Зорге уехал из Нара ближайшим поездом, а Ходзуми Одзаки отправился осматривать другие храмы. Они условились о новой встрече в Токио. На первое время связь будут поддерживать через Мияги.

Спустя два часа, еще засветло, Рихард приехал в Нагоя, остановился в гостинице, которую назвал ему подполковник Отт, и тут же принялся разыскивать своего знакомого по телефону. Отт предупредил его, что обычно живет в японском полку, в казарме, но, когда приезжает жена, переселяется в гостиницу. Жить постоянно в гостинице накладно, он не располагает такими средствами. Вероятно, супруги жили довольно скромно.

С Эйгеном Оттом Зорге случайно познакомился в посольстве несколько недель назад. Эйген Отт подъехал в машине, когда Зорге выходил из посольства. Рядом с ним сидела его жена – фрау Хельма Отт, высокая элегантно одетая женщина с тонкими, ярко накрашенными губами. Моложавое лицо ее контрастировало с пышными седыми волосами. Это лицо было удивительно знакомо Рихарду, но он никак не мог вспомнить, где мог его видеть. Потом осенило – так ведь это та самая Хельма, с которой он встречался в Германии. Она даже бывала у него дома, во Франкфурте, одно время дружила с Христиной...

– Вот так встреча! – воскликнула Хельма, выходя из машины. Она протянула руку в тонкой перчатке, сквозь которую просвечивала очень белая кожа. – Какими судьбами, Ики?.. Познакомьтесь, это мой муж.

Отт церемонно представился. На нем была форма германского штабного артиллерийского офицера, витые погоны и Железный крест на груди.

Подполковник Отт сказал, что в Японии они уже несколько месяцев, он приехал сюда военным наблюдателем, живет в Нагоя при японском артиллерийском полку. Скука страшная! Жена с детьми в Токио, сам он бывает здесь наездами, но скоро надеется осесть тут более прочно – надоело жить одному.

Так они познакомились. И тогда же условились встретиться в Нагоя, как только для этого представится возможность.

Теперь такой случай представился.

Зорге позвонил в номер к Отту, но никто не ответил, и он позвонил портье. Тот сказал, что ключа на месте нет, – вероятно, господин подполковник где-то в гостинице, может быть в ресторане. Рихард сошел вниз и увидел в ресторане за табльдотом Эйгена Отта с женой и детьми. Подполковник поднялся, приветствуя Зорге и приглашая к столу. Отты только что начали обедать, и Зорге присоединился к ним. За обедом Рихард шутил с детьми, показывал им смешные фокусы, и малыши были в восторге от «онкеля Рихарда». После этого обеда в Нагоя дети Отта называли доктора Зорге не иначе, как «наш дядя Рихард».

После обеда фрау Хельма сразу же поднялась из-за стола и, извинившись, ушла с детьми наверх. Мужчины остались одни.

Отт рассказал, что работает над военно-политическим обзором для генерала фон Бока из генерального штаба, но испытывает затруднения в подготовке внешнеполитического раздела. Не может ли доктор Зорге порекомендовать ему надежного, осведомленного в этих делах человека.

Перед Зорге сидел человек с грубым, будто наспех вырубленным из камня лицом – типичный представитель прусской военной касты, думающий медленно, но обстоятельно, обладающий железной хваткой, умеющий добиваться цели.

Выходец из семьи высших государственных чиновников, Эйген Отт избрал себе военную карьеру, но одно время был преподавателем танцев при Вюртембергском дворце. В мировую войну служил в артиллерии, был начальником полкового штаба, в «черном рейхсвере» работал под началом патриарха германской разведки полковника Николаи в Институте истории повой Германии. Эта существенная деталь, как рентгеном, просветила фигуру Отта. Зорге отлично знал, что такое «Институт истории». Под ширмой «научных учреждений» в послевоенной Германии работали военные штабы, органы разведки, мобилизационные управления. Связанный с высшими кругами немецкого генералитета, Отт был на разведывательной работе в Китае, – значит, и здесь, в Японии, он занимается тем же. Перед Зорге сидел опытный немецкий разведчик, который, судя по всему, нуждался в серьезной помощи.

– Я думаю, – сказал Зорге, – политику современной Японии можно попять только в свете прошлого... Я поясню свою мысль: император Мейдзи с полвека назад, может быть, немного раньше сказал, что раса Ямато сможет начать завоевывать мир лишь после того, как осуществит три фазы его императорского плана. Это захват Тайваня, во-первых, Кореи, во-вторых, и, наконец, Маньчжурии, а затем и всего Китая – в-третьих. Тайвань уже захвачен, Корея тоже. Сейчас осуществляется третья фаза – Маньчжурия оккупирована, очередь за Китаем... Все это я назвал бы политическим синтоизмом – культом идей предков в политике. Японцы не только поклоняются предкам, своему императору, но и старым идеям, они осуществляют традиционную политику главенства в мире, и, будем говорить прямо, Европу они считают полуостровом Азиатского материка. Это не только самурайская география.

Эйген Отт внимательно слушал доктора Зорге. Да, это как раз то, чего ему недостает в предстоящем отчете, – дальновидные суждения, раскрывающие широкий кругозор автора. Военный наблюдатель отчетливо представлял себе, что от содержания отчета, который он должен представить в Берлин, будет зависеть его дальнейшая карьера. Отправляясь в Японию, Отт имел тайное, совершенно конкретное задание: установить сотрудничество двух разведок – императорской Японии и нацистской Германии. Ему многое удалось сделать, но это еще не все. Нужны ясные выводы, отчетливые перспективы. Было бы полезно привлечь к работе такого человека, как Зорге.

Тем временем доктор Зорге продолжал развивать свою мысль. Он, казалось, увлекся, говорил громко, темпераментно.

– Теперь еще один тезис: Япония нуждается в военном союзнике для осуществления своей политики на континенте. Это ясно. Кого она может привлечь? Советскую Россию? Нет! Америку, Англию? Тоже кет! Кого же? Только Германию! Немецкий национал-социализм и японский политический синтоизм, если можно так выразиться, имеют общие идейные корни. Вспомните «лебенсраум» и «дранг нах остен», разве у военных кругов Японии нет тех же устремлений? Отсюда я делаю вывод – Германии фюрера тоже нужны союзники. Таким союзником может быть сегодняшняя Япония. Вот наша перспектива, основа нашей политики на Дальнем Востоке.

...Я высказываю свою точку зрения, – сказал в заключение Зорге, – может быть, она и не верна. Я подумаю, кто бы мог вам помочь. Дайте мне для этого несколько дней.

– Я не осмеливаюсь просить вас, – возразил Отт, – но, может быть, вы сами согласитесь мне помочь?

Зорге этого ждал. Теперь главное – не дать преждевременного согласия. Он рассмеялся;

– Господин Отт, но я же почти невежда в этих вопросах! Какой от меня толк? Я сам хотел обратиться к вам за консультацией. Я найду вам более сведущего человека. Обещаю!

– Нет, нет, я вас очень прошу. Конечно, если можете найти время.

– Ну, мы еще поговорим об этом...

Своими рассуждениями Рихард не открывал Америку, он просто хорошо знал настроение в Берлине, изучил психологию нацистских дипломатов, которые жаждут получить подтверждение собственным концепциям. И если наблюдатель угадывает мнение начальства, считается, что он хорошо разбирается в обстановке, отличается острым умом... На самом-то деле подобная оценка лишь дань тщеславию чиновников с Вильгельмштрассе, где помещается германское министерство иностранных дел... Почему бы не подсказать такую идею Эйгену Отту. Он может пригодиться, тем более что у Рихарда есть одно конкретное дело. В Нагоя под видом какого-то фарфорового заводика работает большое военное предприятие. Похоже, оно изготовляет морские мины. Это надо проверить, но кто может знать о таких вещах лучше артиллерийского офицера-разведчика, живущего в Нагоя?!

Отт предложил подняться наверх, у него есть настоящий кюммель. Еще из Германии. В Японии такого не найти...

Когда они вошли в комнату, фрау Хельма вязала в кресле. Большой клубок шерсти лежал рядом. Спицы быстро мелькали в ее руках. Она задумчиво поглядела на Рихарда.