6

Итак. мы вышли из окружения. Наша сильно поредевшая, но все еще боеспособная дивизия заняла указанный ей рубеж на восточном берегу Сожа.

Рядом располагались и остальные войска 13-й армии, которой командовал теперь генерал-лейтенант В Ф. Герасименко. Тогда же выдвинулись из тыла и соединения 4-й армии, которые приводили себя в порядок после тяжелых боев под Брестом. Их включили в состав 13-й армии.

К северу от Пропойска завязались упорные и кровопролитные бои. Противник, собиравшийся с ходу форсировать Сож, был остановлен.

И как раз в эго время мы получили сообщение о том, что в Красной Армии снова вводится институт военных комиссаров. Хорошо помню, с каким удовлетворением была встречена эта весть. Ведь каждый командир чувствовал тогда, насколько необходимо было усилить политическое руководство в войсках.

Глубокий след оставило в моей памяти и другое событие тех дней. Однажды на противоположном берегу Сожа вдруг вспыхнул жаркий бой, и мы увидели энергично пробивающихся к реке красноармейцев, численностью до батальона. На помощь им были немедленно брошены всё наши огневые средства. Началась переправа.

Уже от первых перебравшихся через Сож бойцов нам стало известно, что с той стороны выходит сводная колонна, ядром которой являются коммунисты 13-го механизированного корпуса. Этот корпус был атакован противником 22 июня на рубеже реки Нужен у Бельска. В корпусе не хватало танков, и уже 23 июня, обойденный глубоко с флангов, он начал отступление. Несколько раз его части попадали в окружение, редели ряды бойцов, таяла техника, но сопротивление врагу не превращалось. Люди, у которых осталось под конец только легкое стрелковое оружие, целый месяц двигались с непрерывными боями и, пройдя по вражеским тылам свыше 500 километров, наконец пробились к своим. Возглавлял этих стойких бойцов командир 13-го мехкорпуса генерал-майор П. Н. Ахлюстин. Он вывел свой отряд к реке Сож, на соединение с войсками Красной Армии, и погиб здесь во время переправы.

Петр Николаевич Ахлюстин был замечательным боевым командиром нашей армии. В прошлом рядовой солдат царской армии, участник первой мировой войны, он сразу же после Октябрьской социалистической революции вступил в Красную гвардию и храбро сражался с бандами Колчака, с интервентами в Сибири, с врангелевцами и махновцами. В 1920 году за высокое мужество, проявленное при штурме Перекопа, П. Н. Ахлюстин был награжден орденом Красного Знамени, впоследствии командовал кавалерийскими соединениями.

Незадолго до начала Великой Отечественной войны его назначили командиром 13-го механизированного корпуса, который только еще формировался и не имел положенных по штату танков. Корпус располагался у самой границы, на важном стратегическом направлении, и на его долю пришелся первый удар противника. Тяжел был этот удар, но и в самые тяжелые моменты генерал Ахлюстин умел сплачивать бойцов, воодушевлял их личным примером отваги и мужества.

На Сож Петр Николаевич вывел свой отряд будучи уже раненным. Он мог первым переправиться через реку, но не сделал этого. Командир-коммунист П. Н. Ахлюстин оставил западный берег Сожа с последней группой своих бойцов и с ними, вместе, погиб, попав под жесточайший минометный обстрел.

Через несколько дней после этого печального происшествия начались тяжелые бои за Пропойск. Командование 13-й армии приняло решение: освободить от гитлеровцев город, в котором скрещивались важные пути на Могилев, Рогачев, Гомель, Новозыбков, Кричев. Для этой цели на восточном берегу Сожа сосредоточивалась вся уцелевшая после выхода из окружения артиллерия. Под Пропойск были отправлены и все батареи нашей 132-й стрелковой дивизии под командованием начальника артиллерии.

Одновременно нашей дивизии, понесшей большие потери в людях и технике, было приказано передать в другие соединения часть стрелковых подразделений и разведывательный батальон. Я опять оказался в положении командира без войск, но продолжал внимательно следить за ходом боевых действий под Пропойском.

Несмотря на сосредоточение там довольно значительных сил, мы не добились существенных результатов. Тактика предпринятого контрудара была неудачной. В значительной мере она определялась тогдашними нашими затруднениями: войскам не хватало ни огневых средств, ни авиационного прикрытия. Поэтому все сводилось к ожесточенным атакам позиций противника в лоб. А противник, хорошо укрепившись в Пропойске, сумел использовать подвижные группы танков и автоматчиков для маневра во фланг и тыл атаковавшим его войскам.

Опасаясь окружения, командование 13-й армии старалось всячески растянуть фронт, отчего плотность боевых порядков была явно недостаточной. Немецкие танки легко прорывались через них. И после каждого такого прорыва нами предпринимались бесплодные попытки "заштопать дыру" с помощью одного - двух батальонов. Вместо того чтобы создать на нужном направлении мощный ударный кулак и добиться решительного превосходства над противником, мы распыляли свои силы, бросая их в бой по частям.

Давало себя знать и то однобокое направление, которое в последний предвоенный год стало главенствующим во всей системе боевой подготовки Красной Армии. Дело в том, что в период, непосредственно предшествовавший Великой Отечественной войне, обучение наших войск проходило под несомненным влиянием только что закончившихся боевых действий в Финляндии. Штурм "линии Маннергейма" рассматривался как образец оперативного искусства и тактики. Войска учили преодолению долговременной обороны противника с постепенным накапливанием сил и терпеливым "прогрызанием" по всем правилам инженерной науки брешей во вражеских укреплениях. Маневренными боевыми действиями, борьбой с высокоподвижными механизированными соединениями, обладающими большой ударной и огневой силой, мы перестали заниматься всерьез. Вопросы взаимодействия различных родов войск в условиях быстро изменяющейся обстановки отрабатывались недостаточно. Были преданы забвению основы тактики глубокого боя и широко практиковавшиеся до 41инской кампании общевойсковые учения с привлечением больших масс войск, с нанесением ударов танковыми и конно-механизированными соединениями по тылам "противника", с выброской крупных парашютных десантов.

Генералы и офицеры, служившие в Красной Армии во второй половине 30-х годов, хорошо помнят маневры на Украине и в Беларуссии. На них присутствовали военные делегации многих капиталистических стран. Мало этого, тогда все экраны страны обошел хроникально-документальный фильм "Борьба за Киев", по которому всякий военно грамотный человек мог составить себе довольно ясное представление о путях совершенствования нашего военного искусства. Немецкий генеральный штаб, несомненно, сделал отсюда определенные практические выводы, широко использовал опыт наших маневров для подготовки своих войск, в частности бронетанковых и парашютно-десантных частей. А вот нам самим, первыми разработавшим основы ведения крупных боевых операций в новых условиях машинной войны, по сути дела, так и не пришлось в нужный момент воспользоваться этим богатейшим опытом.

Дух боев за "линию Маннергейма" продолжал витать над нашей тактикой и боевой подготовкой войск, хотя немцы уже в 1940 году преподали всем такой урок, с которым нельзя было не считаться. После нескольких месяцев "странной войны", они так и не стали прогрызать "линию Мажино", а обрушили свои бронетанковые дивизии на незащищенный левый фланг французских и английских армий во Фландрии. Тактика их тогдашних действий как две капли воды была похожа на то, с чем пришлось встретиться нам в 1941 году: массированные удары авиации, прорывы танков, обходы и охваты. А ведь этого ничего не было на Карельском перешейке в зиму 1939/40 года.

Нам пришлось переучиваться уже под огнем врага, дорогой ценой приобретая необходимый опыт и знания, без которых нельзя было победить гитлеровскую армию.

Глава вторая. Сдерживая натиск Гудериана