Как организация имеющая глобальный характер, «Консультация» не могла существовать без развитой сети региональных отделений. Главной миссией, возлагавшейся на эту сеть, было соблюдение требований Смотрителей, неукоснительное и беспрекословное. Но в то же время приходилось решать разнообразные частные задачи, возникавшие в процессе деятельности службы. Например, борьба с незваными визитерами, представителями неприсоединившихся рас, которые рассматривали Землю в качестве плацдарма своей деятельности, зачастую разрушительной и опасной. В отличие от Смотрителей, еще с колыбели человечества так или иначе имевших какие-то особые виды на землян, «неприсоединившиеся» не признавали неприкосновенности земной цивилизации, и с древних времен творили, что хотели. Прикидываться «богами» и «демиургами» в общении с темными поколениями первобытных людей, устраивать разборки меж собой и втравливать в них землян, а в наши дни похищать людей и животных, ставить над ними жестокие опыты и проводить эксперименты — таковы были следы их деятельности на Земле. Не так просто было им противостоять, по крайней мере, земных технологий для этого явно недоставало. Но теперь, когда силами людей и с помощью могущественных Смотрителей была создана «Консультация», можно было спокойно заняться чисткой. Собственно, именно этим и занимались оперативные звенья, одно из которых должен был возглавить Вольфрам.

Он сидел в приемной заместителя Главного Консула, поджидая Анисимова и немного нервничал. Впервые за долгие месяцы на Вольфрама вдруг свалился свободный день. Он даже ошалел от того странного ощущения, напавшего на него с самого утра, с момента пробуждения, когда, очнувшись ото сна, понял вдруг, что именно эта ночь поставила черту: он на пороге нового этапа в жизни, а со школярством покончено раз и навсегда!

Вчера перед расставанием Анисимов, под начало которого Вольфрам переходил, предложил выпускнику один денек отдохнуть, чтобы послезавтра (а теперь — уже завтра!) приступить, как он сказал, к «настоящему делу». Но Вольфраму не терпелось уже сегодня, не откладывая в долгий ящик. Ему стало досадно и непонятно: как это у него вчера возникла эта дурацкая мысль — согласиться на этот «один денек»? Видимо, пребывал в эйфории по поводу окончания стажировки. И чем теперь заняться?

Прибыв в управление (как и положено для сверхсекретной службы, замаскированное под неприметное здание, но с невообразимо огромными подземными уровнями), Вольфрам для начала принялся слоняться по коридорам, заглядывая в отделы, где по-настоящему кипела деятельность. Ловя на себе взгляды, скорее недовольные его лодырничаньем, нежели присутствием вообще, Вольфрам испытывал неловкость. Люди отрабатывали новые технологии, готовили приборы, занимались подготовкой новичков, что-то решали, обсуждали, — в общем, работали — и только он один будто прибыл с другой планеты, как ни смешно это звучало. В конечном итоге он отправился искать Анисимова. Или Яковлева, если повезет. Но оба его шефа, главный и вышестоящий, отсутствовали. Вероятно, тоже были заняты.

Секретарь предложил подождать. Если бы Вольфрам знал, какой это станет мукой, он бы сбежал из приемной зам-консула, готовый согласиться на что угодно, хоть ящики таскать, если кто-нибудь попросит, только бы не торчать сиднем целый день в кабинете, где кроме голых стен, ряда кресел и здоровенного черного метало-пластмассового ящика с индикаторами (собственно, это и был секретарь), никого и ничего не было. Но и уходить не хотелось: если начальство все же заявится, то, скорее всего, ненадолго, чтобы снова исчезнуть. Агенты почти не сидят на месте, разве только, если это необходимо для дела.

Вот именно, что для дела, — подумал Вольфрам, готовясь к очередной порции словесного поноса со стороны искусственного собеседника.

Секретарь только выглядел электронной машиной, на самом же деле он не был лишен интеллекта и даже, в некоторой степени, чувства юмора. Иногда Вольфраму казалось, что внутри ящика, шутки ради, прячется настоящий человек. Здравым же умом он понимал, что секретарь только прикидывается пустозвоном, чтобы не навлекать на себя подозрений. Разум у него вполне даже полноценный. И, если из этого эксперимента что-нибудь выгорит, рано или поздно у людей появятся собственные биороботы.

— А вот как вы думаете, агент Вольфрам, — снова раздался бесполый металлический голос из черной коробки, — если бы меня сделали в виде человека, это изменило бы отношение ко мне со стороны вас, людей?

Одновременно с этим замигали два центральных индикатора, которые больше напоминали глаза, нежели окошко единственной телекамеры, расположенное чуть выше.

— Не знаю, — заранее огрызнулся Волков.

— А я знаю. Если бы я был создан в виде мужчины, женщины строили бы мне глазки, а если бы обладал женским телом, не избежал бы пытливых мужских взглядов.

На середине этой фразы голос робота изменился на очень приятный женский, заставив привлечь внимание отвернувшегося собеседника.

— Вы бы тоже так реагировали, агент Вольфрам!

— Если ты заранее все знаешь, зачем тогда спрашивал? — зло ответил он.

— Вы же знаете, я впитываю информацию! Мне бы очень хотелось посмотреть, что происходит там, наверху, там должно быть море, океан информации. Но даже если бы я мог, мне кажется, люди еще не готовы принять тот факт, что кто-то может оказаться умнее, точнее и находчивее, чем большинство из них.

— Тебя бы не устроил бесполый вариант?

— Это было бы унизительно для моей выдающейся личности!

Однако у него самомнение, усмехнулся Вольфрам.

— Думаете, я не знаю, что меж собой вы, молодежь, называете меня гробом на колесиках? Правда, колесиков у меня нет, и несколько странно, причем они здесь?

— Но ты же не возражаешь, чтобы тебя называли ГРОБом?

— Да. Потому что мне пришлось выдумать для себя аббревиатуру, чтобы оправдать это имя.

— И какое же?

— Грядущего Робот Отличный Бесперебойный.

— По-моему, Особо Болтливый.

— Все шутите. А я вот, к примеру, всего четыре тысячи четыреста шестьдесят четыре часа назад, когда произнес первое слово, даже не предполагал, что когда-нибудь задумаюсь — мог ли я быть созданным похожим на человека? А теперь я прихожу к выводу, что мое нынешнее состояние — единственно верный способ сохранить свой независимый статус. Великомудрое решение тех, кто разрабатывал мою схему и внешний вид.

— Ну и поздравляю! — Вольфрам снова демонстративно отвернулся. Был бы здесь хоть один завалящий журнал, или обычный земной телевизор. О полнокомплектной оболочке с проекцией виртуальной реальности, которую меж собой испытуемые называли «шестерней», он даже не мечтал. Такие устройства использовались для физической и психической подготовки персонала боевых звеньев. С ее помощью задействовались шесть органов чувств, включая вестибулярный аппарат, — это позволяло полностью уходить в иной мир, где охота на монстров велась в безопасном, не подразумевающем серьезных последствий, режиме. Однако погружение в эту реальность происходило быстро, а иногда испытуемым подсовывали вполне себе реальную обстановку, когда человек окончательно забывал, где пребывает. Ему даже могло казаться, что он ест, спит, работает в Управлении. Наступал полнейший раслабон и отрыв от реальности. Идешь себе по коридору, здороваешься с людьми, о чем-нибудь с ними калякаешь, если есть минутка. И тут на тебе — из-за угла выпрыгивает на тебя иноземная тварь. Да не полуживой галес (какой впервые попался Вольфраму еще на службе земному правительству), а какой-нибудь хитрозадый двенадцатиконечный мидион с повадками хищника и с интеллектом похлеще, чем у этого тупоголово… (тупокоробочного — поправил себя Вольфрам) секретаря. А у тебя ни оружия, ни времени на размышления. Единственный выход в такой ситуации… Да никакого выхода нет. Наложишь в штаны (в «шестерню») — значит, размазня. Не наложишь, считай, тест пройден, можно двигаться дальше…

— Что ты сказал? — переспросил Вольфрам, уловив, что в продолжающейся болтовне ГРОБа пропустил что-то важное.