Беллатонис благодарно улыбнулся и снова поклонился.

– Архонт Маликсиан слишком добр ко мне. На самом деле я смог отточить те небольшие навыки, которыми обладал, и сделать их полезными, только когда получил доступ к ни с чем не сравнимым ресурсам Вольеров.

– Действительно? – Иллитиана как будто заинтриговала эта мысль. – Значит, раньше ты оттачивал иные аспекты своего искусства до такого же мастерства?

Беллатонис посмотрел на Маликсиана, выжидая одобрения на ответ. Он хорошо понимал, что не стоит пытаться выглядеть более интересным или успешным собеседником, чем безумный архонт. Маликсиан слегка дернул головой, разрешая продолжать.

– Мне весьма повезло изучать искусства плоти у многих покровителей, – осторожно сказал Беллатонис. – У каждого были свои интересы, и я, следуя этикету, решил изучить все, что можно, чтобы удовлетворить желания их сердец.

– Очаровательно. Моим собственным гемункулам стоило бы потрудиться и проявить такое же отношение, вместо того, чтоб растрачивать энергию на неважные мелочи, – с чувством заявил Иллитиан. Беллатонис с трудом готов был поверить, что этот архонт с суровым взглядом может позволить своим подчиненным заниматься неважными вещами.

– Архонт Маликсиан предложил мне пройтись по твоим мастерским и обсудить изменения, которым можно подвергнуть моих бичевателей, – продолжал Иллитиан.

– Это большая честь, архонт Иллитиан, – послушно отозвался Беллатонис, думая про себя, что же Ниос Иллитиан хочет обсудить в действительности.

Ниос позволил гемункулу идти впереди и вести его через неопрятную башенку, набитую пыточными приспособлениями. Высокий тощий хирург постоянно извинялся за то, что не подготовился к визиту августейшей персоны, и хлестал своих прислужников – развалин, как они правильно назывались – разгневанный их медлительностью. Беллатонис продемонстрировал, какие операции производил, чтобы превратить пленных рабов в искаженных монстров, называемых гротесками. Длинные пальцы гемункула ловко орудовали скальпелем и сварочным инструментом для плоти, переделывая содрогающиеся тела. Ниосу показали тощих бескожих хищников, подходящих для охоты, и похожих на медведей животных, которых укрощали для арены.

Также ему в деталях продемонстрировали, как воины Девятой Хищницы трансформируются в бичевателей. Они висели, растянутые на подвесных рамах, проходя мучительный процесс отращивания новых костей, мускулов и хрящей, необходимых для полета. Беллатонис начал рассказывать нечто вроде научной диссертации о тонкостях строения летательной мускулатуры, но быстро замолчал, когда Ниос не проявил интереса к теме. Ниос с удовлетворением заметил, что после этого отношение гемункула несколько изменилось, как если бы его подозрения подтвердились.

Наконец, Беллатонис ввел Ниоса в центральный зал, полный разнообразных пыточных рам и столов для исследований, и показал наверх. Там виднелись десятки саркофагов с хрустальными крышками, концентрическими рядами уходящие вверх и исчезающие во мраке над их головами. В некоторых саркофагах находились эльдары, как будто скрытые коконами. Бело-желтые кости одних контрастировали с голым красным мясом других. Вторые, как объяснил Беллатонис, были павшими воинами, близкими к концу регенерации, а первые – несчастными, для которых он только начинался. Потом гемункул замолчал, как будто выжидая, и с некоторой дерзостью вперил пронзительный взгляд прямо в глаза Ниоса.

– Итак, многоуважаемый гость, чем я могу действительно помочь? – в конце концов спросил Беллатонис.

Ниос едва заметно улыбнулся. Теперь они добрались до сути.

– Мне посоветовали найти тебя для дела, которое не могут как следует разрешить мои собственные гемункулы, – сказал он. – Похоже, репутация воскресителя бежит впереди тебя.

– Я весьма польщен. Могу ли я узнать, кто из моих братьев привлек к моей недостойной личности внимание архонта? – спросил в ответ Беллатонис, и в его голосе звенела сталь. Похоже, он не слишком любил своих братьев-гемункулов. Или, возможно, архонтов.

– Мы сможем обсудить это позже, в зависимости от того, насколько меня удовлетворит твое прославленное знание, – контратаковал Ниос, сохраняя контроль над разговором. – А теперь расскажи, как происходит этот процесс. Мне говорили, он сложен и полон подводных камней, поэтому нельзя вернуть того, кто, к примеру, мертв уже больше дня.

Повисла долгая пауза, и наконец мастер-гемункул ответил.

– На самом изначальном уровне этот процесс прост, – решительно заявил Беллатонис. Черные глаза ярко заблестели. – Мои собратья постоянно окружают процедуру мистикой, но на деле в ней всего два шага.

Ниос понял, что слышит старый аргумент, адресованный новой аудитории. Гемункул поднял белую, как у трупа, руку с двумя вытянутыми пальцами.

– Во-первых, надо вырастить новое тело. Для этого сгодится даже самый маленький кусочек субъекта, вплоть до пепла, – Беллатонис загнул один до омерзения длинный и тонкий палец. – Во-вторых, нужно призвать в тело дух оживляемого и напитать его достаточной болью и страданием других.

Еще один жуткий палец опустился, присоединившись к своему близнецу.

– Если выполнены эти два условия, то, я уверен, возможно воскресить кого угодно. Смерть не сможет взять нас ни гнетом лет, ни насилием, если у нас будет лишь воля не умирать!

Теперь кулак Беллатониса был крепко сжат. Ниос обнаружил, что согласно кивает. Старый Сийин все-таки навел его на верный след – если честно, то скорее всего случайно, но все же след был верный.

– Я так понял, что с этим связаны огромные риски, что чересчур амбициозные попытки в прошлом приводили к Разобщениям, – сказал Ниос.

Острые черты Беллатониса скривились от отвращения.

– От страха мои братья видят связи там, где их нет, – отмахнулся высокий гемункул. – Ключ к воскрешению давно умерших – это секрет, до которого все они жаждут добраться. Разве может ковен добиться большего могущества, чем власть над жизнью и смертью? Тогда он будет уверен в своем вечном процветании. Поэтому каждый ковен преследует собственные цели и пытается подорвать стремления всех остальных, и не последнюю роль в этом играют байки об ужасных неудачах и мрачных последствиях. Чистое ханжество.

– Очаровательно. Так, значит, если тебе предоставят нужные ингредиенты – пригодный фрагмент тела и достаточный источник страданий – ты сможешь вернуть того, кто мертв уже сотни или даже тысячи лет?

Беллатонис помолчал, прежде чем ответить, осторожно взвешивая слова.

– Это вызовет огромный резонанс темных энергий, необходимых для возвращения того, кто так далеко ушел за пелену. Эмпатическая связь с источником должна быть совершенна, иначе нельзя…

– Связь может предоставить индивид с «чистым сердцем», – сказал Ниос. – Кто-то, кого нельзя найти в Комморре.

Мастер-гемункул бросил на него испытующий взгляд.

– Вы на удивление хорошо проинформированы, архонт. И вы правы, полагая, что для процедуры понадобится, грубо говоря, качество, а не количество. Единственный субъект с правильными характеристиками даст лучшие результаты, чем полный загон рабов… Да, чистое сердце…

– Ты не знаешь, где можно найти такое существо? – спросил Ниос. – Если не в вечном городе, то где?

Лицо Беллатониса вытянулось от возбуждения, темные глаза засверкали в восторге охоты за новым знанием. Ниос начинал понимать, почему другие гемункулы избегают этого брата. Похоже, Беллатонису слишком нравилось делиться мыслями и идеями – больше, чем было для них допустимо.

– Подобные вопросы бессчетные годы терзают ковены гемункулов, благородный архонт. Некоторые применяли все более странных и необычных субъектов, по большей части из человеческой расы, но безуспешно. Другие пытались заменить качество количеством, что давало особенно катастрофические результаты. Я уже какое-то время продвигаю среди всех, кто готов меня слушать, теорию, что у низших рас недостаточно сильна связь с Морем Душ, чтобы они могли послужить такой цели.