и в народной дружине.

Из письма я понял, что жизнь Михаила Гука налаживается. Он возвращается в жизнь.

Дело по обвинению Стефы Коломийчук слушалось в суде первым. Идя в суд, я думал о судьбе этой девушки. Из небольшого дела — всего в несколько десятков листов — я не успел составить себе полного представления о ней, и ее жизненный путь оставался для меня неясным. Но меня чем-то взволновала судьба этой девушки, которая, едва начав самостоятельную жизнь, сбилась с прямого пути. Мне хотелось поскорее увидеть Стефу и у нее самой выяснить причины, приведшие ее на скамью подсудимых.

В суд я пришел рано. Людей в зале было немного. На скамье подсудимых сидела молодая, красивая девушка.

Так вот она, Стефа. Даже не верилось, что такая девушка обворовала в трех гостиницах своих случайных соседей. Но факты…

Адвокат и я заняли свои места.

— Слушается уголовное дело по обвинению… — громко читала судья. При этих словах Стефа вздрогнула, еще больше втянула голову в плечи, опустила глаза.

Я подумал: хорошо, что она волнуется и переживает. И попросил ее подробно рассказать о себе. Она ответила не сразу, еще больше покраснела, нервно перебирая пальцами конец шарфика. Видно было, что ей тяжело и стыдно говорить о причиненном людям зле.

…В конце войны в семье слесаря Михаила Коломийчука родилась девочка. Ее назвали Стефа. Глава семьи в то время неплохо зарабатывал. Да еще не упускал случая и подработать на стороне. Появились лишние деньги. Вот они-то и испортили человека. Михаил начал пьянствовать. В семье начались скандалы и драки. В школе училась посредственно. Из восьмого класса ее исключили. Вскоре она выбыла и из комсомола. Тяжело жить без коллектива, без дружеской поддержки. Стефа обозлилась на людей, на весь мир. Одиночество и тяжелая домашняя обстановка привели к случайным знакомствам и связям.

Однако Стефа вовремя опомнилась и решила бежать от такой жизни, попыталась перечеркнуть свое прошлое. Собрав свои вещи, села в поезд и очутилась в большом, чужом для нее городе, где ее никто не знал и где она тоже никого не знала. Она рассчитывала устроиться здесь на работу и продолжать учиться.

Долго стояла Стефа на привокзальной площади, призадумавшись, полная надежд. А потом пришла растерянность. Что же ей, в самом деле, делать? Куда пойти, где жить и как вообще жить? Кто ей поможет?

— Вам куда? — неожиданно услышала Стефа.

Перед ней стоял высокий, красивый юноша. Вначале Стефа смутилась, но в глазах юноши, в лице его и во всей собранной фигуре было что-то такое непосредственное, человечное, что Стефа, отбросив недоверие, решила, что он, наверное, не из числа тех, кого она встречала раньше. И первым ее желанием было довериться юноше, рассказать о себе, попросить помочь…

Но она не сделала этого. Довольно ошибок! Видела она таких голубоглазых добрых «ангелов» с симпатичными лицами!

— Вам куда, девушка? — повторил юноша свой вопрос.

— Никуда, — усмехнувшись, ответила Стефа и, подхватив свой чемоданчик, вскочила в уже отходивший автобус.

Она сразу же пожалела о том, что сделала. Но вернуть упущенное нельзя. Автобус мчался к центру города.

Через некоторое время Стефа стояла в вестибюле гостиницы. На ее счастье оказались свободные места. Ночевала в теплой уютной комнате. Встала рано, раскрыла окно… Номер заполнил шелест листьев, опадавших с деревьев. Раньше такие звуки навеяли бы тоску, но сегодня в сердце теплилась радость. Отчего бы это? От надежды? От ласкового слова незнакомого юноши? Ведь в сущности совсем немного нужно человеку, чтобы он был счастлив.

Но наступил день, когда в кармане не осталось ни копейки и случилось непоправимое… Однажды, когда соседка, с которой Стефа жила в номере, ушла, она взяла ее платье, шарф и скрылась. Украденные вещи продала на базаре. Теперь у нее были деньги.

Затем то же самое в другой гостинице: кража манто у артистки. Потом еще гостиница и снова кража…

Милиция не смогла обнаружить виновника краж, и Стефа оставалась на свободе.

Однажды она снова встретила того самого юношу, который подходил к ней на вокзале. Оба они обрадовались этой встрече. Познакомились. Николай Карасев приехал в командировку из Ленинграда. У молодых людей возникло сильное взаимное чувство.

Стефа, не утаив ничего, рассказала Николаю о своей жизни. Он выслушал внимательно, но к ее истории отнесся строго. Николай понял, что любит ее, и когда он заговорил, в его словах было много доброты, заботы и поддержки.

— Я советую тебе, Стефа, я настаиваю — пойди и расскажи обо всем. Ты должна это сделать. Деньги за вещи мы возвратим, я помогу тебе.

Она поверила ему, поняла, что только так и надо сделать.

…Напрасно ждал ее вечером Карасев. Стефу арестовали.

И молодой, не опытный еще помощник прокурора города и следователь, расследовавший дело, к сожалению, не обратили внимания на причины, толкнувшие ее на преступление.

Судья, слушавший дело, тоже не стал детально разбираться в фактах, не подумал о том, что она сама явилась в прокуратуру и честно обо всем рассказала. И Стефа оказалась в тюрьме.

Через некоторое время я получил письмо от Николая Карасева. Он писал обо всем, что знал, о том, как Стефа шла в прокуратуру с чистым сердцем. Как же случилось, что юристы не учли этого? Он, Карасев, не сомневается, что подобное со Стефой не повторилось бы никогда, он обязуется возвратить потерпевшим стоимость украденного.

Николай не писал о своих чувствах к Стефе, но все его письмо дышало любовью к ней, верой в ее будущее.

Признаюсь, мне приятно было читать такое письмо. Как хорошо, что вокруг нас живут такие чудесные люди!

…История со Стефой Коломийчук закончилась счастливо. Областная прокуратура опротестовала приговор городского суда. Президиум областного суда удовлетворил протест, и ей определили условное наказание. Карасев уже приехал из Ленинграда и ждал ее освобождения. Стефа стала его женой.

…Прошло более двух лет. Однажды я проезжал через город, где когда-то жила Стефа.

Старенький домик на тихой улице… На мой стук дверь открыла немолодая женщина. Я сразу узнал мать Стефы, она в свое время была у меня на приеме.

— Вы спрашиваете о Стефе? У них уже есть сын. Она очень хорошо живет с мужем.

На этом можно и закончить рассказ о Стефе Коломийчук, снова поверившей в людей и ставшей полноправным советским гражданином.

Будь счастлива, Стефа!..

В том году осень была особенно хороша. Шел я по городу рано утром, и сердце наполнялось радостью. По обеим сторонам улицы стояли деревья, задумчиво-торжественные, переливающиеся осенними красками. На небе — ни облачка. Очарованный, я не заметил, как меня догнал кто-то и взял под руку. Оказалось, это был мой старинный знакомый — Николай Иванович.

Навстречу нам шла группа студентов, и наш разговор как-то естественно зашел о современной молодежи.

— А ты знаешь, дружище, — заметил Николай Иванович, — на мой взгляд, теперешние молодые люди не умеют по-настоящему любить. То ли было в наши дни! Только в книжках сейчас читаешь об этом…

Я стал возражать. Николай Иванович, конечно, прожил большую жизнь, но, подобно некоторым людям его возраста, любил противопоставить «век нынешний веку минувшему». И как я ни старался защищать современную молодежь, он продолжал свое.

— Что ты мне, старику, говоришь! Никогда не переубедишь: не те теперь молодые люди. Нет, не те!

Я мог бы, разумеется, перестать спорить. Но меня заело. А так как до начала работы оставался, по крайней мере, час, я решил попытаться разубедить моего друга. Мы присели на скамейку под тенью широколистного клена, ровесника, как остроумно заметил мой собеседник.

— То, о чем я вам расскажу, Николай Иванович, — быль из моей собственной практики. Так что факты все проверены и сомневаться в них не приходится. Наберитесь терпения, не прерывайте меня, иначе я собьюсь. Считайте, что я читаю вам чей-то рассказ.