Он склонил голову, ожидая.

— Я нашла руны, которые не нравятся Принцам. И использовала их в сочетании с другими, чтобы создать иллюзию смерти Бэрронса, — солгала я.

В'лейн понял меня: Невидимые ему не лгали. Это я обманула Невидимых. Тонкие линии напряжения сошли с его лица.

— Ты убедила Дэррока и Принцев, что Бэрронс мертв, чтобы Дэррок поверил, будто ты ищешь с ним союза?

— Именно.

— Зачем?

Я медлила.

— МакКайла, неужели мы не можем доверять друг другу? — мягко спросил он. — Как мне убедить тебя? Приказывай, я повинуюсь.

Я так устала от взаимной лжи и недоверия.

— Дэррок знал, как управлять «Синсар Дабх». Поэтому Книга его и убила.

— Так, значит, мы слышали правду. Это был не Охотник.

Я кивнула.

— И что это за короткий путь?

— Я не успела расспросить его.

В'лейн изучал меня.

— Чтобы так ловко обмануть Принцев, необходима огромная сила. — В'лейн явно хотел еще что-то сказать, но передумал. Миг спустя он осторожно добавил: — Какого цвета были те руны?

— Алые.

Он замер, разглядывая меня так, словно не был уверен, на что смотрит. Это мне очень не понравилось. Затем В'лейн произнес:

— Они бились, как маленькие человеческие сердца?

— Да.

— Это невозможно!

— Хочешь, я призову их сейчас?

— Ты можешь? Вот так легко?

Я кивнула.

— В этом нет необходимости. Я верю тебе на слово, МакКайла.

— Что они означают? Дэррок не сказал мне об этом.

— Думаю, что, увидев их, он еще больше заинтересовался тобой. Ты обладаешь невероятной силой, МакКайла. Это паразиты. Они впиваются в то, к чему прикоснутся, растут и распространяются, как человеческие болезни.

Вот черт. Я помнила, как руны выросли в спальне пентхауса. Получается, я выпустила в мир еще одну заразу Невидимых?

— Если их использовали с Песнью Творения, они создавали непроницаемую клетку, — сказал В'лейн. — Сам я никогда их не видел, но наши истории повествуют о том, что при первой Королеве Светлых эти руны использовались для наказания, а после стали частью стен тюрьмы Невидимых.

Я вздрогнула.

— Но как я могу знать о рунах, которые использовались для постройки тех стен?

— Именно это я и хотел бы выяснить.

Я вздохнула и потерла глаза. Новые вопросы. Их количество скоро сведет меня с ума.

— Ты устала, — мягко сказал В'лейн. — Сегодня ночь влюбленных. Где ты проведешь ее, МакКайла? В шелковом гамаке среди пальмовых деревьев, покачиваясь над тропическими волнами, с любовником Фейри, который исполнит любое твое желание? Разделишь ли ты приют со Светлым Принцем Фейри? Или взойдешь по лестнице разрушенного магазина, чтобы спать в одиночестве в доме того, кто никогда не доверял тебе и никогда не будет доверять?

Ох.

Он коснулся моей скулы, провел пальцем по подбородку, заставил поднять лицо.

— Ты стала прекрасной женщиной. Передо мной уже не ребенок, приехавший сюда несколько месяцев назад. Ты закалилась. Твое тело излучает силу и уверенность, твердость и целеустремленность. Но стала ли ты мудрее? Или тобой правит сердце, привязанность к тому, кто тебе не подходит? И ты, как большинство людей, не способна измениться? Изменить свои запросы и признать ошибку? Твоя раса предпочитает оправдывать ошибки, а не исправлять их.

— Мое сердце ни к кому не привязано.

— Хорошо. Тогда оно все еще может стать моим. — В'лейн наклонился и поцеловал меня.

Я закрыла глаза и растаяла, прижавшись к его телу. То, что кто-то в меня верил, отвечал на мои вопросы, просто был со мной вежлив, было приятным разнообразием, да и отрицать эротизм В'лейна я не могла. Когда имя Фейри нежно скользнуло мне в рот, дразня, предлагая, ожидая приглашения и разрешения остаться, я вздохнула, не прерывая поцелуя, и В'лейн ответил мне. Согласные, которые я не смогу произнести, гласные, состоящие из небольших арий, начали впиваться в мой язык, отчего все мое тело запылало чувственным удовольствием.

Я вдыхала запах Принца Фейри и пьянящий аромат лепестков. Неплохой поцелуй на День святого Валентина, ох, какой неплохой.

В'лейн не торопился, отдавая мне свое имя, позволял невозможным звукам звучать нежно и медленно, а когда они заняли свое место, я испытала оргазм. Я стояла на крытом крыльце «КСБ» и целовала В'лейна еще долго после того, как он вернул мне свое имя.

И я продолжала светиться изнутри, когда взбежала по лестнице и упала на свою кровать.

— О блин, это что тут случилось?

Я прислонила метлу к упавшему шкафу и обернулась, чтобы посмотреть на Дэни. Стоя в открытых дверях «КСБ», она засовывала в рот протеиновый батончик. Ее глаза сузились, быстро оценивая ущерб. Утренний свет проникал под навес крыльца и превращал ее кудряшки в огненный ореол. День был ясный, почти безветренный — пятнадцать градусов тепла после недавнего снега, — но я не могла согреться, даже включив оба камина.

— Закрой дверь, пожалуйста, — попросила я.

Мне снова снилось Холодное Место. Я выныривала в полудрему от страха сорваться в пропасть, над которой меня преследовал безымянный ужас, но каждый раз кошмар затягивал меня обратно.

Я взбиралась на ледяные утесы в поисках прекрасной и печальной женщины, звала ее, верила, что найду ее сразу за следующим хребтом. Но, взобравшись на вершину, понимала, что вижу только десятки песочных часов. Черный песок быстро вытекал в нижнюю половину. Я бежала и лихорадочно переворачивала одни часы за другими, но за считанные секунды песок снова пересыпался.

За секунду до пробуждения я поняла, что не могу найти эту женщину, потому что слишком долго ждала. Время имело огромное значение, а я опоздала. Она исчезла. И надежда, как мелкий черный песок, утекала все быстрее.

Я облажалась.

Я приняла душ и оделась. На моих плечах лежал груз вины. Мне хотелось хоть какого-то прогресса, хоть какого-то достижения, поэтому с метлой и жаждой мести я атаковала мусор разгромленного магазина. Уборка длилась уже несколько часов, я выбивала опилки и щепки из ковров Бэрронса, сметала битое стекло в небольшие кучки.

Дэни зашла внутрь и закрыла дверь.

— В'лейн сказал, что ты хотела меня видеть. Не знаю зачем, но сегодня утром я не слишком занята, так что я тебя слушаю. И лучше бы тебе сменить тон, потому что в прошлый раз ты говорила со мной совсем не по-дружески. — Она просияла. — В'лейн принес мне шоколад. Чуваки! Словно я его Валентина или типа того. Мы с ним даже поговорили. Я сказала, что мне почти четырнадцать и что однажды я подарю ему свою девственность.

Я застонала. Она действительно ему это сказала? Прежде чем отправить В'лейна к Дэни, я заставила его поклясться, что он «выключит» свой эротизм.

— Как только все утихнет, нам с тобой предстоит долгий разговор о девственности и о В'лейне.

— Последние новости, Мак: оно никогда не утихнет. Это мир. Такой, какой он есть. И живем мы в нем сейчас. — Несмотря на ее обычную развязность и дерзкий тон, глаза Дэни оставались холодными. Настороженными.

Тяжелые слова. Жестокая правда, с которой тяжело смириться. Мне это не под силу.

— Все не останется таким же, как сейчас, Дэни. Мы этого не позволим.

— А что мы можем сделать? Мир слишком большой. И к тому же он не так плох. Мы с тобой варимся, как горошины в мегакотле, и других овощей в нем нет. А ты ведешь себя так, словно готова завалить Главного Монстра. Меня это бесит.

Дэни бросила на меня взгляд, полный непроизнесенных слов: «Ты меня бросила. Оставила одну. Я здесь, и ты уж лучше не порть мне настроение». Дэни вытащила из кармана яблоко и вгрызлась в него.

Прошлой ночью, перед уходом В'лейна, я попросила его найти Дэни с утра и сказать ей, что Бэрронс не умирал, я была под прикрытием и прошу прощения за обман. Но никакой испорченный телефон не заменит реальности. Дэни нужно было услышать это от меня. А мне нужно было произнести это вслух.

— Прости, Дэни. Мне очень тяжело было причинять тебе боль.