Пятница.

Я вернулась домой. Дверь, как и ожидалось, не была заперта на ключ. Я тихо открыла её, пробралась на кухню и взяла свою сумку. Отец с довольной улыбочкой лежал на диване. В холодильнике, как всегда, ничего сытного нет. И не будет.

Хотелось заснуть по дороге в школу. Не знаю, зачем я туда хожу. У других хотя бы есть цель –встретиться со знакомыми. Я не говорю «с друзьями» – все мои одноклассники при первой же возможности продали бы друг друга ради собственной выгоды.

Учителям я говорю всё, что думаю о них напрямую. Они же пишут, что думают обо мне в журнал. Иногда они жуткие лицемеры. Когда хочешь вывести их на чистую воду, они меняют тему. Люди не любят меня за то, что я говорю правду – я их не люблю за то, что они не говорят правду. Бедные человеки уже запутались, где правда, а где ложь.

Вот Антон бы никогда не стал врать! Вряд ли мы с ним ещё когда-либо увидимся, а жаль. Я даже не сказала ему свое имя. Наверное, он меня и не вспомнит.

Я пришла в школу. У кабинета математики меня равнодушно встретила толпа одноклассников, пахнущая дешевым табаком. Именно дешевым! Такой дрянью, как, например, «Ява», которую курит мой отец. Этот мерзкий, ненавистный мне запах я всегда различаю в нашем стаде. Но и когда я возвращаюсь домой, мне снова приходится его ощущать.

Пришла классуха и загнала всех в кабинет… Стала снова бормотать доказательство какой-то теоремы… Бормотать, бормотать, бормотать… А под это бормотание так хорошо спать… спать……… спать………………………………………………………………………………………………………………………………………………………...

Эта стерва отвела меня к директору. Снова. Ей не надоело самой-то ещё? Могла бы уже и привыкнуть. Неужели она настолько глупа, что не понимает – я никогда не изменюсь.

Она протолкнула меня в директорский кабинет, что-то пронзительно проверещала и вышла, хлопнув дверью. Её ненавидели все в школе, учителя и директриса – не исключение. Именно поэтому её старались игнорировать, и это истеричное поведение осталось абсолютно без внимания.

В кабинете уже были двое. Я видела только их спины, но сразу их узнала. Директриса отвлеклась от пары и надела на своё потрепанное жизнью лицо сползшую маску осуждения.

– Да, сплю на уроках. Да, опять не высыпаюсь дома. Да, бог знает, что делаю, – пробубнила я.

Она устало вздохнула и посмотрела в окно. Я стояла позади пары, поэтому моему старому знакомому парню пришлось чуть обернуться, чтобы посмотреть на меня. Девушка с медными волосами стояла, вытянувшись по струнке и виновато опустив взгляд. Директриса ещё немного понудила для приличия, не особо интересуясь нами. Я блуждала взглядом по кабинету, потом ещё раз наткнулась на парня и поняла, что он все это время смотрел на меня. Я смутилась и тут же зарылась в арафатку, намотанную на шею. Парень не сдержал смеха. Директриса прервала свою монотонную нотацию и сухо произнесла:

– Я сказала что-то смешное, Евгений?

Я еще раз украдкой на него покосилась.

– Вы говорите много смешных вещей, – ответил он. Я никогда раньше не слышала таких ответов на подобные вопросы. Он похож на меня.

Директриса вздохнула, закатив глаза, и сказала, что больше не желает видеть нас троих. Я решила, что это удача, ведь она даже обо мне не вспомнила.

Я первая выметнулась из кабинета, но тут же остановилась, решая, начать мне разговор или нет. За мной, ломая пальцы, вышла девушка, а за ней «Евгений». Он, как на зло, опять взглянул на меня. Я понеслась прочь. Забежав за угол, я остановилась, отдышалась и осторожно выглянула из-за стены. Они всё ещё стояли, обнявшись, напротив директорской двери. Не было никаких сомнений, что они были счастливы вместе.

Я просидела в школе ещё шесть уроков и наконец-то смогла отправиться домой. Конечно, мне приносила больше удовольствия сама дорога, чем пункт назначения. Я специально всегда пыталась придумать путь как можно дольше и иногда обходила наш маленький городок по окружной дороге несколько раз. Небо стало по-зимнему серое – мне это не нравилось. Но я шла и пыталась разглядеть в рваных облаках какой-то рисунок.

Я вышла на пустую дорогу между двумя рядами громоздких унылых домов. Из-за угла появился парень, который быстро шагал навстречу мне, глядя под ноги. Я встала на месте, сразу узнав Антона. На этот раз кроме футболки на нем была легкая куртка нараспашку, но, судя по погоде, она его не особо грела. Он вскоре оказался рядом со мной и сказал, остановившись:

– Ты девушка, которая гуляет по ночам, – он не задал вопрос, а дал понять, что узнал меня.

– Алиса… – помедлив, уточнила я. – А куда ты идешь?

– Да так… – он пожал плечами. – Я вообще-то скорее «откуда» чем «куда». А ты из школы и опять не хочешь идти домой?

– Ну, да…

– Значит, мы с тобой оба свободны, – он тронулся с места, и я за ним, – ведь, когда идти некуда и не к кому, это и есть свобода.

Обычно я грузила всех своей философией, и слышать такое от других мне было непривычно. Я сказала:

– Одиночество – одна из граней свободы.

Он посмотрел на меня своими горящими серыми глазами и ответил:

– Других не вижу.

Я согласилась на всякий случай.

– Зайдем в магазин? – предложил Антон.

– Погреться? Зайдем!

Мы свернули и зашли в первый попавшийся подвальчик. Он купил шоколадку, разломил и протянул мне больший кусок. Неожиданно.

– Спасибо.

Он улыбнулся, но тут же его передернуло.

– Ты замерз?

Антон покивал. Я не ожидала правды. Обычно мужчины боятся признать свои слабости.

– А у тебя дома холодно?

– Ты не теряешь надежды заглянуть в мою квартиру?

Так и было. Его слова жутко смутили меня. Я очень хотела попасть к нему домой, тем более, что уже сама начинала дрожать. Пришлось набраться смелости и сказать:

– Да! – это вырвалось несколько резко.

Он посмотрел мне в глаза и как-то иронично ухмыльнулся. Стало жутко. Потом он отвернулся и замолчал. Какая-то скрытая душевная боль тёмной вспышкой отразилась в его глазах.

– Ну, если нельзя, значит нельзя, – мне не хотелось терзать его.

– Спасибо, – кивнул он, не поворачиваясь ко мне.

Я только сейчас вспомнила про тающую у меня в руке шоколадку и сразу положила в рот кусочек. Я, к сожалению, не запомнила названия, но шоколад был невероятно вкусный. Он нежно растекался по языку. Хотелось ещё и ещё ощущать этот горьковато-сладкий вкус. Я даже не заметила, как мы оказались около моего дома. Он хотел пройти мимо, но я остановилась и сказала, глядя на окна своей квартиры:

– Жаль, что мы не можем зайти ко мне. Там всё-таки не так холодно, как на улице.

– Кто-то дома?

– Да, – недовольно ответила я и посмотрела на него. В его глазах отразился интерес.

– А с кем ты живешь?

– С как бы отцом…

– А мать?

– Мать… – я вздохнула. – Ну, она давно не живет с нами. Она уехала, когда я была ещё совсем маленькой… Но я помню её руки – белые холодные руки с длинными красивыми ногтями… И запах! Несмотря на холодность рук, от нее пахло весенним солнцем… Тёплым… Но, если мы встретимся, я её сразу узнаю! – я и не заметила, что широко улыбаюсь.

Очнуться меня заставил пьяный голос моего отца, выходящего из подъезда с бутылкой в руке:

– Алиса! Чё ты там стоишь, а?

По спине прошел неприятный холодок. Я взглянула на Антона, ища поддержки. Судя по его взгляду, они с отцом были знакомы.

– Это что, твой новый хахаль? – он подошёл к нам.

– Отец… Иди, куда шёл, – сказала я.

– Ты как с отцом разговариваешь, сука неблагодарная! – он замахнулся, заставив меня напрячься…

Антон схватил его за руку и процедил:

– Убери свои лапы.

– Да на кого ты прёшь?! Не лезь, щенок! Это моя дочь, и мне виднее, чему её учить. Куда ты лезешь?!! – выкрикнул небритый мужик и с размаху ударил его бутылкой по лицу.

– Антон!!! – вырвалось у меня.

– Отойди, – отец оттолкнул меня, и я упала в снег.

Антон пошатнулся и сел на землю, не в состоянии удержаться на ногах.