Агабеков, одновременно с Лекоком, также действовавшим по заданию чекистов, прибыл в Констанцу в самом конце декабря 1931 г. Здесь Лекок представил предполагаемой жертве еще одного компаньона – болгарина по фамилии Цончев. На самом деле это был сменивший Агабекова в Стамбуле резидент ОГПУ, руководитель сети советской разведки в Турции. С этой минуты Агабеков не сомневался в том, что все дело Филии – провокация советской госбезопасности с целью его выкрасть или убить. Он точно догадался об этом по внешнему облику Цончева и его манерам.

9 января 1932 г', в Констанцу прибыла "Филомена". На ее борту находился агент ОГПУ Г. Алексеев (кличка "Гриша"), которому была отведена роль исполнителя похищения или, в зависимости от обстоятельств, убийства. Но ни 10, ни 11 января чекистам не удалось убедить бывшего резидента подняться на борт судна – он все понял, но не предпринимал тем не менее никаких шагов. Видимо, для Агабекова не было секретом постоянное наблюдение румынской тайной полиции, под которым он находился с момента пересечения границы. Румынская секретная служба – Сигуранца – также как ее болгарские коллеги хорошо знала Агабекова. Однако ее действия были куда более решительные. Вечером 11 января агенты Сигуранцы схватили с поличным "Гришу" у ресторана "Юбилейный" в тот момент, когда он пытался выстрелить в Агабекова. Тогда же была конфискована "Филомена", арестована ее команда во главе с капитаном, задержаны Цончев и Лекок. Началось следствие, в ходе которого были разоблачены несколько советских агентов в Стамбуле, Бухаресте и других европейских столицах. Кстати, все задержанные румынами сотрудники ОГПУ, почти не запираясь, сразу же начали давать показания и называть фамилии известных им сообщников. В расследовании приняли участие полиции шести стран Европы. Громкое "Дело Филомена" стало известно газетчикам всего мира, общественное мнение западных стран было привлечено к этой скандальной истории, причем ОГПУ предстало в самом неблаговидном свете. Конечно, советская пресса ни словом не обмолвилась о скандале в Констанце.

Агабеков на короткое время стал знаменитостью и оказался в связи с этим недосягаем для советской разведки – его жизнь на какой-то срок была в безопасности. Неприятности, связанные с "Делом Филомена", на этом для ОГПУ не кончились. Судно капитана Катаподиса в начале 1934 г. было зафрахтовано, на этот раз уже на самом деле, Совторгфлотом и с грузом леса пришло в египетский порт Александрию. Здесь капитан заявил, что продаст советский лес с аукциона в свою пользу в счет ущерба, нанесенного ему ОГПУ из-за неудачного похищения Агабекова. Снова начался судебный процесс и опять в газетах Европы и Ближнего Востока замелькали фамилии агентов ОГПУ. Для престижа ведомства и для его нормальной оперативной работы в ближневосточном регионе и на Балканах это была весьма нежелательная огласка. Таким образом, Агабеков с помощью румынской тайной полиции сумел избежать похищения и нанес ощутимый урон советской разведке.

История с неудавшейся попыткой нелегально вывезти двух советских гражданок с территории СССР обернулась неожиданными осложнениями и для самого Агабекова – Арутюнова. Бельгийские власти вынесли решение о том, что участие в подобной авантюре несовместимо с его прибыванием в стране и, несмотря на попытки главы секретной службы Бельгии барона Фельхюста отменить высылку, чекист-перебежчик был вынужден покинуть бельгийскую столицу и обосновался в Германии.

Как утверждает Брук-Шеперд, незадолго до переезда в Германию бывший начальник восточного сектора иностранного отдела ОГПУ стал фактическим агентом британской секретной службы. Чем конкретно он занимался в этом новом для себя качестве – неизвестно. В Берлине Агабеков имел некоторые деловые связи – именно здесь в 1930 г. он издал на русском языке свою первую книгу "ГПУ. Записки чекиста". О деятельности Агабекова в Германии мы, к сожалению, ничего не знаем. В апреле 1936 г. завершилась история его романтической любви. Он разошелся с Изабел, которая вернула себе девичью фамилию и уехала в Англию. А органы тем временем не оставляли намерений ликвидировать перебежчика. Охота за ним продолжалась.

Обстоятельства гибели Агабекова до сих пор точно не установлены. Брук-Шеперд выяснил, что в 1937 г. во время гражданской войны в Испании Агабеков через агента НКВД5 Зелинского был вовлечен в осуществление операции по вывозу художественных ценностей из этой страны.

Дело заключалось в следующем – по инициативе НКВД специальные службы Испанской республики организовали широкомасштабные акции по разграблению монастырей, церквей и частных коллекций. Изъятые произведения искусства переправлялись через французскую границу, а затем поступали к перекупщикам антиквариата в Европе. Значительная часть вырученных таким образом средств шла на оплату советской помощи испанским республиканцам. Прельстившись большими комиссионными, Агабеков принял участие в этой незаконной и нечистоплотной авантюре. Осторожность на этот раз изменила ему – очевидно, что он не мог не догадываться о том, кто стоит за спиной испанцев и тем не менее согласился. В его задачи входило получение ценностей на границе и наблюдение за их транспортировкой на территории Франции. Летом 1937 г. Агабеков поселился в приграничном районе и в августе был убит в горах при загадочных обстоятельствах. Подробности убийства не известны, но и Бажанов и Брук-Шеперд утверждали, что спустя семь лет после бегства его настигла в Пиренеях месть советской госбезопасности. Труп Агабекова был обнаружен на испанской территории через несколько месяцев после убийства.

В июле 1936 г. по постановлению ЦИК СССР органы госбезопасности вошли в Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) СССР.

вой записки Г. Агабеков начал в Стамбуле незадолго побега. Их публикация на Западе должна была в какой-то степенини обезопасить автора от немедленной расправы со стороны ОГПУ. Гласное разоблачение методов работы этого учреждения за границей действительно серьезно осложнило задачу по ликвидации бывшего резидента. Это был испытанный и единственно верный способ избежать убийства из-за

Им же воспользовался бежавший в начале октября г. с территории советского посольства в Париже полпред 3 во Франции Г. Беседовский, который сразу же после побега опубликовал серию нашумевших статей в крупнейшей британтской газете "Последние новости". История Беседовского была отлично известна Агабекову. Через несколько дней после того, как ОГПУ в Москве узнало о парижском инциденте c Беседовским, начальник иностранного отдела Трилиссер послал Агабекова и именно ему поручил ликвидацию бежавшего советского дипломата. Однако очень скоро планы ОГПУ отменены по решению Политбюро ЦК партии, которое азрешило провести намеченную операцию. По словам Агабекова, "вследствие опубликованных Беседовским разоблачений, убийство теряло смысл, могло поднять большой шум вызвать дипломатические осложнения"7. Видимо, Агабеков решил использовать опыт своей несостоявшейся жертвы, записки он не решился везти в Париж сам, ее доставила туда Изабел Стритер. Через мужа сестры Изабел, английского дипломата Чарльза Ли, Агабеков попытался было предложить ее для издания в Лондоне, запросив при этом 10 тысяч фунтов стерлингов, но Ли отказался иметь дело с возлюбленным Изабел. Записки на русском языке были очень скоро изданы в Берлине. Этот вариант мемуаров состоял из частей – в первой автор дал общую характеристику организации и методов ОГПУ, а вторая содержала собственно воспоминания о работе в этом учреждении. Кстати, машинописная копия рукописи этой книги хранится в составе недавно рассекреченных материалов Русского заграничного исторического архива в Праге в ЦГАОР СССР (фонд 5881, опись 1, 701). Заметим попутно, что в справочных документах Агабеков именуется не иначе как "белоэмигрант".Применим ли этот термин к человеку, свыше 10 лет служившему в ЧК, состоявшему членом коммунистической партии и ставшему перебежчиком только в 1930 г. Вслед за берлинским изданием мемуары Агабекова вышли в Париже на французском языке, а несколько позднее в – переработанном и дополненном виде были опубликованы на английском .