Супруги Канн. Она — душа здешнего немецкого театрального союза. Он — биржевой маклер, душа артистического клуба. Уж лучше бы он занимался своим маклерством — настолько скучен его клуб. «Было бы иначе, Рольфу там бы понравилось», — заметила Урсула в одном из писем домой.
Доктор Зеебом — служащий фирмы «ИГ Фарбен», обладатель титулованных родственников и трех сотен граммофонных пластинок. Он очень любил Рольфа, что Урсула объясняла благоприятным воздействием уравновешенности и спокойствия своего мужа на этого «вздорного человека». Профессор Штумпф — инженер, работающий в германо-китайском университете, основатель «Немецкого братства по оружию». Коктейль у Унгерн-Штернбергов, «сверхпородистых, рафинированных интеллигентов»: ее брат — граф Кайзерлинг, его брат — «балтийский барон, белогвардеец, замешанный в шпионские авантюры реакции». Американец Честерфриц, владелец крупнейшей фирмы биржевых маклеров, «сказочно богат», по выражению Урсулы.
Все эти люди не были друзьями Урсулы и Рольфа, но их можно было вполне назвать их приятелями — приятелями поневоле. Если Урсула и терпела их присутствие в своей жизни, то только ради того, чтобы создать себе надежное прикрытие. Рольф попытался принять участие в жизни «общества» — выступил в качестве режиссера спектакля по пьесе Цукмайера «Капитан из Кёпеника». Однако осуществиться его планам помешало гневное письмо от генерального консула Рюдта фон Калленберг-Бёдинхайма, в котором он требовал отменить постановку. «Отвратительный спектакль, — говорилось в письме. — К тем беднякам, которые в этом спектакле показываются, можно испытывать не сострадание, а только отвращение. Театральный союз должен стремиться к более высокому уровню…»
— Этот консул — просто болван, — отзывалась Урсула о Калленберге-Бёдинхайме. — А вам, — обращалась она к Рольфу и Гельмуту, — надо подать протест. — Все-таки молодая женщина не могла даже на время забыть о борьбе за справедливость.
Впрочем, протест делу не помог, и спектакль так и не был показан — театральный союз не осмелился преступить «высочайшее неудовольствие».
Урсула и Рольф не только ходили с визитами, но и приглашали в гости сами. В числе тех, кто посещал субботние чаепития, были: японец Мацумото, представитель фирмы Уфафильм, Велинг и уже знакомый нам Зеебом от ИГ Фарбен, Корф — глава фирмы Мельхерс и доктор Фогель — президент немецкой торговой палаты в Шанхае. Последних двоих Урсула считала людьми выше среднего уровня по интеллекту. Еще в кругу ее знакомых фигурировал некий Плаут из «Трансокеанской нью-йоркской службы сервиса», который в дальнейшем сыграет свою роль в общем спектакле.
Описывая своих новых знакомых, Урсула подчеркивает забавные особенности их характеров. Руководитель группы инженеров фирмы «Симменс-Гальске» по имени Джимсон посылал супругам удобрения для цветов, он был просто помешан на цветах! Коллега Рольфа, англичанин Мирамс не брал в рот сэндвичи, если они не были приготовлены по английскому образцу, так что в доме Урсулы и Рольфа ему так и не удалось их отведать.
В целом, общие взаимоотношения между иностранцами и населением страны, куда их забросила судьба, хорошо иллюстрирует история, которую рассказала Урсуле жена американца Зауэра из той же фирмы «Симменс-Гальске», португалка, родившаяся в Китае. Как-то раз на прогулке за городом они встретили крестьянина. Женщина заговорила с ним. Он сказал: «Вы говорите по-китайски, а ваш муж знает всего три слова. Давно ли он в Китае?» «Тридцать лет», — ответила та. «Значит, требуется десять лет, чтобы выучить одно китайское слово».
«Ты радуешься, что я хорошо себя веду здесь в обществе, — писала Урсула брату в Германию. — К сожалению, об этом нельзя даже сказать: с волками жить — по-волчьи выть, скорее: жить с баранами и блеять вместе с ними». В этой фразе слились отвращение Урсулы к буржуазному образу жизни и уверенность в том, что, когда придет время, ненавистное ей общество сможет сослужить хорошую службу. А пока — жаркие, скучные первые месяцы пребывания в незнакомой стране. Грязь, бедность, жестокость, озлобленность людей не способствовали установлению контакта молодой женщины с китайским народом. Здесь был чуждый ей мир, так отличавшийся от того мира, к которому она привыкла дома. Все усилия Урсулы сводились на нет, чем она была очень расстроена, виня во всем себя.
Положение усугублялось еще и постоянным плохим самочувствием. Каждый день ее мучила тошнота, она быстро худела. Местные врачи объясняли все недомогания Урсулы неблаготворным воздействием климата. Потом выяснилось, что молодая женщина находится на пятом месяце беременности, после того, как она стала ощущать какое-то «движение к кишечнике». Оказалось, что двигается не кишечник, а ребенок. Как врачи не догадались обследовать молодую замужнюю женщину по этому поводу — не знает никто. Урсула с радостью восприняла неожиданное известие.
Постепенно она адаптировалась в незнакомой стране. Как только жара немного спала, супруги начали гулять по улицам, выбираться за город в свободные от работы дни. Урсула много читала, изучала китайский язык, знакомилась со страной, с ее обычаями, ее богатой культурой. Однако более всего ее мысли занимала политика.
В октябре 1930 года супруги отправились на автобусную прогулку за город. Среди пассажиров они были единственными европейцами. На остановке у реки Рольф помог Урсуле сойти. Куда ни глянь, всюду были видны небольшие деревни и дома крестьян, бамбуковые леса и хлопковые поля. Сидя на высоком берегу, молодая женщина просматривала свою записную книжку, делилась соображениями с мужем.
— В Шанхае более трех миллионов жителей, в иностранных кварталах живут 48 тысяч иностранцев и 140 тысяч китайцев. Я изучаю различные стороны жизни Китая и прихожу к выводу, что если бы бедняки захотели освободиться от иностранцев…
— Урсула, прекрати. Сейчас не время. Помни, что благодаря такому положению вещей у меня есть работа. Кроме того, ты ждешь ребенка!
Но будущая мать ничего не хотела слушать. В задумчивости она продолжала:
— Оказывается, здесь есть три так называемые красные провинции. Любопытно, что их территория равна территории Германии, и численность населения такая же, как в Германии. Они управляются народным правительством. Земля в деревнях общая, амбары с рисом — тоже, помещичья собственность ликвидирована. Красная Армия этих провинций насчитывает 190 тысяч бойцов, за которыми стоят жители деревень. Ты знаешь, что два месяца назад Чан Кай-ши начал крупную компанию подавления «красных? Численность его войск была 390 тысяч — в два раза больше, чем Красная Армия. Да еще иностранные державы поддерживают их, иностранные военные корабли вошли в реку Янцзы и обстреливают подразделения Красной Армии…
С тоской, долгим взглядом окинула она рисовые поля и подумала: люди борются за лучшую жизнь, воюют, а у нее по-прежнему нет связи с партией, хотя она провела в Шанхае довольно долгое время и много раз писала домой. В одном из писем Урсула намекнула брату, что, видимо, ее товарищи в Германии ничего в этом отношении не предпринимают. Со дня на день она ждала определенного ответа — а его все не было…
Именно сейчас, когда Урсула в ожидании ребенка оставила всякие попытки найти себе серьезное занятие, работа нашлась сама собой, интересная и полезная для разведки. 21 октября 1930 года руководитель телеграфной Трансокеанской службы Киомин, уже знакомый нам Плаут пригласил ее работать к себе. Урсула привела в порядок политический архив, состоящий из вырезок из немецкой и английской прессы. Попутно она задавала Плауту множество самых разнообразных вопросов, так как он оказался одним из крупнейших знатоков Азии и Китая. Он познакомил молодую женщину с несколькими журналистами, в том числе с представителем ТАСС. Урсуле было обидно до слез, что она не может прекратить играть роль представительницы «шанхайского общества» и вынуждена общаться с советским журналистом, соблюдая множество условностей. Ей страстно хотелось выложить Плауту всю правду о себе, однако, как признала позже сама Урсула, «у меня хватило ума не сделать этого».