- Бойня! - хрипло вырвалось у Бича. - Разве вам не достаточно того, что случилось с Силвер Сити? Один человек видит картину, смотрит на нее, думает о ней - и в единое мгновение тридцать тысяч людей расплачиваются за это своими жизнями, а может быть, и душами. Вот и сейчас самый опасный для вас враг - ваши собственные мысли. Зная самую малость, думая о ней, размышляя, прокручивая ее в мозгу, вы сами подставляете себя под удар, обрекаете себя на гибель. Вас выдает непроизвольная деятельность вашего же ума. - Взгляд его скользнул к двери. - Если вдруг люминещентный экран на двери засветится, ни я, ни весь цивилизованный мир уже не смогут спасти вас от немедленной смерти.

- Знаю, - невозмутимо ответил Грэхем. - Но риск, которому я подвергаюсь, ничем не больше вашего: к тому же, он не сможет возрасти, если я узнаю то, что уже известно вам. От большего знания смерть не станет больше. - Стараясь не смотреть на экран, он сосредоточил все внимание на сверкающих глазах собеседника. Если экран засветится, он увидит его отсвет в глазах Бича. - Раз уж бойня все равно произошла, несмотря на то, что истина не стала достоянием масс, навряд ли положение ухудшится, если истина выйдет наружу.

- Ваше предположение, - Бич саркастически усмехнулся, - построено на ошибочной предпосылке: плохое не может стать еще хуже. - Он не сводил глаз с экрана. - Когда-то не было ничего хуже лука и стрел - пока не появился порох. Не стало ничего хуже него - пока не появились отравляющие газы. Потом бомбардировщики. Потом сверхзвуковые ракеты. Потом атомные бомбы. Сегодня - бактерии и вирусы-мутанты. Завтра - что-нибудь еще. - Последовал отрывистый язвительный смешок. - Ценой слез и страданий мы начинаем понимать, что всегда есть простор для дальнейших усовершенствований.

- Охотно поспорю с вами, но только когда буду знать все факты, - парировал Грэхем.

- Поверить в эти факты невозможно!

- Но вы-то сами верите?

- Логичный вопрос, - с готовностью согласился Бич. - Только в моем случае о вере речи не идет. При чем здесь вера, если знание получено эмпирическим путем! Нет, Грэхем, я в них не верю - я их знаю! - Он задумчиво погладил подбородок. - Для людей сведущих неопровержимые доказательства, которые удалось собрать, не оставляют места сомнениям.

- Так что же это за факты? - не отступал Грэхем, всеми силами стараясь заставить ученого заговорить. - Что - развеяло по ветру Силвер Сити? Что прервало эксперименты целой группы ученых, прикончив их таким образом, чтобы не вызвать никаких подозрений? Что только сегодня убило начальника полиции Корбетта?

- Корбетт? Так он тоже погиб? Бич погрузился в длительное раздумье, устремив глаза через плечо собеседника на занавешенную дверь. В комнате повисла тишина - только настольные часы отсчитывали время, оставшееся до смерти. Один ум лихорадочно мыслил, другой с суровой неумолимостью ждал. Наконец Бич встал и выключил свет.

- Лучше наблюдать за экраном в темноте, пояснил он. - Садитесь сюда, рядом со мной, и не сводите с него глаз. Если он засветится, начинайте думать о чем-то постороннем, или само небо не сможет вас спасти!

Придвинувшись поближе к ученому, Грэхем устремил взгляд во тьму. Он знал: наконец-то дело вот-вот сдвинется с мертвой точки, и его безжалостно терзали угрызения совести.

"Ты обязан выполнить приказ! - не умолкал в нем внутренний голос. - Твой долг - связаться с Лимингтоном, как тебе было велено! Если Бичу придет конец, а вместе с ним - и тебе, то мир ничего не узнает, кроме того, что ты потерпел неудачу, как и все остальные, причем только потому, что не захотел выполнить свой долг!"

- Грэхем, - произнес из темноты хрипловатый голос Бича, положив конец покаянным мыслям разведчика, - мир получил научное открытие такой же величины и важности и такой же далеко идущей перспективы, как изобретение телескопа и микроскопа.

- Что же это?

- Способ расширения видимой части спектра далеко за пределы инфракрасного диапазона.

- Вот оно что!

- Его обнаружил Бьернсен, - продолжал Бич. - Как уже случалось с многими другими великими открытиями, он натолкнулся на него случайно, занимаясь чем-то совсем другим. Но сумел понять значение своей находки и получить практические результаты. Как и телескоп, и микроскоп, она раскрыла перед ним новый, доселе неведомый мир, о котором никто даже не подозревал.

- Новый ракурс, позволяющий увидеть то, что незримо присутствовало и раньше? - подсказал Грэхем.

- Вот именно! Когда Галилей, сам себе не веря, глядел в телескоп, он обнаружил то, что испокон веков было перед глазами несведущих миллионов, то новое, революционное, что перевернуло официально принятую и широко известную геоцентрическую систему.

- Замечательное открытие, - согласился Грэхем.

- Микроскоп дает гораздо лучшую аналогию - ведь он позволил увидеть факт, который с сотворения мира маячил у всех под носом и о котором тем не менее никто не подозревал. Факт, что мы всю свою жизнь соседствуем с бесчисленным множеством живых организмов, скрытых от нас за пределами нашего зрения, скрытых в бесконечно малом. Вы только подумайте, - настаивал Бич, голос его звучал все громче, - юркие живые твари, кишащие вокруг нас - над головой, под ногами, в нас самих. Они борются, размножаются и погибают в нашей же собственной кровеносной системе, и при этом никто о них знать не знал, даже не догадывался, пока микроскоп не прибавил остроты нашему слабому зрению.

- Да, это тоже великое открытие, - подтвердил Грэхем. Несмотря на заинтересованность, нервы его все еще были на взводе: он так и подскочил, когда собеседник случайно коснулся его рукой в темноте.

- Все это веками ускользало от нас - одно, скрываясь в непостижимо большом, второе - в невероятно малом. Точно так же ускользало и другое - затаившись в абсолютно бесцветном. - Глуховатый голос Бича дрожал от волнения. - Шкала электромагнитных колебаний занимает более шестидесяти октав, из которых человеческий глаз снособен увидеть всего одну. Вот за этим зловещим барьером, создаваемым нашим же слабым, ограниченным, беспомощным зрением, и скрываются жестокие, всемогущие господа, правящие каждым из нас с колыбели и до могилы, невидимо и безжалостно паразитирующие на нас - истинные хозяева Земли!

- Кто же они, черт возьми? Перестаньте ходить вокруг да около, говорите же Бога ради! - На лбу у Грэхема выступила холодная испарина, глаза были прикованы к сигнальному экрану. Он с облегчением отметил, что пока ни единый проблеск света не прорезал окружающую тьму.

- Перед глазами, наделенными новой зрительной способностью, они предстают в виде парящих сфер, сияющих бледно-голубым светом, - сообщил Бич.

- За их сходство с шарами живого света Бьернсен прозвал их витонами. Они не только живые, но еще и мыслящие! Они - властители Земли, а мы - лишь скот на их лугах. Они - жестокие и безжалостные повелители невидимого мира, а мы - их мычащие, потеющие, полоумные рабы, до того тупые, что только теперь прознали про свои оковы.

- А вы можете их видеть?

- Могу! Но порой готов молить Всевышнего, чтобы мне никогда не доводилось их увидеть! - В тесной комнате отчетливо слышалось дыхание ученого. - Все те, кто повторил последний эксперимент Бьернсена, обрели способность проникать за этот зрительный барьер. Увидевшие витонов уже не могли жить спокойно, начинали постоянно думать о них - и входили под сень смерти. На определенном расстоянии витоны умеют читать человеческие мысли с такой же легкостью, с какой мы читаем открытую книгу. Вполне понятно, что они немедленно пресекают распространение информации, которая может в конце концов привести к тому, что мы бросим вызов их многовековому господству. Они так же хладнокровно отстаивают свою власть, как мы отстаиваем свою - над животным миром, а именно - уничтожая противников. Вот и тот, кто последовал примеру Бьернсена и не сумел скрыть полученное знание в тайниках ума или невольно обнаружил его во сне, когда мозг был беззащитен, уже никогда не сможет ничего сказать. Помолчав, он добавил: - Не исключено, что нас ждет та же участь. - Снова повисло молчание, отмеряемое равномерным тиканьем часов.