– Вазир-саиб,- продолжал я беседу,- теперь вы убедились, что англичане – ваши враги. В то время как советское правительство прислало вам десять военных аэропланов с бомбами и летчиков на помощь эмиру, в это время англичане дали убежище врагу эмир-саиба, Мамед Умар-хану.

– Мамед Умар-хан, этот слон, большой негодяй, но он глуп и нам не страшен. А англичане, конечно, всегда рады принести нам вред. Я это все время повторяю эмир-саибу. С вами мы тоже не можем быть большими друзьями, но у нас один общий враг, и в этом пункте мы

должны друг другу помогать,- ответил министр.

– Так-то так, но Афганистан всегда будет в опасности, пока вы не станете сильным государством. А история нас учит, что государство может быть сильным только тогда, если оно имеет выход к морю. Вот если бы Афганистан имел свой порт, хотя бы Карачи36, тогда бы вы были сильны и самостоятельны, как и остальные державы мира,- агитировал я.

– Иншалла, будем иметь и порт. Ведь 70 миллионов наших братьев мусульман живет в Индии,- сказал он со вздохом.

– Саиб раис-кутвали (начальник полиции) идет,- доложил вошедший слуга и пропустил нового гостя.

– А, очень хорошо, добро пожаловать саиб,- обратился к начальнику полиции министр, приподнимаясь на одно колено.

– А это один мой друг из русского посольства,- представил он меня гостю.

Полицмейстер, короткий, полный мужчина средних лет, в военной форме, занял место на одном из тюфяков. Лицо его выражало заботливость, но он вежливо улыбался.

– Очень рад познакомиться с вами. Я много о вас слышал. Я очень люблю русских, которые являются нашими искренними друзьями,- обратился он ко мне.

Я молча поклонился, а про себя подумал, что вот этот "друг" подослал мне своего агента под видом слуги, держит двух агентов у ворот нашего посольства, которые, высунув языки, бегают за мной, стараясь выяснить мои связи. Наверно, от них-то он и слышал обо мне.

Разговор принял общий характер. Я молча слушал беседующих и изучал начальника полиции.

Министр начал говорить о немецких инженерах, приехавших работать в Афганистан.

– Все эти иностранцы ничего у нас не делают и получают огромное жалование,- жаловался он.

– Вы, кажется, большие друзья с немцами,- обратился ко мне начальник полиции с улыбкой, точно ему известен каждый мой шаг.

Меня взорвала его улыбка.

– Да, мы с немцами дружим, саиб,- ответил я.- Кстати, я сегодня после обеда был у них в посольстве и провел там два часа. Я вам это говорю, потому что ваши люди не успели за моей лошадью и потеряли меня из виду,- с вежливой улыбкой добавил я.

– Какие люди?- спросил полицмейстер, покраснев.

– Вы ведь знаете, о каких людях я говорю,- ответил я,- но я повторяю, господин министр знает, что мы искренне относимся к Афганистану и у нас нет никаких секретов от вас. Наша цель – это борьба с англичанами, и, я надеюсь, мы в этом мы также будем друзьями. А если вас будет интересовать какой-либо вопрос, я с удовольствием поделюсь с вами моими сведениями- закончил я.

Начальник полиции переглянулся с министром, который на своем лице изобразил выражение: "Вот каких друзей я имею!".

– Я очень рад, что вы готовы нам помочь "бороться с англичанами",- ответил он, и мы перешли на другую тему.

После получасовой беседы я, использовав момент, кода министр рассказывал о пользе одного из изданных декретов, спросил начальника полиции:

– Скажите, господин начальник, вы серьезно не любите англичан и хотели бы бороться с их влиянием?

– Да, я и борюсь, но нам очень трудно, ибо англичане – народ богатый, а у нас очень маленький бюджет,- ответил он.

– Сколько вы получаете жалования?- задал я вопрос

– Триста рупий в месяц.

– Так вот, если вы согласны тормозить работу англичан здесь, мы готовы помогать вам, выдавая ежемесячно пятьсот рупий на нужды полиции,- предложил я.

– А что мы должны делать?- спросил он.

– Ничего особенного. Вы, наверное, знаете, что мы имеем об англичанах полную информацию. Я буду сообщать имена секретных агентов англичан, а вы их будете арестовывать. Таким образом, вы пополните нашими деньгами вашу кассу и, наверное, получите чин за успешную работу. А в замен того вы также информируете , что вам будет известно о наших общих врагах, видите, тут кроме пользы вашему правительству ничего нет,- убеждал я его.

– Хорошо, я согласен,- ответил он, пожимая мне руку- Только все это должно остаться между нами.

– Будьте спокойны,- сказал я, поняв, что наша субсидия пойдет в его личный карман, и мы присоединились к общей беседе.

Я возвращался в посольство. Страшная темень и грязь… Хотя слуга, шедший впереди, освещал фонарем тропинку, я не обращал ни на что внимание и шлепал прямо по лужам и грязи. А на душе было удовлетворение. Завербован сам начальник полиции. Нет сомнений, что через него в нашем распоряжении будет весь полицейский аппарат. После нескольких его рапортов мы крепко и навсегда приберем его к рукам.

В десять часов вечера я имел свидание с полковником афганской армии, который должен был мне передать ряд сведений о положении пограничных племен северо-западной границы Индии. Полковник был еще довольно молодым человеком со смуглым энергичным лицом. Высокого роста, стройный, он представлял хороший экземпляр племени африди37, к которому принадлежал. Он был очень осторожен и требовал встречи только поздней ночью и лично со мной, не доверяя моим помощникам. Он имел на окраине Кабула дом с большим садом, задняя часть которого примыкала к рисовым полям, вечно залитым водой. Лишь по узкой тропинке можно было верхом подъехать к садовой калитке. Через сад я обыкновенно проходил на женскую половину дома, где мы могли спокойно, в безопасности беседовать.

На этот раз я был болен и не мог ехать верхом. Я решил ехать на баги (бамбуковая коляска) и взять с собой дипломатического курьера, который бы остался с коляской, пока я буду занят с полковником.

Покружив немного по городу, на случай если за нами следили, мы свернули в сторону дворца Баги-Бала. Поминутно мы оглядывались, чтобы убедиться, что за нами нет слежки. Еще несколько минут езды, и мы очутились недалеко от дома полковника. Впереди чернела обсаженная деревьями аллея, ведущая к Баги-Бала.

– Товарищ Максимов, ты проезжай медленно по этой аллее и возвращайся обратно, пока я приду. Далеко не отъезжай,- приказал я дипкурьеру, слезая с баги.

Подождав немного, пока огни фонарей коляски отдалились, я внимательно осмотрелся и, никого не заметив, свернул с дороги, и пошел прямо по засеянным полям к условной калитке. Все шло нормально. Полковник уже ждал меня у садовой калитки. Я пробыл у него минут двадцать и благополучно вернулся по тому же пути на дорогу. Но что такое? Коляски нет на условленном месте и нигде ее не видно. Неужели что-либо случилось с дипкурьером? После нескольких минут ожидания я уже решил, было, идти пешком, когда заметил вдали приближаются огни. Это была наша коляска.

– Почему так далеко уехал?- спросил я дипкурьера, усевшись с ним рядом.

– Вот тут недалеко за деревом я заметил афганца, который наблюдал за нами. Я и решил отъехать, чтобы отвлечь его внимание от тебя,- ответил дипкурьер.

– За каким деревом?- спросил я, остановив лошадь

– Вон, смотри налево, виднеется его чалма,- махнул он в сторону от дороги.

Я подъехал ближе, и, действительно, какой-то афганец сидел на корточках, притаившись за деревом.

– Что ты тут делаешь?- спросил я его по-афгански.

– Да вот увидел, что разъезжает поздно ночью коляска, и смотрю по делу или без дела,- ответил он, сгорбившись.

– Конечно, по делу,- сказал я,- кто же будет ночью кататься тут без дела? Да, скажи, пожалуйста, как проехать в английскую миссию? А то в темноте мы

потеряли дорогу.

– Езжайте по этой дороге прямо,- ответил он.

– Спасибо, счастливой ночи,- поблагодарил я и пустил лошадь вскачь.

За следующий вечер я получил рапорт от начальника полиции, уже работавшего у меня под No 4: