Лабазнюк видимо понял, что Михаил, человек увлеченный, сел на своего «конька», и прервал его вопросом:

— Как же вы заблудились?

Сева с хитрой ухмылкой глянул, искоса, на шефа — давай, мол, выкручивайся.

— Мы здесь по заданию Академии, — сходу сочинил ушлый Егорыч, — Сначала в Пенджикенте были. Там, в окрестностях, раскопки проводятся. Может знаете…

— Да, конечно, — подтвердил, к изумлению Севы, Лабазнюк. — Пенджикенское городище. Седьмой век.

«Во, дает, начальник! — восхитился про себя Всеволод. — Интересно, знал он про раскопки, или случайно угадал?»

— Так вот, — продолжил Михаил, — решили мы, по дороге в Душанбе, самостоятельно посетить легендарный Искандер-куль и его окрестности…

«Выходит, озеро, что мы видели, и есть Искандер-куль? Как догадался?», — продолжал удивляться Сева. Лабазнюк же согласно кивал: понятно, дескать, новички в горах, вот и заплутали.

— А зачем вы написали: «Турист, не проходи мимо»? — ловко сменил тему и ушел от дальнейших расспросов Михаил.

— Ну, это так… Шутка, — чуть замялся геолог. А потом подмигнул. — Иногда среди них попадаются симпатичные туристки…

Сева сразу все понял. Лабазнюк был мужчина лет сорока пяти, не более. Крупный, уверенный в себе — такие, наверное, нравятся женщинам. А в туристических группах, как он слышал, обычно преобладают дамы определенного склада, ищущие острых ощущений и охотно идущие на мимолетный роман.

— … Вот только туристов сейчас нет, — продолжал Лабазнюк. — У нас в Таджикистане гражданская война. Вы, конечно, в курсе.

— Оружие у вас по случаю войны? — поинтересовался Сева.

— Это? — Лабазнюк расстегнул кобуру и достал револьвер, явно обрадовавшись возможности похвастать перед гостями опасной «игрушкой». — Нам и в прежние годы полагалось по «стволу» на каждую группу. Сейчас — тем более. Наган со мною уже лет восемь. Безотказная машинка. Тридцать второго года выпуска, а работает как часы.

— Вам случалось его применять?

— Только по зайцам. А больше по бутылкам, — честно признался «стрелок».

— А что вы здесь ищите? — поинтересовался Сева. — Золото?

Почему-то принято считать, что геологи обязательно ищут либо нефть, либо золото. Лабазнюк ухмыльнулся.

— И золото тоже. Вообще-то мы специализируемся на сурьме и ртути. Хотите взглянуть?

Сева испугался, решив, что геолог потащит их в горы, смотреть на залежи руды. К счастью обошлось демонстрацией нескольких образцов.

— Это антимонит, — пояснил геолог, доставая из матерчатого мешочка куски белого камня, должно быть кварца с вкраплениями свинцово-серых «иголочек», — именуемый также сурьмяным блеском. А вот киноварь, сульфид ртути.

Он извлек из другого мешочка красивый ярко-алый камешек.

— По-арабски «киноварь» — «кровь дракона», — добавил всезнайка Михаил.

Лабазнюк хмыкнул, и как-то искоса глянул на Солнцева: откуда, мол, такой умник, и тот ли ты, мил человек, за кого себя выдаешь. Так, во всяком случае, подумалось Севе, но тут же он возразил себе: «С какой стати геологу в чем-то подозревать Егорыча? Солнцев же типа ученый — археолог, а про киноварь можно и в популярной книжке вычитать».

— Да, — спокойно согласился Лабазнюк, — во время оно киноварь считали застывшей драконьей кровью и приписывали этому минералу волшебные свойства, что не мешало использовать его в качестве красителя. Сейчас киноварь просто сырье для получения ртути.

Сева положил на ладонь и подбросил необычный камень: тяжелый, недаром ртуть содержит; принялся разглядывать образчик под разными углами: цвет минерала странным образом менялся с красного на синевато-серый, камень будто покрыт тончайшей металлической пленкой, и при этом ярко сверкал, искрился под солнечными лучами. Сева залюбовался его игрой.

— Нравится? — спросил хозяин.

— Интересный камешек. Говорите, его считали волшебным?

— А то как же, драконий ведь камень, — хихикнул Лабазнюк, — Хотя… дыма без огня не бывает. Мы, рационалисты, отвергая сходу все, что касается волшебства, часто с мутной водой выплескиваем ребенка. А ведь древние были далеко не дураки. Вот, возьмем философский камень. Скажите, легенда, мол, или просто заблуждение? Не-е-ет, все не так просто! Идея философского камня возникла не на пустом месте.

У Севы — уши торчком! Геолог сам заговорил на интересующую его тему. Но Лабазнюкне не стал, почему-то, развивать свою мысль. Нахмурился. Замолчал.

Сева опять:

— Я где-то читал, что алхимики использовали в своих опытах именно киноварь.

= Верно, — согласился геолог. — И даже, вроде бы, не без успеха. Только не любая киноварь подойдет… Понимаете, в чем дело: как и среди живых существ, в мире минералов встречаются мутанты. Назовем их так. Распознать мутантов непросто, обычные методы здесь не годятся. Нужен особый подход…

— Вы тоже занимаетесь поисками философского камня?

Севе не терпелось услышать главное.

Лабазнюк снова нахмурился. Покачал головой.

— Сейчас мне не до этого. Надо думать, как выжить при нынешнем бардаке.

Геолог продолжил рассказ о местных событиях, но Сева слушал в пол-уха. Его больше занимала проблема, как привести в порядок одежду, да и сполоснуться не мешало бы.

— Вам умыться с дороги, наверное, нужно? — догадался спросить хозяин. — Бани у нас нет, увы. Но теплая вода — пожалуйста.

Он показал на ряд ведер, выставленных на солнце. Гости обрадовались, что не придется купаться в здешнем ручье: не были они большими любителями ледяных ванн. Михаил и его помощник, подхватив по ведру, отошли в сторонку. Сева, хоть и с трудом, но привел себя в божеский вид. Не без помощи, конечно. Это будущий шеф внял его мольбам — использовал свои необыкновенные способности. Со стороны, если кто наблюдал, все выглядело просто: Михаил несколько раз встряхнул джинсы и рубашку помощника — вещи опять, если не новенькие, то уж из «секонд хенда», точно.

— Всеволод…

— Что?

— Да, так… Мысль пришла: в чем прав геолог, так в том, что киноварь суть философский камень.

Сева глянул на будущего шефа с недоверием: не разыграть ли решил его друг Мишель.

— С какой это стати?

Солнцев выглядел абсолютно серьезным.

— Вот видишь, знания о современной науке у нас с тобой одинаковы… Почти. Я ведь их из твоей памяти почерпнул, в основном. Ну, знания кой-какие имеются, только с логикой у тебя напряг… Черт! Привязался жаргон этот. Что я сказать-то хотел… Философский камень нужен для получения золота, так? А как на самом деле его из горных пород извлекают, помнишь? Ладно, не напрягайся. При посредстве ртути! Амальгамированием. Вот и выходит, что содержащая ртуть киноварь и есть камень философский.

— Ну, это не интересно, — отмахнулся Сева.

— Конечно, тебе подавай кабалистику. Пещеру какую-нибудь, обитель чернокнижника… Пошли уж, алхимик-самоучка.

К ужину собрались все обитатели палаточного лагеря. Пара геологов и канавщики спустились по очень крутой и извилистой тропе, откуда-то сверху, со скального гребня. Рабочие, — похоже, местные жители, — гнали перед собой двух ослов, навьюченных тяжеленными мешками. Ишачки бодро семенили тонкими ножками-прутиками, хотя поклажа каждого составляла, по заверению Лабазнюка, больше ста килограммов. И как только спины у них не переломились!?

«Столовая» геологов представляла собой составленные в линию складные столы под брезентовым навесом. Стулья тоже были походные. На ужин повар приготовил похлебку из обжаренной на хлопковом масле баранины, томатной пасты, лука, картошки и риса. Непростое испытание для европейского желудка. Блюдо называлось, почему-то, «суп рататуй».

Проголодавшиеся гости поначалу активно заработали ложками, но доедали супчик уже с трудом, чтобы только не обидеть хозяев. Зато налегли на салат из помидоров. Не обошлось без выпивки. Шофер Хайруло принес из кабины своего «вездехода» рюкзак Лабазнюка, откуда тот извлекал, по мере опорожнения, пластиковые бутылки с «русской водкой», изготовленной, если верить этикетке, в г. Урумчи Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая.