Трактирщик вылез из-за стойки держа в руках двойной арбалет. Он направил его на Румо и крикнул:

– Вон отсюда! Оба! Быстро!

– Ты забыл его натянуть, – сказал Смайк.

Кромек насторожился и начал ощупывать на арбалете фиксирующую пружину.

Для Румо это было открытием – механическое оружие. Смайк много ему об этом рассказывал, о всевозможных существующих видах, о принципах их действия, о скорости выстрела. Тут он увидел гралсундерский двойной арбалет с двумя тетивами, сделанный из берёзовой древесины и оленьих сухожилий, с кованой рукояткой и спусковым механизмом, который имели право конструировать только официально аттестованные механики. Стрелы были сделаны из спрессованного тростникового волокна, скрученного как трос, и снабжены бронзовыми наконечниками с засечками, дающими им во время полёта необходимое вращение, так что они врезались в каменные стены, как сверло.

Щёлк! И Кромек снова направил арбалет на Румо.

– Давайте! Проваливайте отсюда! – закричал кровомясник.

– Что скажешь по поводу маленького пари, Кромек Тума? – спросил Смайк.

– Что? Откуда ты знаешь моё имя? – кровомясник от страха на мгновение опустил арбалет.

– Солдат пехоты Кромек Тума, вес сто шестьдесят килограмм, рост два метра двадцать семь сантиметров, сорок семь наград за храбрость перед врагом, канонир, глухой на одно ухо, – перечислял Смайк,- я трижды увеличивал тебе жалование – ты уже забыл?

Кромек был сконфужен. Это был на самом деле министр?

– Когда мы расположились около Флоринта, – продолжил Смайк и в его голосе послышались решительные нотки, – то князь Хуссаин хотел послать четвёртую дивизию, к которой принадлежал и солдат Кромек Тума, на захват города, хотя все знали, что флоринтинцы приготовили кипящую смолу – её запах доходил до нашего лагеря. Помнишь как я тогда уговорил князя прекратить осаду?

Смайк приберёг этот призыв к чувствам Кромека до настоящего момента. Он узнал кровомясника сразу же, тот слегка постарел и пополнел, но это тупое выражение лица всё ещё у него оставалось. Прирождённый воин, хранящий свою преданность до смерти. Смайк иронически улыбнулся и распростёр две ручки, будто он хотел обнять Кромека.

– Ты же всё ещё помнишь своего старого военного министра?

Да, Кромек помнил его. Тогда он посчитал его трусливой мямлей и лучше бы пошёл за своего князя под смоляной дождь. Он лучше бы умер, чем спасовал перед этими ублюдками. Отступление у Флоринта было самым большим позором в его жизни. Он плюнул на пол перед Смайком.

– Ты – трусливая собака! Мы бы играючи победили эти задницы!

Кажется маленький экскурс в прошлое не произвёл того эффекта, на который Смайк рассчитывал.

– Хорошо, оставим прошлое в покое. Нам нужно немного еды и воды, одежда и, скажем, сто пир для нашего дальнейшего путешествия. Держу пари, что ты не сможешь застрелить вольпертингера из арбалета.

Кромек задумался.

– А что ты предлагаешь взамен?

– Твою жизнь.

– Нет, я имею ввиду, что получу я, если я выиграю?

– А ты не можешь выиграть.

– Вы, тупые идиоты! Проваливайте отсюда! – в кровомясника вселилась неуверенность.

– Давай! Кромек Тума! Стреляй уже! – жёстко приказал Смайк.

Румо рассердился. Неужели Смайк хотел провести ещё одну проверку? Румо ещё никогда не видел, как дeйствует механическое оружие. Сaмое быстрое, на что он должен был реагировать, был кулак циклопа.

Кромек механически подчинился. Двойным щелчком открылась фиксирующая пружина, оленьи сухожилия со скрежетом освободились и вытолкнули одновременно обе стрелы вперёд. Стрекочущий звук повис в воздухе. Будто направляемые двумя невидимыми нитями, летели в вольпертингера стрелы, а он видел как пылинки позади стрел закручивались в вихри.

Стрёкот стал растягиваться в ушах у Румо, зазвучал ниже и медленнее, пока не превратился в глухой, рокочущий бас. Румо уже знал, что это – момент большой опасности, в который близким к волшебству образом его движения и мысли ускоряются. Такое он пережил первый раз на каменном плато на Чёртовых скалах, когда он оторвал циклопу голову. У него неожиданно появилось достаточно времени, чтобы обдумать, как реагировать на стрелы. Было три варианта: просто наклонить голову в сторону – это было бы скучнее всего, он мог бы присесть и проскользнуть под стрелами – это было бы по-спортивному, или он мог бы полностью наклонить в сторону верхнюю часть тела, уперев кулаки в бёдра – это бы выгляделo безрассудно смело. Румо никак не мог определиться.

А пока он обдумывал, на пути одной из стрел появился комар. Гудя, пролетел он перед левой стрелой, и, хотя он не был напрямую ею задет, его затянуло в вихрь воздуха, что, с сочувствием понял Румо, оказалось намного хуже. Комар потерял оба крылышка и, тяжело раненый, упал на пол, вместо того, чтобы быть милосердно и быстро убитым.

Стрелы были в нескольких сантиметрах от Румо, и он уже различал на наконечниках клеймо товарищества по выплавке наконечников для стрел. В этот момент он yслышал позади себя кровомясника. Это был Цордас, пришедший в себя и вынимающий кинжал из ножен, закреплённых у него на ноге под одеждой. Цордас старался делать это бесшумно – голова его всё ещё тихо лежала на столе, а он очень медленно вытягивал кинжал. В ушах же Румо это звучало, будто кто-то точил о точильный камень топор.

По этой причине Румо выбрал четвёртый вариант увёртывания. Он упёрся одним кулаком в бедро и слегка наклонил торс в сторону, чтобы уклониться от стрел. Одновременно с этим он поднял другую руку и слегка коснулся оперения одной из стрел. Этого хватило, чтобы заметно изменить траекторию её полёта. Другую стрелу Румо хотел ухватить сам. Он взялся за неё и мгновенно понял, что это было не особо хорошей идеей – с таким же успехом он мог бы положить свою руку на раскалённую печь. При торможении стрелы в его ладони возникло сильнейшее трение и мельчайшие волокна тростника вырвали кусочки его кожи. Но Румо не отпустил стрелу, он сжал её сильнее и остановил её верчение. Другая стрела летела дальше, пробуравила стол, на котором лежала голова Цордоса и пригвоздила руку, вытаскивающую кинжал, к ноге. Кровомясник был так шокирован, что не издал ни звука, и снова потерял сознание. А Румо стоял там же, крепко сжав стрелу зубами, а из его ладони текли тонкие нити крови.

Смайк тихо и похвально присвистнул. Кромек Тума снова завыл.

Румо и Смайк вышли из таверны на улицу. Смайк отбросил в сторону обглоданную свиную кость и глубоко затянул сигару. Фогаррен там не было, но он нашёл коробку с дешёвыми сигарами из Южной Замонии. После длительного воздержания он был рад и им. Его веки отяжелели от вина, но вообще Смайк чувствовал себя так легко, как не чувствовал уже много лет. После того как он одним залпом выпил бутылку красного вина из запасов Кромека Тумы, он почувствовал себя снова свободным, освобождённым от воспоминаний и страхов, засевших в нём на Чёртовых скалах. Только теперь он по-настоящему вернулся в цивилизацию.

– Я быстрее чем другие, – сказал Румо. Он всё ещё был ошеломлён своими способностями.

– Намного быстрее, – сказал Смайк и выдул колечко дыма. – Ты – вольпертингер.

Он одёрнул свою новую одежду – кожаные штаны Цориллы, спускавшиеся ниже колен, и жилетку из меха троллей, которую он забрал у Кромека Тумы. Всё это воняло кровомясниками.

– Это обязательно? – спросил он Смайка.

Смайк взвесил одной из ручек мешок с деньгами. Он потряс его и восторженно послушал звон монет.

– Да, – сказал он, – это обязательно.

– Кое-что показалось мне забавным, – сказал Румо, когда они направились на восток от Стеклянного человека.

– Что же?

– Карточная игра называется моим именем.

– Да, – ухмыльнулся Смайк, – это забавно.

На ночёвку они остановились в маленьком лесу, показавшемся им безопасным – Румо не заметил никаких подозрительных сигналов. Они разожгли костёр, точнее Румо под руководством Смайка собрал сухую траву, ветки и кору и бил камнем о камень до тех пора, пока не высек искру, которая подожгла траву.