– Оказывается Сергей Викторович защищён от чужого проникновения в сознание намного лучше наших горе-хозяев, – пришла к заключению Марина. – А может он такой же по силе как я, или даже сильнее? Следует переговорить с ним на эту тему. И надо, наконец, выбираться из этого надоевшего бокса.

Герметичные двери отъехали в сторону, и Марина вышла к ждущему её в смятении Манору.

– Не надо меня бояться! Я ведь благодарна тебе за то, что дал такие точные инструкции перед моей инициацией. Только не могу понять, как ты стал экспертом по псионам, если наши возможности вызывают у тебя такой панический страх?

– Потому и страшно, что я эксперт. Много стандартных лет назад, когда я был молод, меня отобрали в группу, которая занималась проблемой отсутствия врождённых способностей псионов у нашей расы. Так как мой организм был признан наиболее устойчивым к пси-воздействиям, мне повезло не попасть в первую волну подопытных. Нанятые Советом кланов псионы пытались развить в нас способности воздействуя на энергетическую целостность организма и это очень плачевно закончилось почти для всех испытуемых. В тот момент у меня уже стояла нейросеть «Учёный-3М» и изучены несколько баз по биологии и медицине, поэтому я был зачислен в штат медицинского сопровождения, где мне пришлось первое время присматривать за бедолагами с разрушенным сознанием. Очень тягостное зрелище. В дальнейшем, после серии неудачных экспериментов, им удалили нейросети и полностью очистили память. Беднягам пришлось заново учиться ходить, говорить, ухаживать за собой. И даже по прошествии многих лет никто из них не смог восстановить свои прежние интеллектуальные и психомоторные показатели. Псионы проводившие воздействия всё же сумели разработать методику практически исключавшую фатальные повреждения сознания, но и добиться удовлетворительных результатов не смогли. Я тоже подвергался энергетической разбалансировке, и даже приобрел минимальные пси-способности. Когда исследовательский проект закрыли, меня как один из удачных «образцов», псионы забрали с собой, в свой центр инициации и обучения, для дальнейшего изучения. В этом центре я провёл пять стандартных лет и видел практически все этапы обучения псионов. Был также, свидетелем множества курьёзов и несчастных случаев, происходивших во время инициации. В том числе и разрушения сознания инструктора разбушевавшимся неофитом, оказавшимся ментально намного сильнее. Скажу честно, когда мне поручили стать твоим инструктором, я постарался максимально обезопасить себя, ведь мой пси-индекс всего шесть единиц, а у тебя заоблачные семьдесят шесть. Ты смогла бы меня прихлопнуть как муху и даже не заметила бы.

– А семьдесят шесть это много или мало? – перебила Марина.

– Максимальный индекс – сто единиц, но он считается недостижимым. Вообще-то псионов очень мало, даже среди старших рас, и подавляющее их большинство обладает индексом до двадцати единиц. Псионы средней силы – от двадцати, до сорока, а все, кто выше сорока единиц… Во всём изведанном космосе их наберётся едва ли сотня разумных. Говорят, сам император аграфов имеет пси-индекс в восемьдесят единиц. Поэтому, когда ты с лёгкостью преодолела пси-защиту бокса, и даже не заметив установленного у меня защитного импланта проникла в моё сознание я испытал настоящий ужас от осознания того, что ты сможешь меня уничтожить как личность просто по незнанию, или же из чувства неприязни. Ведь не секрет, что человеческая раса, мягко говоря, недолюбливает представителей рептилоидов.

– Да ладно. Не такие уж вы и страшные. И очень забавно меняете цвет, когда испытываете сильные эмоции. Прикольно! – улыбнулась Марина. – Поехали домой, я устала и хочу есть. О, слушай, а давай я поведу эту бандуру.

–Не понял, какую бандуру? – в растерянности заозирался Манор.

– Ну платформу, какая разница.

– Пожалуйста. Код…

– Да знаю я. Уже подсмотрела, – захихикала Марина, усаживаясь на водительское сидение.

Спускаться в хранилище, расположенное под административным зданием пришлось на лифте, у которого стоял пост охраны. Такой же пост охранял и сам вход в хранилище, только на этот раз система безопасности была на несколько порядков серьёзнее. Выдвижные турели водили стволами с потолка и стен, а боевые дроиды ощетинились всем своим встроенным оружием. Пройдя проверку возглавляемая Варненом группа, наконец, проникла в искомое хранилище, состоящее из двух помещений. В первом располагался неизменный круглый стол с подстраивающимися под фигуру креслами, а в стенах были оборудованы стеллажи из прозрачного материала с выдвижными ящиками. На одной из стен висела большая голопанель демонстрирующая соседнее помещение, видимо для двоих охранников, что вскочили из кресел при появлении вошедших. Во второе помещение, где собственно и хранились самые ценные артефакты можно было входить только одному посетителю в сопровождении охранника, о чём Варнен не преминул сообщить Сергею Викторовичу.

– Смотритель проводит тебя к стеллажам, где хранятся артефакты, которые мы не смогли идентифицировать. Присмотрись к ним, если какой-то из них тебя заинтересует, или тем более, даст отклик на транслируемый тобой запрос, возьми его и принеси сюда. Но только один, к сожалению, нельзя выносить из хранилища более одного предмета, – поставил перед Сергеем Викторовичем задачу Варнен, и обратившись к смотрителю распорядился: – Проводи его в сектор «СХ».

Искомый сектор располагался в самом дальнем углу хранилища.

– Где же ещё хранить предметы непонятного предназначения? – задал себе риторический вопрос Сергей Викторович и улыбнулся.

Наконец, смотритель остановился и указав на очередной прозрачный стеллаж отошел в сторону. Медленно двигаясь вдоль стеллажа Сергей Викторович стал внимательно присматриваться к собранным предметам. Сперва ему показалось, что предметы разложены в хаотичном порядке, потом догадался, что их складировали по мере поступления.

– А с какого края начали заполнять этот сектор, с дальнего конца, или же с точки откуда я начал просмотр? – решил уточнить свою догадку у смотрителя Сергей Викторович.

– Отсюда, – односложно ответил смотритель, указав рукой за спину Сергея Викторовича.

– Выходит, я двигаюсь согласно хронологии появления здесь артефактов, – про себя констатировал Сергей Викторович.

Собранные предметы в самом начале коллекции не произвели никакого впечатления, создавалось ощущение, что это откровенный хлам, найденный на древней помойке. Для проформы послав сигнал-запрос на идентификацию Сергей Викторович, как и ожидал, не получил никакого отклика. Двигаясь дальше он отметил появление небольшого количества предметов светло-жёлтого цвета. Решив, что они выполнены из золота, Сергей Викторович извлек из ячейки один из предметов, но осмотрев его более тщательно, пришёл к выводу, что диск с двумя ручками в его руке выполнен из какого-то отличного от золота сплава. Будь диск изготовленным из золота не был бы таким легким и тёплым на ощупь. Вернув его на место, Сергей Викторович хотел было двигаться дальше, но тут взгляд зацепился за предмет, по форме очень напоминавший кинжал. Пройти мимо холодного оружия он просто не смог, а изучив поближе понял, что не хочет его больше выпускать из рук. Сергею Викторовичу показалось, что у него в руках не предмет, сделанный из мёртвого металла, а живое существо, истосковавшееся в одиночестве и, наконец нашедшее родственную душу. Это был не кинжал, да и вовсе не холодное оружие. Не смотря на схожесть формы, «лезвие» артефакта не имело ни одной режущей кромки, а представляло из себя сплющенную по краям полую трубку. Игра света на его поверхности создавала иллюзию наличия желоба – дола по центру клинка. Гарда представляла собой объёмную, изящную вязь из тонкой проволоки, а рукоять – закрученные в спираль тела аспидов с тремя небольшими головками у её основания. Не посылая никаких сигналов– запросов, словно заранее зная бесполезность этого, Сергей Викторович мысленно обратился к кинжалу транслируя своё восхищение изяществом формы древнего артефакта и своё желание стать его хозяином. В ответ пришло ощущение восторга и согласие подчиняться.