— Машина сама ехала? Ты не придумываешь? — он посмотрел на нее строго.

— Ну да. И рычала. Но не зло! Как наши собаки — для вида.

— А кого она пугала?

— Машина? Ну, я не знаю. Кто-то же мог встретиться по дороге.

— Ты?

— Меня она и не заметила бы. Она, знаешь, какая громадная! Прямо, как дом.

Шмыгнув, Эви с тревогой спросил:

— А если мы ее не найдем? Она же уехала…

— Но дорога-то осталась! Мы пойдем по ней и найдем эту машину. Или другую.

— Думаешь, она не одна? — оживился он. — Еще есть? И они тоже сами ездят?

Мира не очень уверенно кивнула:

— Ну да. Наверное, сами… Кто ее будет толкать, такую здоровую?

— А дорога? Какая там дорога?

Припоминая, она медленно проговорила:

— Не такая красивая, как наши дорожки. Она ничем не посыпана. Больше на тропинку в лесу походит. Только та дорога гладкая и почти прямая. Потом, правда, куда-то поворачивает… И еще она намного шире наших дорожек.

— Зато они желтенькие…

Эви произнес это так печально, что сразу стало ясно: ему совсем не легко отрываться ото всех этих домиков и дорожек. От ребят, которые не замечают их обоих. От Прата. От Дрима. От того, как Неда гладит его по голове…

— Мы вернемся, — понизив голос, пообещала Мира и взяла у него тарелку. — Пойдем пока выпустим ее.

Они молча вышли из домика и, касаясь друг друга сухими жесткими локтями, направились к оврагу, который держал обоих еще больше, чем все домики и дорожки.

— Там ведь есть лес?

Голос у Эви прозвучал плаксиво. Он сам услышал это и сурово прокашлялся.

— Есть, — заверила Мира. — Я там даже полежала немножко под елкой.

— Зачем это?

— Хотела солнца дождаться… Посмотреть.

— А там есть солнце?

— Ну, конечно!

— Но ты не дождалась, — за нее закончил Эви и не спросил: почему?

Тарелка опять была у него в руках, и Мира решила, что так — справедливо. Должен же он проститься… Она даже пошла чуть быстрее, чтобы Эви подотстал и смог бы нашептать что-нибудь своей улитке. Не оборачиваясь, она представляла, как шевелятся у него губы и как жалобно он моргает.

«Как родной, — тепло подумала она и улыбнулась, хотя он этого и не видел. — Хорошо, что мы вместе идем… Мы же всегда вместе были. И будем».

— Я вот сюда ее посажу, — подал голос Эви.

Оглянувшись, Мира увидела, что он уже присел возле куста малины и поставил тарелку на землю.

— Он колючий, — пояснил Эви, трогая куст. — Сюда никто не полезет.

Мира тотчас подхватила:

— Да они и боятся есть неконсервированные ягоды! Тут ее точно никто не обидит. Ладно, ты ее высаживай, а я…

Но Эви попросил:

— Ты не уходи.

— Ладно, — она встала на колени и разгребла траву под кустом. — Давай ее сюда… Она травкой прикроется, тепло будет. Ночью уже не так, как в июле.

Постелив туда лопух, Эви бережно взял улитку двумя пальцами и пересадил. Не выпрямляясь, он что-то шепнул, но Мира не стала выяснять, что именно, хотя и не расслышала. Она счистила с тарелки увядшие листья и стряхнула капли воды.

«Интересно, она хоть живая? — озабоченно подумала она об улитке. — Головы вообще не показывает… Может, трусит? С чего бы ей умереть?»

— Ну, все, — сказал Эви и с трудом поднялся.

— Тебе надо поспать, — вспомнила Мира. — А то недалеко мы уйдем.

Он покорно кивнул:

— Я лягу после обеда. А если спросят: чего это я днем сплю?

— Кто спросит? У воспитателей свои дела после обеда. Они в теннис пойдут играть или в биллиард.

— Они хоть заметят, когда мы уйдем?

— Две порции же останутся после завтрака… Да Дрим и так заметит!

Эви вздохнул:

— Что тебя нет. А меня он никогда не замечает.

— Зато Прат больше с тобой! Он же терпеть не может вслух читать, это все знают. А тебе он читает! И больше никому.

Довольно улыбнувшись, Эви заговорил уже веселее:

— Я ему что-нибудь в подарок принесу. Оттуда.

— Я тоже! — Мире стало стыдно, что она не додумалась до этого.

— Хоть они и выходят туда, но это же от нас, правда? Это совсем другое.

— Там все другое, — у нее опять испуганно скакнуло сердце. — Мне кажется, там так здорово!

Глава седьмая,

из которой понятно, какой мир скрывается за Стеной

Стрелки на стенных часах слились. Только на одну секунду Эви захотелось ухватиться за ту, что побольше, и чуть-чуть отодвинуть ее назад. Хоть на пару минут… Он же ничего не успел в эти последние минуты! Просто лежал и глазел на часы, как будто они могли не дойти до двенадцати.

А ведь это были по-настоящему

последние

минуты. И теперь, когда они прошли, Эви испытал незнакомый ужас, точно время вообще кончилось. Он понимал, что это невозможно, и куда бы они с Мирой ни убежали, время будет везде. Но ощущение было таким, словно прямо под ногами возникла пропасть, которой их пугали столько лет…

Нужно было встать и одеться. Не издавая никаких звуков. Это не было привычно для Эви, ведь он никогда не гулял по ночам, только вчера добежал до соседнего домика… Но то, что им предстояло сейчас, он и не воспринимал как прогулку. Разве бывает так страшно, когда просто идешь погулять? Разве холодом колет в пальцах? И разве тянет присесть оттого, что ноги стали какие-то слабые-слабые?

Эви почти не дышал, натягивая сразу два свитера, как сказала Мира. Она велела ничего с собой не брать, а возле речки еще с вечера набросала кое-что из одежды, которая не так уж была им нужна. Пусть думают, что они все же полезли купаться…

Правда, Эви до сих пор не верил, что человек может утонуть, как животное. Как тот олень, которого они с Мирой нашли прошлым летом… У людей и у животных все было по-разному, как же они в этом могут совпасть? Никто из людей никогда не умирал, зато все время что-то случалось с птенцами, с мухами, даже один щенок почему-то умер. Но ведь они все и на свет появлялись совсем по-другому!

В общем, Эви сильно сомневался, что кто-нибудь поверит, будто они утонули. Но ничего другого им с Мирой придумать не удалось. Она опасалась, как бы кто не обнаружил их одежду на берегу раньше времени, но заниматься этим ночью было некогда. Оставалось надеяться, что кроме них двоих никто у реки и не бывает. Это потом, утром, Айза вспомнит, о чем говорила ей Мира…

У самой двери Эви оглянулся и с тоской посмотрел на свою кровать. Одеяло он уложил так, чтоб сразу никто не обратил внимания, что в постели никого нет. Из мальчишек никто не проснулся, пока он одевался, и прощаться было не с кем. Эви усмехнулся тому, как вдруг защипало в носу, и, подняв руку, помахал всем сразу.