- Не тревожься, кузен, - сказал эрл. - Я ухожу. Но запомни мои слова и благодари Господа за эту рану! Ты понял меня?

С этим пожеланием, произнесенным подчеркнуто мягким тоном, он вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.

***

В будуаре витал аромат роз. Вся комната была уставлена чашами с этими цветами - белыми, розовыми и красными. В будуаре, свернувшись калачиком на кушетке и положив щеку на ладошки, спала Горация.

Солнечный луч покоился на ее щеке; увидев его, эрл подошел к окну и задернул занавеску. Горация зашевелилась и открыла глаза. Ее взгляд упал на эрла, и глаза ее широко распахнулись. Горация села.

- Это вы, м-милорд? Я заснула. Я в-вам нужна?

- Да, - сказал Рул. - Но я не хотел будить тебя, Горри.

- О, это н-не имеет значения. - Она в ожидании смотрела на него. - Ты пришел, чтобы побранить меня за игру в. мушку вчера вечером? Знаешь, ведь я выиграла.

- Моя дорогая Горри, какой я, должно быть, скверный муж? - сказал эрл. - Я прихожу, только чтобы бранить тебя.

- Н-нет конечно, но и для этого - тоже; Ведь н-ничего не произошло?

- Едва ли это можно назвать происшествием. Скорее - нечто скучное и утомительное.

- О Боже! - вздохнула Горация. Она с беспокойством взглянула на него:

- Вы б-будете скверным мужем, сэр. Знаю, что будете.

- Надеюсь, что нет, - сказал Рул, - но дело в том, что мой кузен связал твое имя с именем Летбриджа.

- С-связал мое имя! - повторила Горация. - Н-ну так Кросби - с-самая противная жаба на свете! Что же он сказал?

- Нечто весьма грубое, - ответил эрл. - Я не стану тебя расстраивать, повторяя это.

- Полагаю, он д-думает, будто я влюблена в Роберта, - глядя ему прямо в глаза, заявила Горация. - Но это не т-так, и мне все равно, что он говорит!

- Безусловно, никому нет дела до того, что говорит Кросби. К несчастью, он это сказал при Пелхэме, и Пелхэм не самым умным образом вызвал его на дуэль.

Горация захлопала в ладоши.

- Д-дуэль? О, как чудесно! А с Пелхэмом все в порядке?

- С ним ничего не произошло, а вот с Кросби...

- Очень рада это слышать, - сказала Горация. - Неужели ты думал, что это меня б-будет раздражать? Он улыбнулся:

- Нет. Но боюсь, что это будет раздражать Пелхэма. Необходимо держать Летбриджа подальше. Ты осознаешь это, Горри?

- Нет, - упрямо сказала Горация. - Нет, н-не осознаю!

- Тогда постараюсь объяснить. Ты сделала Летбриджа своим другом, или, скажем так, ты решила стать его другом.

- Это, сэр, одно и то же.

- Напротив, дорогая, это большая разница. Но, как бы то ни было, ты, вероятно, часто бываешь в его компании.

- В этом нет н-ничего особенного, сэр, - сказала Горация; брови ее начали хмуриться.

- Совсем ничего, - спокойно ответил его светлость. - Но мне придется говорить с тобой откровенно, Горри. Поскольку Пелхэм посчитал, что это дело стоит дуэли, мало кто из людей поверит, что за этим. ничего не кроется.

Горация вспыхнула, но твердо ответила:

- Мне в-все равно, чему поверят люди! Ты сам сказал, что в этом ничего такого нет, так что если тебе до этого нет дела, то и другим не должно быть!

Он поднял брови.

- Моя дорогая .Горри, я, кажется, ясно дал тебе понять, что беспокоят меня последствия.

Горация фыркнула. Он посмотрел на нее, затем наклонился и, взяв ее руки в свои, поднял с кресла.

- Не хмурься, Горри, - сказал он. - Сделай мне одолжение, оставь эту дружбу с Летбриджем! - Его руки скользили по ее рукам, он улыбался ей весело и лукаво - Милая моя, я знаю, что довольно стар, но мы могли бы ладить гораздо лучше.

Перед Горацией возник образ леди Мейси. Она отстранилась от эрла и сказала, с трудом сдерживая слезы:

- М-милорд, мы же договаривались, что не будем мешать друг другу.

Согласитесь, я н-не вмешиваюсь в ваши дела. Более того, у м-меня нет такого желания, уверяю вас. Я не могу отстранить Р-Роберта т-только из-за того, что могут сказать дурные люди.

Улыбка из его глаз исчезла, - Понятно... Горри, как ты думаешь, имеет ли право муж приказывать, если он не может просить?

- Вы не м-можете заставить меня п-подчиниться вам, милорд!

- Какое гадкое слово, моя дорогая! - заметил эрл. - никогда никого в жизни не заставлял себе подчиняться. Она пришла в легкое замешательство.

- Скажите, что вы с-собираетесь делать, сэр?

- Дорогая Горри, конечно же, я собираюсь положить конец твоим отношениям с Робертом Летбриджем.

- Н-но ты не м-можешь! - заявила Горация.

Эрл открыл табакерку и лениво взял из нее щепотку.

- Нет? - учтиво переспросил он.

- Нет!

Эрл щелкнул табакеркой.

- Ты что-нибудь еще хочешь мне сказать? - спросила Горация, бледная от негодования.

- Больше ничего, моя дорогая, - заявил его светлость весело.

Горация издала звук, подобный тому, который издает разозленный котенок, и выскочила из комнаты.

Глава 11

Горация, имевшая, безусловно, сильную волю, тем не менее была не в силах противостоять соблазнам. Мысль о том, что весь высший свет смотрел на нее, заставила Горацию вести себя еще более вызывающе. Предположение о том, что она, Горация Уинвуд, влюбилась в Летбриджа, было просто нелепым. Но следовало иметь в виду, что жена Летбриджа едва согласилась бы делить благосклонность мужа с его любовницей.

Итак, выбрав весьма подходящий объект, чтобы пробудить ревность у его светлости, Горация стала думать, какой бы необычный поступок ей совершить.

Долго думать не пришлось - она быстро нашла именно то, что искала.

В Рейнлее давали бал-маскарад, на который, по правде говоря, она уже и не надеялась попасть, поскольку Рул недвусмысленно дал ей понять, что сопровождать ее туда не намерен. По этому поводу между ними произошла небольшая ссора, но Рул прекратил ее, шутливо сказав:

- Не думаю, что тебе бы там понравилось, моя дорогая. Это сборище далеко не светское.

Горация знала, что маскарады рассматривались в их кругу как нечто вульгарное, и согласилась с эрлом. Но теперь дело приобрело совсем иную окраску, и она решила непременно посетить бал - естественно, в сопровождении Летбриджа. Скандал ей не грозил, поскольку предполагалось, что они оба будут в масках, и единственным человеком, кто мог бы их разоблачить, был милорд Рул.

Теперь следовало уговорить Летбриджа. Она опасалась, что сделать это будет нелегко. Но все решилось само собой.

- Взять тебя на маскарад в Рейнлей, Горри? - удивился он. - Но зачем?

- П-потому что мне хочется пойти. Ты возьмешь меня с собой? - спросила Горация.

- Конечно, возьму, - ответил Летбридж, склоняясь над ее рукой.

На пятый день, вечером, экипаж лорда Летбриджа остановился на Гросвенорсквер, и миледи Рул в пышном бальном платье и в маске вышла из дома, сбежала по ступенькам и села в карету.

- Если его светлость спросит, передайте ему, что я отправилась в Рейнлей, - беззаботно сказала она мажордому.

По приезде в Рейнлей Горация испытала большую радость оттого, что все-таки попала сюда. Сады были расцвечены множеством фонарей, размещенных с большим вкусом. В воздухе плыли звуки вальсов и мазурок, толпы гостей, танцующих, весело щебечущих, просто гуляющих, заполняли аллеи и тропинки, посыпанные мелким гравием. На каждом шагу встречались ротонды и павильоны с разнообразными закусками и освежающими напитками.

Глядя сквозь щели маски, Горация повернулась к Летбриджу, стоявшему рядом в алом домино, и воскликнула:

- Я так р-рада, что мы пришли! Посмотри, как здесь прелестно! Тебе хорошо, Р-Роберт?

- В твоей компании - да, - ответил он. - Не хочешь ли потанцевать, дорогая?

- Да, конечно! - восторженно воскликнула Горация. Казалось, ничто не могло шокировать присутствующих, но Горация была неприятно поражена при виде двух кавалеров, молотивших друг друга кулаками из-за дамы в маске. При этом дама комментировала кулачный поединок далеко не светскими выкриками и смехом.