Александр Петрович оперся спиной о балку и посмотрел на парочку спящих бомжей. Жалко ему было их, ой, как жалко. Но что он мог для них сделать? Он итак сделал для них все, что мог. Александр Петрович знал, что в этом мире нет ни одного человека, который смог бы их побудить, никого, кроме их самих. Больше он ничего не мог для них сделать. Они выбрали свою судьбу. Каким бы ни был этот выбор, но это был их выбор. Пока разум находится в плену отчаяния и страха, жить сердцем невозможно. Александр Петрович не был волшебником, он не мог вырвать из бороды волос, порвать ее и таким образом исполнить чье-либо желание. Александр Петрович понимал, что в этом мире волшебство творится руками человека, руками того, кому нужна помощь.

Вздохнув, старик закрыл глаза и погрузился в беспокойный сон.

Глава 11. Разбитое сердце

Проснувшись следующим утром, Александр Петрович обнаружил, что они с Шариком на чердаке остались одни. Лежаки бомжей были пусты, а самих бомжей и след простыл. Александр Петрович посмотрел на часы. 8:10. Старик поднялся на ноги и потянулся. Тело все еще ныло, да и спина разболелась после ночи, проведенной в согбенном состоянии.

Шарик, заметив, что старик проснулся, поднялся на ноги и завилял хвостом.

- Доброе утро, Шарик, - Александр Петрович улыбнулся и погладил собаку. - Надеюсь, тебе хорошо спалось, и мне неплохо, только вот ноги и спина болят. Спать сидя оказывается не очень удобно.

Александр Петрович обмотал шарфом шею, затем застегнул пальто и двинулся к люку. Шарик побежал за ним, то и дело, поглядывая на старика веселыми глазами. Старик свесил ноги на лестницу и посмотрел на собаку.

- Ну, иди сюда, не бойся.

Шарик подошел к старику и заглянул в люк. Старик обхватил тело собаки руками и прижал к груди, после чего начал неспешно спускаться. Оказавшись на площадке, старик наклонился и поставил собаку на ноги.

- С тобой спускаться все же легче, чем подниматься, - сказал Александр Петрович и похлопал собаку по загривку. - Ну, идем, купим нам что-нибудь покушать.

Александр Петрович спустился на первый этаж и вышел из дома. Налетевший порыв холодного ветра заставил старика поежиться. Старик вытащил из кармана пальто шапку и натянул на голову, после чего пристегнул поводок к ошейнику собаки и надел перчатки.

- Теперь можем идти, - сказал Александр Петрович и зашагал прочь со двора.

Старик неспеша двигался по улице Киевский путь, главной улице Борисполя. Сейчас он был похож на маленького мальчика, впервые попавшего в незнакомый город и желавшего увидеть как можно больше. Часто старик останавливался, чтобы рассмотреть заинтересовавшее его здание или памятник. В эти минуты лицо его преображалось, глаза раскрывались шире, а из груди вырывался тихий вздох удивления. Борисполь нельзя было назвать примечательным городом, но для старика, всю жизнь проведшего в столице, посещение любого, даже незначительного городка, становилось знаменательным событием. Поэтому не было ничего удивительного, что старик задерживался едва ли не возле каждой мусорки, желая утолить пробудившееся детское любопытство. Шарика же новый город заботил мало. Для него все города были на один лад, поэтому единственное, к чему он проявлял неподдельный интерес, были деревья, кусты и фонарные столбы. Шарика интересовали запахи, все остальное для него было второстепенным, поэтому когда Александр Петрович останавливался у того или иного здания, чтобы удовлетворить свое любопытство, Шарик тоже останавливался, но по другой причине, удовлетворить свою потребность в метке территории.

- Смотри, Шарик, - сказал старик. - В Борисполе тоже есть улица 1 Мая, как и у нас в Киеве.

Шарик оторвался от обнюхивания очередного столба и посмотрел на старика. Не заметив ничего интересного для себя, собака вернулась к прерванному занятию.

- А рядом парк что ли какой-то, - продолжал Александр Петрович, разглядывая противоположную сторону улицы. И магазин тут есть. Пошли, что-то купим покушать. Что тебе не дают покоя кусты да столбы? Оставил бы ты их в покое. Откуда у тебя столько мочи берется? - губы старика растянулись в улыбке.

Старик дернул за поводок и направился в сторону видневшегося неподалеку магазина. Оказавшись у входа в магазин, он привязал собаку за поводок к оконной решетке, а сам вошел в помещение магазина. Через несколько минут он вышел с кульком в руке. Отвязав Шарика, Александр Петрович направился к переходу через дорогу. До перехода оставалось метров сорок, когда старик остановился и замер. Возле дороги стояла молодая женщина в длинном темном пальто, рядом, держа ее за руку, стоял мальчик лет пяти-шести. Неужели эта женщина собралась переходить в этом месте дорогу?

- Что ж это такое? - пробормотал Александр Петрович и приблизился к женщине.

- Что же вы делаете? - спросил старик у женщины. - Чему же вы ребенка учите? Пешеходный переход рядышком, а вы тут перебежать хотите.

Женщина повернула голову и смерила старика взглядом сверху вниз.

- А вам какое дело? - спросила она, нахмурившись. - Ваш что ли ребенок?

Александр Петрович вздохнул и сказал:

- Нет, это не мой ребенок. Но у меня внуки такого же возраста, как ваш сын, поэтому я не хотел бы, чтобы по вашей вине что-то случилось с этим мальчиком. Вы можете перебежать дорогу вполне удачно, а можете и попасть под машину. Простите ли вы себя тогда за тот необдуманный шаг, который может привести к трагедии? Но если даже и ничего плохого не случится, чему вы научите ребенка своим поступком? Нарушать законы, избегать ответственности, не ценить свою жизнь? Как бы этот ваш поступок не стал причиной какой-нибудь трагедии с вашим ребенком в будущем. Дети учатся жить, наследуя нас, взрослых. Так чему вы хотите научить своего ребенка?

- Мама, а о чем говорит дедушка? - мальчик, до этого наблюдавший за Шариком, запрокинул голову и посмотрел на мать.

Женщина опустила голову. Черты лица ее смягчилось.

- Дедушка учит твою маму быть ответственной, - улыбнулась женщина и подняла взгляд на старика. - Спасибо. Иногда мы, в самом деле, не думаем, что делаем. Пошли, Олежка.

Женщина развернулась и направилась с сыном к пешеходному переходу. Александр Петрович какое-то время стоял и смотрел вслед женщине и ее ребенку. Полуулыбка играла на его губах.

- Это совсем другое дело, - прошептал старик, затем последовал за женщиной с ребенком к пешеходному переходу.

Перебравшись на другую сторону проезжей части, Александр Петрович направился к парку, где приметил лавочку, которую и поспешил занять.

- Теперь, мой дружок, мы можем приступить к трапезе, - сказал старик, поглядывая на Шарика, то и дело тыкавшегося мордой в кулек. - Ну, не спеши, не спеши. Купил я тебе то, что ты хочешь.

Александр Петрович достал из кулька половинку колечка ливерной колбасы и снял с нее кожуру до половины, отломав часть колбасы, он спрятал остаток в кулек. После этого поднес колбасу к носу и понюхал.

- Ай-яй, как вкусно, Шарик, - улыбнулся старик, поддразнивая собаку.

Шарик переступил с ноги на ногу и облизался. Хвост ожил и начал мотылять из стороны в сторону. Взгляд собаки ни на секунду не отрывался от колбасы в руке старика.

- Ну, бери, бери, не буду тебя больше дразнить, - Александр Петрович бросил колбасу на снег перед Шариком, затем достал из кулька хлеб, отломал ломоть и отправил вдогонку за колбасой. Уделив внимание собаке, старик занялся собой. Он достал из кулька бутылку кефира, половинку батона и принялся за еду. Такая еда мало бы кого удовлетворила, но старик был доволен и ей. Выбирать не приходилось, но если бы перед стариком стояла необходимость выбора, то отдал бы предпочтение именно этой непритязательной еде. Она была простой и, тем не менее, по-своему вкусной. В какой-то миг старик понял, что неважно какую еду ты ешь, вкусную или не очень, ведь удовольствие от вкусной еды длится всего лишь мгновение, то время, пока ты работаешь челюстями, а потом пройдет несколько минут и от того, что ты ел останутся только воспоминания. Так стоит ли набивать желудок ради воспоминаний? Александр Петрович подумал, что не стоит, к тому же каждая копейка у него была на счету. Сколько ему еще бродить по белому свету? Он не знал, но ему нравилась такая жизнь. Он как будто вернулся в детство, все тот же упрямый, временами взбаламошенный мальчишка, не знающий страха, мечтающий и жаждущий воплотить мечту в реальность. Да, может у старика и было дряхлое, стариковское тело, но душа его была юна, душа маленького мальчика, каким он был когда-то давным-давно.