– Нет, – сказал Колибрил, – я говорю о том, чтобы за несколько секунд освежить ваши школьные знания и добавить к ним кое-что новое.

– Вы шутите!

– Эйдеты никогда не шутят, если речь идёт о передаче знаний.

– Не могли бы вы немного разъяснить?

– Видите ли, я обладаю несколькими мозгами. Четырьмя, если быть точнее. Это делает меня эйдетом четвёртой категории. Эйдеты четвёртой и выше категорий обладают способностью бактериальной передачи знаний.

– На самом деле?

– Но только, если вы этого желаете. Не каждый хочет этого. И я должен вас сначала предупредить. Даже если это занимает очень короткое время, не причиняет боли и не приносит вреда здоровью, это может вызвать колоссальные последствия. Это расширит ваше сознание. Изменит вашу жизнь. И нет гарантии, что эти изменения будут положительными. Знания могут быть опасны. Знания – тьма! – и Колибрил захихикал.

– Я бы рискнул, – ответил Смайк.

– Видите ли, знания, которые я могу вам передать, – ограничены. Я могу вам предложить только то, что я сам изучил, ограниченное вместимостью моих мозгов. Возьмём для сравнения Соловейчика. У него семь мозгов. У меня только четыре.

– Но тем не менее! – теперь Смайк понял, чем отличался Колибрил от Соловейчика. У него отсутствовали наросты на голове, в которых у Соловейчика располагались дополнительные мозги.

– Хм. Видите ли, я могу думать столько, сколько хочу, могу учиться столько, сколько только возможно, но я никогда не достигну высот Соловейчика. Известна ли вам гралзундерская Гильдия кулачных боёв?

– Да, конечно. Я тренировал даже нескольких бойцов.

– Тогда вам должно быть известно, что там существует несколько классов. Там есть бойцы с двумя руками, с тремя, с четырьмя и с пятью. Существуют высокоодарённые боксёры с тремя руками, но они никогда не будут играть в наивысшей лиге.

– Вы очень осведомлены.

– Я просто не хочу, чтобы вы были разочарованы предлагаемыми мною знаниями. Ещё одно ограничение состоит в том, что вы получите только те знания, которыми в данный момент заняты мой мозги. Это может быть что-то абсолютно неважное для вас. Груз, который вам никогда в жизни не понадобиться.

– Скажем, я готов рискнуть. А сколько будет стоить это удовольствие?

Эйдет поднял голову и бросил на Смайка полный негодования взгляд.

– Извините, – пробормотал Смайк, – я принадлежу к такому роду существ, которые привыкли думать торговыми категориями.

Колибрил мгновенно успокоился.

– Я вижу, вас уже практически не удержать. И должен вам сказать, что мне доставит удовольствие вас немного инфицировать. Я уже давно этим не занимался. Я не открою вам секрета, если скажу, что мы, эйдеты, при инфицировании впадаем с состояние схожее с опьянением, близкое к эйфории. Эдакое триумфальное чувство, удовольствие без раскаяния.

– Начнём? – нетерпеливо спросил Смайк.

– Ещё один момент! Нам необходимо сделать ещё парочку вещей. Сперва я должен объяснить вашему товарищу, что во время всей процедуры он несёт за нас двоих ответственность. В процессе инфицирования мы будем с вами абсолютно беспомощны. Мы впадём в какое-то подобие транса и нас можно будет съесть заживо, а мы этого даже и не заметим. Так что в случае опасности…

– В этом случае я не могу представить себе лучшего телохранителя, чем Румо, – ответил Смайк.

– Имеется ли у него боевой опыт?

Смайк ухмыльнулся:

– Имеется ли! Когда мы закончим наши дела, я расскажу вам интереснейшую историю о боевом опыте Румо.

– О, великолепно! Я обожаю захватывающие истории, – эйдет захлопал в ладоши. – Тогда начнём! Какой уровень инфицирования вы желаете? Лёгкий? Средний? Или по полной программе?

– Если уже начал, то по полной!

– Хорошо. При "лёгком" нам не пришлось бы даже друг до друга дотрагиваться. При "среднем" потребовался бы телесный контакт. Но если вы хотите полную программу, то вы должны засунуть палец мне в ухо.

– Что?

– Один из ваших пальцев. В это отверстие, тут, – Колибрил указал на маленькую дырочку чуть пониже виска. – Это – ухо эйдета. Вы должны на это решится, иначе ничего не получится.

– Понимаю, – Смайк колебался лишь одно мгновение. Затем посмотрел на Румо. – Румо, ты следишь!

Румо угрюмо кивнул.

– Эта местность достаточно опасна, – сказал Колибрил. – И, пожалуйста, не важно, что будет происходить, не пытайся нас разнять. Если мы прервёмся, то существует вероятность, что оба навсегда сойдём с ума.

– Что, правда? – заколебался Смайк.

– Ну так что, вы желаете всё ещё или уже передумали?

– Ладно, всё в порядке, – сказал Смайк. – Румо, ты слышал, что сказал доктор. Будь настороже!

Румо кивнул.

Смайк глубоко вдохнул , как-будто готовясь к длительному погружению под воду, и сунул свой палец эйдету в ухо. Было такое чувство, будто погрузил свой палец в банку с тёплым джемом.

– Наслаждайтесь полётом, – сказал доктор Колибрил и засмеялся. – И не удивляйтесь, если встретите там внутри профессора Соловейчика.

– Соловейчика? Что вы имеете…

Белая молния ослепила Смайка, затем у него в глазах потемнело. "Я теряю сознание", – подумал он, но затем, мгновенно, снова пришёл в порядок. Он находился высоко-высоко в воздухе, а внизу было что-то, что напоминало план-схему огромного города.

– Я могу летать, – подумал он. – Здорово! Это Атлантида?

– Нет, – ответил голос доктора Оцтафана Колибрила. Он звучал сверху, снизу, везде, как голос невидимого бога. – Нет, вы не можете летать. Это просто метод передвижения в мозгу эйдета, который выбрало ваше сознание. А это, внизу, не Атлантида. Это – Оцтафан. Мой город. А если точнее, это только часть города – Северный Оцтафан. Есть также Южный Оцтафан, Западный Оцтафан и Восточный Оцтафан. Каждая часть представляет один из четырёх моих мозгов. Спустимся вниз!

Румо вздрогнул. Смайк кричал как ужаленный, долго и громко, будто он падал в бесконечный колодец. Но его палец всё ещё оставался в ухе эйдета. Так что Румо ничего не стал предпринимать. Смайк и Колибрил стояли не шевелясь, рот червякула был широко открыт и его язык то вываливался наружу, то опять исчезал во рту, как язык колокола.

Эта ночь была необычной, но Румо уже удалось пережить пару ещё более необычных ночей. Он подбросил полено в огонь.

Смайк находился в свободном падении. Он больше не парил, он летел вниз, к городу, как камень. Ещё немного и он разобьется о землю.

– О-а-а-а-а-а-а! – кричал Смайк.

– Ну что вы там творите! – закричал Колибрил вверх. – Вы не падаете, это только иллюзия. Если вы орёте тут внутри, то вы орёте и там, снаружи. Это может привлечь нежеланных гостей к нашему костру.

Смайк перестал шуметь.

– Это – иллюзия, – бурчал он. – это просто иллюзия. В реальности я стою около эйдета и держу палец у него в ухе. Ничего этого не происходит. Это – иллюзия.

– Правильно, – сказал Колибрил, – мы летим, а точнее иллюзионируем по центральной улице. Это – Оцтафан-аллея.

Падение Смайк перешло в парение по горизонтали. Он нырнул в самую широкую из улиц Северного Оцтафана, и только сейчас заметил, что это никакой не город и никакая не улица. То, что он принял за дома было на самом деле геометрическими фигурами всех мыслимых форм, цветов и размеров: полушары, пирамиды, параллелепипеды, трапецоэдры, октаэдры, конусы, кубы и баумкухен. Ни у одного из них не было окон или дверей.

– Баумкухен? – спросил Смайк.

Румо сидел на пне и подозрительно наблюдал за странной сценой: Смайк, драматически освещённый костром, с пальцем в ухе Колибрила. Хорошо хоть, что он прекратил кричать. Румо прислушался: всё было спокойно. Он понюхал прохладный вечерний ветерок. Он чуял только мелких зверюшек, уснувших под листвой, везде замедленное, равномерное сердцебиение, спокойное дыхание, сонное посапывание. Никакой опасности. Румо решил, что с утра они ускорят темп. Они продвигались вперёд слишком медленно. У Смайка не было никакой цели, поэтому ему было безразлична скорость их передвижения. У Румо же было по-другому. У него была цель. У него была серебряная нить.