— А теперь принадлежит нам! — сказала Джейн.

— Что упало, то пропало, — сказала Катрин.

— Но, может, его украли. Из храма или еще откуда, — размышлял Марк. — Знаете, как притесняли местных жителей в старые времена. Это нехорошо.

И все вынуждены были согласиться, что да, нехорошо. Все, кроме Кэрри, которую редко когда заботили благородные побуждения.

— Кстыд и ксрам! — напомнила она Марку.

— Ведь он действительно хотел нас похитить, — согласилась с ней Марта.

— Неужели? — удивленно воскликнули взволнованные Джейн и Катрин.

— Да, хотел, но не будем терять время, — сказал Марк. — Я потом расскажу. Может, он не стал бы нас похищать, если бы не был так беден и раздавлен нищетой. Мы же должны быть добры к нашим недругам, согласны?

Араб Ахмед был уже не так далеко. Марк подождал, пока он приблизится настолько, чтобы видеть его лицо. Затем он громко провозгласил желание, которое тщательно обдумал.

— Желаю, чтобы араб Ахмед имел вдвое больше того, что он заслуживает, как если бы он сам попросил у талисмана! — сказал Марк. И, естественно, талисман, для которого арифметика была пустым звуком, урезал это пожелание ровно наполовину, и мгновенно араб Ахмед получил столько добра, сколько и заслуживал.

В караване вдруг вместо трех оказалось пять верблюдов. И вместо старых и грязных эти верблюды оказались молодыми и здоровыми. И упряжь вместо старой и насквозь прогнившей стала новой и нарядной. Тощие полупустые вьюки разбухли от дорогих товаров.

Неожиданно возле Ахмеда появилась дородная арабка, ведущая за собой шестерых арабчат. Она смущенно улыбалась арабу.

Ахмед резко остановился и посмотрел на караван, на арабку и на арабчат. Возглас великого счастья исторгся из него. На лице его выражение мира и покоя сменило прежнее выражения тревоги и коварства. Он обратился в сторону Востока и упал лицом в песок. Голос его вознесся в небеса и зазвучал как благодарственная молитва.

Именно в этот момент Марк, еще отмахивающийся от помощи Джейн, громко объявил о втором желании, которое тщательно обдумал.

— Желаю, чтобы мы вчетвером, а также кошка Кэрри, попали бы вдвое дальше от нашего дома.

И в следующий миг оказалось, что они сидят у себя на крыльце.

Первое, что они сделали, это сходили к дому миссис Гудзон. Наполовину ожившая железная собака еще нервно подрагивала на лужайке.

Тут миссис Гудзон как раз вышла из дому, в руке у нее была корзина для рынка, и увидела вздрагивающую собаку.

— Землетрясение! Землетрясение! — закричала она и бросилась обратно в дом.

Марк, у которого это хорошо получалось, загадал третье желание.

— Желаю, — сказал он, — чтобы эта собака стала бы дважды живой или дважды неживой, как она сама того пожелает.

И немедленно собака перестала трястись и замерла — холодная и недвижная, словно из железа (каковой она и стала снова).

— А тебе не кажется, что ей было бы лучше стать настоящей собакой? — поинтересовалась Катрин.

— Полагаю, что все, что из железа, предпочитает оставаться железным, — сказал Марк, который в этот день многое понял.

Теперь все четверо повернулись к кошке Кэрри.

— А ты не хочешь продолжать говорить, только разборчивей? — спросила Марта, которая уже поднаторела в том, чтобы получать удовольствие от разговоров со своей воспитанницей.

— Никсколько никсхочус, — сказала Кэрри. — Молксчание — кзолото.

И все остальные решили, что для одного дня у Марка и так было предостаточно желаний, и что им самим следует решить кошачью проблему.

— Я желаю, — сказала Марта, не дав себе труда хорошенько подумать, — чтобы кошка Кэрри больше никогда не разговаривала.

— Мда… ты, конечно, все перепутала, — сказала кошка Кэрри. — Теперь я, конечно, не смогу разговаривать всегда, но в оставшуюся половину времени я могу говорить абсолютно разборчиво, хотя, естественно, этого и не хочу, но вот вам, пожалуйста, говорю, говорю, говорю, и так будет продолжаться тридцать секунд, а затем, полагаю, будет тридцать секунд молчания, а затем снова буду говорить, говорить, говорить, как будто мне есть что сказать, хотя сказать мне нечего, потому что я всегда наедине со своими собственными мыслями, однако долг обязывает, вот и говорю слова, которые так и слетают с языка, осталось еще три секунды, «дальнейшее — молчанье, Шекспир!»[14]

Внезапно она выключилась, но только на тридцать секунд. А затем завелась снова. Дети заткнули уши до следующей паузы. И тогда Катрин торопливо высказала предложение.

— Дело в том, что нам нужно, чтобы она мяукала и мурлыкала, как прежде, — сказала она. — Дело в том, чтобы придумать такое слово, половина которого будет «мяу» или «мур».

— Я знаю! — сказала Джейн. И она загадала желание:

— Желаю, чтобы впредь кошка Кэрри ничего не могла сказать, кроме слова «мурка».

— Рка! — сказала кошка Кэрри. — Рка! Ркар-кар-кар-кар-кар!

И она закаркала, как ворона.

— Дай-ка лучше я, — сказал Марк. — У меня есть опыт. Он взял талисман. — Желаю, чтобы кошка Кэрри молчала вдвое больше, чем она сама желает.

— Мяу, — сказала кошка Кэрри. — Мур.

И без какого-либо выражения благодарности Марку за возвращение ее к нормальности, она бросилась за пролетающей малиновкой.

Усталые, но счастливые, дети ввалились в дом.

День оказался долгим и полным всякого разного, но в итоге все сложилось лучше некуда. Мисс Бик встретила их упреками — они пропадали весь день и пропустили ланч.

— Ну, подождите, я все вашей матери расскажу! — сказала она.

И дети ждали.

В тот вечер после рассказа мисс Бик у их мамы был строгий и суровый вид.

— Я не хочу, чтобы подобное опять повторилось, — сказала она им за ужином, — чтобы мои дети болтались неизвестно где. Между прочим, вы, может, слышали — происходит что-то довольно жуткое. Похоже, что началась волна похищений детей, или по крайней мере исчезновений. Мы в газете целый день получали сообщения из различных лагерей, с озер и прочих мест. Исчезло много мальчиков. Боюсь, что это в основном твои друзья, Марк. Фредди Фокс, Ричи Гоулд и Майкл Робинсон. Впрочем, сообщили, что Майкл оказался на полпути к дому и сам не знает, как туда попал…

Марк внезапно поперхнулся своим молоком и густо покраснел.

Он незаметно подал условный знак, которым пользовалась вся четверка. Они поспешно закончили ужин и собрались в комнате Марка.

— Это просто ужасно! — воскликнул Марк, едва дверь за ними надежно закрылась. — Я вспомнил! Утром мне захотелось, чтобы все ребята вернулись домой. И теперь все они на полпути к дому и бродят по полям и лесам. Надо им помочь!

Он вынул талисман из кармана, куда положил днем после исполнения последнего желания, и сказал:

— Хочу, чтобы все ребята, которым я пожелал вернуться домой, вернулись бы туда, где они были до моего желания, только вдвое дальше.

И все согласились, что это надо было сделать. Но Марка все еще не покидала тревога.

— Впредь мы должны быть осторожными, — сказал он. — Чтобы больше никаких ошибок. Это может плохо кончиться.

— Мы спрячем его в надежном месте, — сказала Джейн, — до завтра.

— Я знаю где, — сказала Катрин.

Она привела их в комнату, которую делила с Мартой. Там в полу одна доска отошла и под ней было свободное место, куда дети прятали всякую всячину, еще в ту пору, когда они были маленькими.

В этом тайнике дети и спрятали талисман.

— А если его найдет мышка и загадает желание? — усомнилась Марта.

Но остальные решили, что половина желания мышки будет слишком маленькой, чтобы расстроить их планы.

А планов у них было много.

— Нам надо перед сном обдумать свои желания, — сказала Джейн. — Теперь будет лучше получаться, потому что нам все известно. Отныне мы будем загадывать только разумные желания. Завтра начнется самое интересное.

И, в каком-то смысле, так оно и вышло.